«— Я, говоритъ, теперь безъ канарейки. Все, говоритъ, ты проклятый полуношникъ: черезъ тебя и котъ, значитъ, вошелъ.
«— Я, говоритъ, тебѣ, мой другъ, сейчасъ поѣду куплю канарейку; хочешь, говоритъ, десять куплю.
«Затопала, затопала.
«— Подлецъ ты, говоритъ, и все тутъ. Потому, я женщина, и всей-то отрады была у меня канарейка: голосъ мой знала. Бывало: «Фединька!»,—летитъ на пальчикъ.
«А Ивана-то Степаныча ногой-то, ногой-то.
«Ну а такъ сказать, сударь, что въ ней въ эвтой канарейкѣ? Пустая самая птица, не то, чтобы, напримѣръ, попугай или пѣтухъ.
«И жалко мнѣ барина, вотъ какъ а:алко!
«Тутъ изъ гостей стали говорить Юліѣ Петровнѣ: что, молъ, найдется и не такая канарейка; ужь за
всегда баринъ купятъ-съ. Они бы хоть и сейчасъ ради ѣхать. Нетто мы не знаемъ?
« — Гдѣ, говоритъ, онъ, такой-сякой, эдакую добудетъ? Мнѣ, говоритъ, когда такъ, эту самую подай! «А ее какъ подашь?
«Да вотъ какъ зазлились: инда зубы оскалили; эго истиннымъ Богомъ: я допреждь того и не видывала.
«Постоялъ, постоялъ голубчикъ Иванъ Степанычъ,— уѣхалъ, и лица-то на немъ нѣтъ.
«На завтра опять пріѣхалъ, и хоть бы онъ ей слово — ле то что дурное. Господинъ!...
«Тутъ въ скорости, вышли ли у нихъ какая причина, нѣтъ да нѣтъ Ивана Степаныча. Какъ вечеромъ были, поздно ужь, уѣхали: нонче нѣтъ, завтра нѣтъ, недѣлю нѣтъ и двѣ нѣтъ. Я ужь и сама подумала. Бары
ня ни слова. Дома все сидятъ. Ну и время такое—постъ; кому тутъ и быть.
«Святая пришла. Нѣтъ нашего Ивана Степаныча. Я> признаться, сама хотѣла провѣдать:—прознаетъ, поду
маю, барыня, а имъ можетъ не желательно,—такъ и не пошла.
«Ну тутъ купчика одного имъ привезли: какъ есть дитя, а на счетъ выпивки, такъ это хоть съ утра до ночи. И добрые они, ну только какъ есть безобразники. Рѣдко когда чтобы не шатался. Ужь, бывало, и барыня, на что ко всему привышны:
« — Эдакій ты, говоритъ, пьянчужка, Митя, погляжу я на тебя.
«Душа, сударь, мягкая. Не мало тоже потаскали они къ намъ.
«Только, разъ, поѣхали барыня съ утра въ Сокольники, сказали, къ нимъ-съ, ночью .пріѣзжаютъ они съ пріятелемъ съ однимъ.
«— Гдѣ, говоритъ, Юлія Петровна? «— Они, молъ, къ вамъ поѣхали.
«— Ну, мы, говоритъ, подождемъ.
«Послали меня за мадерой. Непремѣнно чтобы достать.
«Привезла я мадеру-съ. Гляжу: барыня съ Иваномъ Степанычемъ. У меня инда сердце іокнуло. .
«— Знать, говоритъ, тебя не хочу, безобразника! барыня на купеческаго-то.
«Ну только, какъ они стали очень просить, вышли въ другую комнату, — Иванъ Степанычъ ушли, стояли, стояли, сердешный, въ переулкѣ за угломъ-то — день ужь какъ есть: часъ шестой—не дождались, уѣхали.
«Днемъ ужь, часу какъ сказать въ первомъ, пріѣзжаютъ Иванъ Степанычъ.
«— Гдѣ жь, молъ, барыня!
«А барыня часу въ десятомъ уѣхала. Тѣ .впередъ поѣхали, карету прислали, барыня сѣли да и поѣхали. «Докладываю я Иванъ Степанычу.
«— Дай, говоритъ, Маринушка, бумажки мнѣ. «Вынули карандашикъ. Стали писать-съ.
«Смотрю я на нихъ,—что сказать, не знаю. «— Отдай, говоритъ, ей.
«— Что жь вы, молъ, батюшка, не пожалуете къ намъ? А я-то, молъ, зарадовалась. «— Видно, говоритъ, незачѣмъ.
«Тутъ въ скорости опять барыня. Что вошла: «— Былъ, говоритъ, Иванъ Степанычъ? «— Былъ, говорю, сударыня. «— Что сказалъ?
«— Записку, молъ, написали. «— Подай сюда.
«Взяли сами написали записку.
«— Возьми, говоритъ, карету, ступай до нихъ.
«Пріѣзжаю я. Они дома-съ. Сѣли со мной ту жь минуту. Эдакъ, кажется, обрадовались.
«Какъ пріѣхали мы, кинулись они на барыню — цѣловвть-съ, да такъ вотъ и замерли! На что я простой человѣкъ, ну такъ тебя и воротитъ.
«Часа съ три они съ Юліей Петровной на галдареѣ просидѣли на окошечкѣ—галдарея такая у насъ была-съ. Ровно голубочки-съ.
«— Спой-ты, говоритъ, мнѣ по морю-то. «И пѣли они имъ-съ. «Прохожу я.
