тельный господинъ; Чародѣевъ инстинктивно понималъ это и оставивши въ покоѣ честь и совѣсть, началь службу. Прошло года полтора и полковой командиръ предста
вилъ его къ офицерскому чину за отличную выправку по Фронту. Чародѣева произвели въ прапорщики и вскорѣ сдѣлали адьютантомъ. Его карьера была сдѣлана. На бѣду Чародѣева полковой командиръ умеръ, и на
значенный вмѣсто его былъ человѣкъ прямой. Полковникъ не взлюбилъ Чародѣева за излишнюю и неумѣст
ную услужливость, и заставилъ его перейти въ другой полкъ. Другіе впрочемъ увѣряютъ, что въ переводѣ Ча
родѣева виноватъ онъ самъ, потому что, проигравъ руб
лей пятьдесятъ въ карты, онъ не могъ расплатиться, за что и былъ побитъ и даже секретно отечески на
казанъ достопочтеннымъ обществомъ гг. офицеровъ. Въ теченіе слѣдующихъ осьми лѣтъ Алексѣй Васильичъ уподоблялся вѣчному жиду, переходя изъ одного полка въ другой и наконецъ попалъ въ полкъ, въ которомъ мы его застали въ началѣ нашего разсказа. Полкъ этотъ около двухъ лѣтъ стоялъ въ городѣ N и Чародѣевъ успѣлъ порядкомъ задолжать всѣмъ и каждому. Женидь
бой думалъ онъ поправить свои далеко некрасивыя обстоятельства. Онъ говорилъ всѣмъ, что женится изъ расчетовъ, что беретъ, кромѣ всего прндаиаго, еще чис
тыми денежками около полумилліона и молодежь ему вѣрила. Только казначей, человѣкъ разсудительный съ хохолкомъ на макушкѣ, говорилъ, что если Чародѣевъ не вретъ, такъ его обманываютъ. Жеиидьба на богатой была всегдашнею мечтою Алексѣя Васильича, онъ наи
меньшимъ назначалъ сто тысячъ, а maximum доходило
пожалуй до милліона. А вправду еще и до сихъ норъ есть довольно юношей, этакъ лѣтъ за тридцать и съ хвостикомъ, которые убѣждены, что для того, чтобы же
ниться на богатой, довольно одного — быть мужчиной. Они не хотятъ принять въ расчетъ часто своего не
благообразія, даже иногда уродливости; они не хотятъ понять того, что за женино приданое имъ должно припесть себя въ ея полное расположеніе, датъ ей видное общественное положеніе, обладать въ нѣкоторой степени образованіемъ на случай недостатка природнаго ума. Впрочемъ нравственныя качества этихъ господъ сомни
тельной чистоты, убѣжденія ихъ далеко небезукоризненны, и со стороны они кажутся смѣшными. —
Насталъ день смотринъ жениха и невѣсты. Въ домѣ Акима Сильвестрыча,разбогатѣвшаго троекратнымъ банкротствомъ и пріобрѣтшаго на имя супружницы двѣ Фаб
рики,—съ ранняго утра все обчищалось обмахивалось, отряхалось и выколачивалось. Самъ Акимъ Сильвестрычъ съ особымъ тщаніемъ примазалъ себѣ голову коровьимъ масломъ и въ шесть часовъ утра былъ уже готовъ встрѣчать будущую родепьку. Всѣ прикаіцики были наряжены въ синіе кафтаны, объ этомъ позабо
тилась Ирина Матвѣвна, которая нарядилась въ гарнитуровый красный капотъ, надѣла шаль, теплую какъ печь, не смотря ня май мѣсяцъ; голову повязала зеленою ко
сыночкой, которой концы образовали спереди небольшіе
рожки. Лицо натерла изобильно бѣлилами, и ругая, а гдѣ нужно, и шлепая своею полновѣсною ручкой, погоняла недогадливую и сальную прислугу. Все было въ ожи
даніи чего-то особеннаго . — Въ девять часовъ явилась
сваха, а въ одиннадцать прикатилъ женихъ на лихой адьютантской парѣ рысаковъ. Только невѣста еще не показы
валась. Ее шнуровали и стягивали три горничныя и не смотря на потъ, лившійся со всѣхъ, не могли умень
шить полноту, которая становилась замѣтною уже мѣ
сяца два. Отчего она произошла, я по истинѣ не знаю, впрочемъ главный прикащикъ, Николай, могъ бы это объяснить обстоятельнѣе, нежели сама Ксенія Акимовна, которая въ простотѣ души ничего не подозрѣвала. На
конецъ этотъ цвѣтокъ изъ купеческаго палисадника явился въ гостиную. Ксенія Акимовна была дѣвица полная, средняго роста и представляла вылитый портретъ своего нѣжнаго папаши. Она обладала плутов
скими черненькими глазками, лицемъ бѣлымъ, полнымъ съ румянцемъ во всю щеку, ротикомъ, украшеннымъ черненькими зубками и съ русыми волосами, причесанными но модѣ временъ регентства. На ней было зеленое бар
хатное платье и также, какъ на матери, огромная турецкая шаль краснаго цвѣта. Жениха и невѣсту посадили
на диванъ. Чародѣевъ, не желая ударить лицомъ въ грязь и показаться дуракомъ, прервалъ тягостное молчаніе, царствовавшее въ гостиной съ самаго его пріѣзда.
