Ты, говоритъ, останешься довольна». Полтину прибавили они мнѣ. Наше дѣло, извѣстно: кто себѣ не пожелаетъ?... Наглядѣлась за то.... Марина махнула рукой.
— Разскажи-ка, разскажи. — Грѣхъ одинъ....
Мнѣ пришла счастливая мысль предложить Маринѣ рюмку наливочки. Марина пожеманилась, одиакожь выпила.
— И что это вамъ аиекитъ пришелъ? сказала она, улыбаясь.
— Ты знаешь, что мнѣ Иванъ Степанычъ былъ пріятель
— Это точно-съ.... А денегъ вы ей, какъ вамъ угодно, не давайте. Не стоющая....
— Вотъ мы и увидимъ: не стоитъ, такъ и не дадимъ. Этимъ моральнымъ аргументомъ, который предста
вился самъ собой, я окончательно расположилъ Марину въ мою пользу, и она принялась за разсказъ:
— Какъ это я, сударь, къ нимъ опредѣлилась, къ Юліи-то Петровнѣ, они много хуже жили противъ нонѣщняго. Привезъ ихъ, значитъ, въ ту пору баринъ одинъ изъ губерніи. У Креста они жили, квартиру на
нимали, а донреждь еще въ нумерахъ что ли въ какихъ.... Баринъ степенный такой, хорошій. Фамилію я имъ за
была. Егоръ Николаичъ. И точно что любилъ онъ ее. Всякое удовольствіе дѣлалъ: кататься когда поѣдутъ; навезетъ эго онъ всего какъ есть. Всѣмъ покоилъ. Пычности нельзя сказать — этого не было, а какъ бы не жить. Плачетъ, бывало. Потому, онъ ее видишь ты,
отъ мужа взялъ....только по охотѣ-съ; значитъ, ихъ
согласіе было— Стану я говорить: «чего, молъ, вы, сударыня, изволите плакать?»—«Эхъ, говоритъ, Марипушка, воли-то пѣтъ моей». Извѣстное дѣло, ей бы покуражиться; ну не велитъ, значитъ, баринъ.
«Сознакомилась опа тутъ съ купчихой съ одной, съ Сконниковой. Веселая такая, вдовая купчиха-то. « Сдѣлайте милость, говоритъ, пожалуйте съ нами въ маска
радъ, въ собраніе,» слышу я, кунчиха-то ей. Моя-то, какъ вновѣ, ий-перва-то боится.— «Какъ, говоритъ, я поѣду: узнаетъ самъ-отъ—бѣда». Ну, сбила она ее, куп
чиха-то. Поѣхала. «Ты, говоритъ, Марина, смотри не моги ему говорить». Четвертакъ они мнѣ тутъ дали. Разъ поѣхали, два поѣхали: въ охотку. Баринъ-то, бы
вало, посидитъ вечеромъ, а то, выходитъ, и домой. Опъ со дворы, а паши одѣнутся—жди на зарѣ. «Иу, думаю, быть доОру.»
«Эдакъ какъ передъ заговѣньемъ, истопила я, сударь, печку, стала въ покояхъ прибирать, гляжу: карета. Выходитъ___генералъ Иковъ: вы, я чай, знаете. Только
этого у насъ до того разу съ роду не бывало, чтобы кто пріѣхалъ, окромѣ Егора Николаича. Барыня за
кидалась: на меня-то смотрятъ — совѣсть, значитъ; и генералу надо услужить, а тутъ, гляди, не нагрянулъ бы свой. Она нѣтъ-нѣтъ въ окно. Посидѣлъ ге
нералъ, ну вовсе противный, старый такой, брюзглый— уѣхалъ. Я, будто пыль стирамши: «барыня, говорю, а ну, говорю, баринъ прознаетъ, будетъ намъ па орѣхи.» —«Молчи, говоритъ, глупая, ты не понимаешь: мнѣ, молъ, нѣтъ желанья въ клѣткѣ-то сидѣть. Ты гляди какъ здѣсь людп-то живутъ. Амы нетто хуже людей?»—Наше дѣло, извѣстно, подневольное.
«Тутъ, немного время, опять генералъ. Картоновъ навезъ, бурнусовъ, маптильевъ—видимо-невидимо. Ба
рыня еще всего-то и не попрятала, —Егоръ Николаичъ. «— Это, говоритъ, откуда?