— Какъ идетъ ваша торговля? обратился онъ къ будущему тестю.
— Грѣхъ жаловаться, отвѣчалъ Акимъ Сильвестрычъ, и при этомъ запустилъ нятершо въ волосы и почесалъ маковку.
— По моему мнѣнію, нрололжалъ женихъ, купеческое сословіе самое почетное, ему бы надо даровать тѣ же, если не большія права, чѣмъ дворянству. Это сословіе, столь мною почитаемое и за свою торговлю, и за свою
набожность, и за умъ, должно сдѣлаться въ будущемъ первымъ сословіемъ, сословіемъ первенствующимъ и....
— Да, оно конечно, отвѣчалъ Акимъ Сильвестрычъ, да и между нашимъ братомъ попадаются всякіе, какъ и между дворянами ___
— Такъ, такъ, Акимъ Сильвестрычъ, подхватилъ Чародѣевъ, между дворянами попадается очень много дурныхъ людей, тогда какъ между купцами дурные составляютъ исключеніе.
Сообразивъ, что тестю сказано довольно, онъ обратился къ невѣстѣ.
— Вы много читаете?
— Я ничего не читаю, отвѣчала невѣста.
вилъ его къ офицерскому чину за отличную выправку по Фронту. Чародѣева произвели въ прапорщики и вскорѣ сдѣлали адьютантомъ. Его карьера была сдѣлана. На бѣду Чародѣева полковой командиръ умеръ, и на
значенный вмѣсто его былъ человѣкъ прямой. Полковникъ не взлюбилъ Чародѣева за излишнюю и неумѣст
ную услужливость, и заставилъ его перейти въ другой полкъ. Другіе впрочемъ увѣряютъ, что въ переводѣ Ча
родѣева виноватъ онъ самъ, потому что, проигравъ руб
лей пятьдесятъ въ карты, онъ не могъ расплатиться, за что и былъ побитъ и даже секретно отечески на
казанъ достопочтеннымъ обществомъ гг. офицеровъ. Въ теченіе слѣдующихъ осьми лѣтъ Алексѣй Васильичъ уподоблялся вѣчному жиду, переходя изъ одного полка въ другой и наконецъ попалъ въ полкъ, въ которомъ мы его застали въ началѣ нашего разсказа. Полкъ этотъ около двухъ лѣтъ стоялъ въ городѣ N и Чародѣевъ успѣлъ порядкомъ задолжать всѣмъ и каждому. Женидь
бой думалъ онъ поправить свои далеко некрасивыя обстоятельства. Онъ говорилъ всѣмъ, что женится изъ расчетовъ, что беретъ, кромѣ всего прндаиаго, еще чис
тыми денежками около полумилліона и молодежь ему вѣрила. Только казначей, человѣкъ разсудительный съ хохолкомъ на макушкѣ, говорилъ, что если Чародѣевъ не вретъ, такъ его обманываютъ. Жеиидьба на богатой была всегдашнею мечтою Алексѣя Васильича, онъ наи
меньшимъ назначалъ сто тысячъ, а maximum доходило
пожалуй до милліона. А вправду еще и до сихъ норъ есть довольно юношей, этакъ лѣтъ за тридцать и съ хвостикомъ, которые убѣждены, что для того, чтобы же
ниться на богатой, довольно одного — быть мужчиной. Они не хотятъ принять въ расчетъ часто своего не
благообразія, даже иногда уродливости; они не хотятъ понять того, что за женино приданое имъ должно припесть себя въ ея полное расположеніе, датъ ей видное общественное положеніе, обладать въ нѣкоторой степени образованіемъ на случай недостатка природнаго ума. Впрочемъ нравственныя качества этихъ господъ сомни
тельной чистоты, убѣжденія ихъ далеко небезукоризненны, и со стороны они кажутся смѣшными. —