«— А вамъ, это оиа-то, что за антересъ? Подарили, и все тутъ.
«Повернулся баринъ, и былъ таковъ. Я молчу: что будетъ.
«Только барыня мнѣ: «Больно, говоритъ, ужь захотѣлъ много. Не найду я, видишь ты, окромѣ его. Здѣсь Москва-матушка». — Послали они меня за извощикомъ; привела я имъ извощика, и стали они все отлучаться, стало быть, къ генералу-то-съ.
«Недѣлю, какъ сказать, али побольше, баринъ пріѣзжаетъ—Егоръ Ни кола и чъ.
«— Что говоритъ, у васъ, Марииушка, подѣлывается ?
«— А намъ, говорю, сударь, почемъ знать? былъ, говорю, генералъ два раза, а больше мы его и не видимъ. Да и барыня-то, почитай, дома не живетъ.
«— Ну, говоритъ, видно намъ счастье такое за спасибо, что взялъ ее изъ губерніи-то, какъ привезъ мйѣ ее половой, въ одной сорочкѣ да въ салопцѣ плохенькомъ, въ нумера.
«А самому, значитъ, ровно какъ и жалко. Невеселый такой.
«— Скажи, говоритъ, ей: одумается, Богъ съ ней, я согласенъ, чтобы по старому.
«Ну мнѣ, сударь, какъ же не сказать: нельзя. Стала я ей говорить, что вотъ, молъ, такъ и такъ, наказывалъ Егоръ Николаичъ.
«— Оченно, говоритъ, я ими нуждаюсь!
«Только и сказала. А тутъ и перевозиться стали къ генералу—на Арбатъ: свой домъ у пихъ-съ.
«Барыневъ этихъ, мамзелей въ доиъ-отъ.... ѣздятъ, ѣздятъ,—и не приведи Господи! «Что жьэто?я себѣ.» А люди-то мнѣ, выходитъ, генеральскіе: «у пасъ, говоритъ, завсегда такое заведеніе.» Господа опять наѣдутъ. . . компанія. Что ни утро, все народъ, все на
родъ. Шуму, крику, а то и подерутся, значитъ, изъ
— Разскажи-ка, разскажи. — Грѣхъ одинъ....
Мнѣ пришла счастливая мысль предложить Маринѣ рюмку наливочки. Марина пожеманилась, одиакожь выпила.
— И что это вамъ аиекитъ пришелъ? сказала она, улыбаясь.
— Ты знаешь, что мнѣ Иванъ Степанычъ былъ пріятель
— Это точно-съ.... А денегъ вы ей, какъ вамъ угодно, не давайте. Не стоющая....
— Вотъ мы и увидимъ: не стоитъ, такъ и не дадимъ. Этимъ моральнымъ аргументомъ, который предста
вился самъ собой, я окончательно расположилъ Марину въ мою пользу, и она принялась за разсказъ:
— Какъ это я, сударь, къ нимъ опредѣлилась, къ Юліи-то Петровнѣ, они много хуже жили противъ нонѣщняго. Привезъ ихъ, значитъ, въ ту пору баринъ одинъ изъ губерніи. У Креста они жили, квартиру на
нимали, а донреждь еще въ нумерахъ что ли въ какихъ.... Баринъ степенный такой, хорошій. Фамилію я имъ за
была. Егоръ Николаичъ. И точно что любилъ онъ ее. Всякое удовольствіе дѣлалъ: кататься когда поѣдутъ; навезетъ эго онъ всего какъ есть. Всѣмъ покоилъ. Пычности нельзя сказать — этого не было, а какъ бы не жить. Плачетъ, бывало. Потому, онъ ее видишь ты,
отъ мужа взялъ....только по охотѣ-съ; значитъ, ихъ
согласіе было— Стану я говорить: «чего, молъ, вы, сударыня, изволите плакать?»—«Эхъ, говоритъ, Марипушка, воли-то пѣтъ моей». Извѣстное дѣло, ей бы покуражиться; ну не велитъ, значитъ, баринъ.
«Сознакомилась опа тутъ съ купчихой съ одной, съ Сконниковой. Веселая такая, вдовая купчиха-то. « Сдѣлайте милость, говоритъ, пожалуйте съ нами въ маска
радъ, въ собраніе,» слышу я, кунчиха-то ей. Моя-то, какъ вновѣ, ий-перва-то боится.— «Какъ, говоритъ, я поѣду: узнаетъ самъ-отъ—бѣда». Ну, сбила она ее, куп
чиха-то. Поѣхала. «Ты, говоритъ, Марина, смотри не моги ему говорить». Четвертакъ они мнѣ тутъ дали. Разъ поѣхали, два поѣхали: въ охотку. Баринъ-то, бы
вало, посидитъ вечеромъ, а то, выходитъ, и домой. Опъ со дворы, а паши одѣнутся—жди на зарѣ. «Иу, думаю, быть доОру.»
«Эдакъ какъ передъ заговѣньемъ, истопила я, сударь, печку, стала въ покояхъ прибирать, гляжу: карета. Выходитъ___генералъ Иковъ: вы, я чай, знаете. Только
этого у насъ до того разу съ роду не бывало, чтобы кто пріѣхалъ, окромѣ Егора Николаича. Барыня за
кидалась: на меня-то смотрятъ — совѣсть, значитъ; и генералу надо услужить, а тутъ, гляди, не нагрянулъ бы свой. Она нѣтъ-нѣтъ въ окно. Посидѣлъ ге
нералъ, ну вовсе противный, старый такой, брюзглый— уѣхалъ. Я, будто пыль стирамши: «барыня, говорю, а ну, говорю, баринъ прознаетъ, будетъ намъ па орѣхи.» —«Молчи, говоритъ, глупая, ты не понимаешь: мнѣ, молъ, нѣтъ желанья въ клѣткѣ-то сидѣть. Ты гляди какъ здѣсь людп-то живутъ. Амы нетто хуже людей?»—Наше дѣло, извѣстно, подневольное.
«Тутъ, немного время, опять генералъ. Картоновъ навезъ, бурнусовъ, маптильевъ—видимо-невидимо. Ба
рыня еще всего-то и не попрятала, —Егоръ Николаичъ. «— Это, говоритъ, откуда?
«— А вамъ, это оиа-то, что за антересъ? Подарили, и все тутъ.
«Повернулся баринъ, и былъ таковъ. Я молчу: что будетъ.
«Только барыня мнѣ: «Больно, говоритъ, ужь захотѣлъ много. Не найду я, видишь ты, окромѣ его. Здѣсь Москва-матушка». — Послали они меня за извощикомъ; привела я имъ извощика, и стали они все отлучаться, стало быть, къ генералу-то-съ.
«Недѣлю, какъ сказать, али побольше, баринъ пріѣзжаетъ—Егоръ Ни кола и чъ.
«— Что говоритъ, у васъ, Марииушка, подѣлывается ?
«— А намъ, говорю, сударь, почемъ знать? былъ, говорю, генералъ два раза, а больше мы его и не видимъ. Да и барыня-то, почитай, дома не живетъ.
«— Ну, говоритъ, видно намъ счастье такое за спасибо, что взялъ ее изъ губерніи-то, какъ привезъ мйѣ ее половой, въ одной сорочкѣ да въ салопцѣ плохенькомъ, въ нумера.
«А самому, значитъ, ровно какъ и жалко. Невеселый такой.
«— Скажи, говоритъ, ей: одумается, Богъ съ ней, я согласенъ, чтобы по старому.
«Ну мнѣ, сударь, какъ же не сказать: нельзя. Стала я ей говорить, что вотъ, молъ, такъ и такъ, наказывалъ Егоръ Николаичъ.
«— Оченно, говоритъ, я ими нуждаюсь!
«Только и сказала. А тутъ и перевозиться стали къ генералу—на Арбатъ: свой домъ у пихъ-съ.
«Барыневъ этихъ, мамзелей въ доиъ-отъ.... ѣздятъ, ѣздятъ,—и не приведи Господи! «Что жьэто?я себѣ.» А люди-то мнѣ, выходитъ, генеральскіе: «у пасъ, говоритъ, завсегда такое заведеніе.» Господа опять наѣдутъ. . . компанія. Что ни утро, все народъ, все на
родъ. Шуму, крику, а то и подерутся, значитъ, изъ