Насталъ день смотринъ жениха и невѣсты. Въ домѣ Акима Сильвестрыча,разбогатѣвшаго троекратнымъ банкротствомъ и пріобрѣтшаго на имя супружницы двѣ Фаб
рики,—съ ранняго утра все обчищалось обмахивалось, отряхалось и выколачивалось. Самъ Акимъ Сильвестрычъ съ особымъ тщаніемъ примазалъ себѣ голову коровьимъ масломъ и въ шесть часовъ утра былъ уже готовъ встрѣчать будущую родепьку. Всѣ прикаіцики были наряжены въ синіе кафтаны, объ этомъ позабо
тилась Ирина Матвѣвна, которая нарядилась въ гарнитуровый красный капотъ, надѣла шаль, теплую какъ печь, не смотря ня май мѣсяцъ; голову повязала зеленою ко
сыночкой, которой концы образовали спереди небольшіе
рожки. Лицо натерла изобильно бѣлилами, и ругая, а гдѣ нужно, и шлепая своею полновѣсною ручкой, погоняла недогадливую и сальную прислугу. Все было въ ожи
даніи чего-то особеннаго . — Въ девять часовъ явилась
сваха, а въ одиннадцать прикатилъ женихъ на лихой адьютантской парѣ рысаковъ. Только невѣста еще не показы
валась. Ее шнуровали и стягивали три горничныя и не смотря на потъ, лившійся со всѣхъ, не могли умень
шить полноту, которая становилась замѣтною уже мѣ
сяца два. Отчего она произошла, я по истинѣ не знаю, впрочемъ главный прикащикъ, Николай, могъ бы это объяснить обстоятельнѣе, нежели сама Ксенія Акимовна, которая въ простотѣ души ничего не подозрѣвала. На
конецъ этотъ цвѣтокъ изъ купеческаго палисадника явился въ гостиную. Ксенія Акимовна была дѣвица полная, средняго роста и представляла вылитый портретъ своего нѣжнаго папаши. Она обладала плутов
скими черненькими глазками, лицемъ бѣлымъ, полнымъ съ румянцемъ во всю щеку, ротикомъ, украшеннымъ черненькими зубками и съ русыми волосами, причесанными но модѣ временъ регентства. На ней было зеленое бар
хатное платье и также, какъ на матери, огромная турецкая шаль краснаго цвѣта. Жениха и невѣсту посадили
на диванъ. Чародѣевъ, не желая ударить лицомъ въ грязь и показаться дуракомъ, прервалъ тягостное молчаніе, царствовавшее въ гостиной съ самаго его пріѣзда.
— Какъ идетъ ваша торговля? обратился онъ къ будущему тестю.
— Грѣхъ жаловаться, отвѣчалъ Акимъ Сильвестрычъ, и при этомъ запустилъ нятершо въ волосы и почесалъ маковку.
— По моему мнѣнію, нрололжалъ женихъ, купеческое сословіе самое почетное, ему бы надо даровать тѣ же, если не большія права, чѣмъ дворянству. Это сословіе, столь мною почитаемое и за свою торговлю, и за свою
набожность, и за умъ, должно сдѣлаться въ будущемъ первымъ сословіемъ, сословіемъ первенствующимъ и....
— Да, оно конечно, отвѣчалъ Акимъ Сильвестрычъ, да и между нашимъ братомъ попадаются всякіе, какъ и между дворянами ___
— Такъ, такъ, Акимъ Сильвестрычъ, подхватилъ Чародѣевъ, между дворянами попадается очень много дурныхъ людей, тогда какъ между купцами дурные составляютъ исключеніе.
Сообразивъ, что тестю сказано довольно, онъ обратился къ невѣстѣ.
— Вы много читаете?
— Я ничего не читаю, отвѣчала невѣста.