«— Жизни, говоритъ, не жалко!—Иванъ-то Степанычъ. У Марины скатилась слеза. Она продолжала:
— Ну тугъ сначала-то опять эдакая сладость пошла. Ни чтобы барыня куда безъ Ивана Степаныча; все вмѣстѣ, все вмѣстѣ. Онъ такой веселый, все щутятъ-съ, —барыня тоже веселыя. Ванну имъ иривезли-съ. «Слава тебѣ, Господи, думаю: наладились мои господа. Будетъ, значитъ, и мнѣ хорошо». Пріѣдутъ Иванъ Степанычъ, то ужь первое слово:
«— Я, говоритъ, тебѣ, мой другъ, сейчасъ поѣду куплю канарейку; хочешь, говоритъ, десять куплю.
«Затопала, затопала.
«— Подлецъ ты, говоритъ, и все тутъ. Потому, я женщина, и всей-то отрады была у меня канарейка: голосъ мой знала. Бывало: «Фединька!»,—летитъ на пальчикъ.
«А Ивана-то Степаныча ногой-то, ногой-то.
«Ну а такъ сказать, сударь, что въ ней въ эвтой канарейкѣ? Пустая самая птица, не то, чтобы, напримѣръ, попугай или пѣтухъ.
«И жалко мнѣ барина, вотъ какъ а:алко!
«Тутъ изъ гостей стали говорить Юліѣ Петровнѣ: что, молъ, найдется и не такая канарейка; ужь за
всегда баринъ купятъ-съ. Они бы хоть и сейчасъ ради ѣхать. Нетто мы не знаемъ?
« — Гдѣ, говоритъ, онъ, такой-сякой, эдакую добудетъ? Мнѣ, говоритъ, когда такъ, эту самую подай! «А ее какъ подашь?
«Да вотъ какъ зазлились: инда зубы оскалили; эго истиннымъ Богомъ: я допреждь того и не видывала.
«Постоялъ, постоялъ голубчикъ Иванъ Степанычъ,— уѣхалъ, и лица-то на немъ нѣтъ.
«На завтра опять пріѣхалъ, и хоть бы онъ ей слово — ле то что дурное. Господинъ!...
«Тутъ въ скорости, вышли ли у нихъ какая причина, нѣтъ да нѣтъ Ивана Степаныча. Какъ вечеромъ были, поздно ужь, уѣхали: нонче нѣтъ, завтра нѣтъ, недѣлю нѣтъ и двѣ нѣтъ. Я ужь и сама подумала. Бары
ня ни слова. Дома все сидятъ. Ну и время такое—постъ; кому тутъ и быть.
«Святая пришла. Нѣтъ нашего Ивана Степаныча. Я> признаться, сама хотѣла провѣдать:—прознаетъ, поду
маю, барыня, а имъ можетъ не желательно,—такъ и не пошла.
«Ну тутъ купчика одного имъ привезли: какъ есть дитя, а на счетъ выпивки, такъ это хоть съ утра до ночи. И добрые они, ну только какъ есть безобразники. Рѣдко когда чтобы не шатался. Ужь, бывало, и барыня, на что ко всему привышны:
« — Эдакій ты, говоритъ, пьянчужка, Митя, погляжу я на тебя.
«Душа, сударь, мягкая. Не мало тоже потаскали они къ намъ.
«Только, разъ, поѣхали барыня съ утра въ Сокольники, сказали, къ нимъ-съ, ночью .пріѣзжаютъ они съ пріятелемъ съ однимъ.
«— Гдѣ, говоритъ, Юлія Петровна? «— Они, молъ, къ вамъ поѣхали.
«— Ну, мы, говоритъ, подождемъ.
«Послали меня за мадерой. Непремѣнно чтобы достать.
«Привезла я мадеру-съ. Гляжу: барыня съ Иваномъ Степанычемъ. У меня инда сердце іокнуло. .
«— Знать, говоритъ, тебя не хочу, безобразника! барыня на купеческаго-то.
«Ну только, какъ они стали очень просить, вышли въ другую комнату, — Иванъ Степанычъ ушли, стояли, стояли, сердешный, въ переулкѣ за угломъ-то — день ужь какъ есть: часъ шестой—не дождались, уѣхали.
«Днемъ ужь, часу какъ сказать въ первомъ, пріѣзжаютъ Иванъ Степанычъ.
«— Гдѣ жь, молъ, барыня!
«А барыня часу въ десятомъ уѣхала. Тѣ .впередъ поѣхали, карету прислали, барыня сѣли да и поѣхали. «Докладываю я Иванъ Степанычу.
«— Дай, говоритъ, Маринушка, бумажки мнѣ. «Вынули карандашикъ. Стали писать-съ.
«Смотрю я на нихъ,—что сказать, не знаю. «— Отдай, говоритъ, ей.
«— Что жь вы, молъ, батюшка, не пожалуете къ намъ? А я-то, молъ, зарадовалась. «— Видно, говоритъ, незачѣмъ.
«Тутъ въ скорости опять барыня. Что вошла: «— Былъ, говоритъ, Иванъ Степанычъ? «— Былъ, говорю, сударыня. «— Что сказалъ?
«— Записку, молъ, написали. «— Подай сюда.
«Взяли сами написали записку.
«— Возьми, говоритъ, карету, ступай до нихъ.
«Пріѣзжаю я. Они дома-съ. Сѣли со мной ту жь минуту. Эдакъ, кажется, обрадовались.
«Какъ пріѣхали мы, кинулись они на барыню — цѣловвть-съ, да такъ вотъ и замерли! На что я простой человѣкъ, ну такъ тебя и воротитъ.
«Часа съ три они съ Юліей Петровной на галдареѣ просидѣли на окошечкѣ—галдарея такая у насъ была-съ. Ровно голубочки-съ.
«— Спой-ты, говоритъ, мнѣ по морю-то. «И пѣли они имъ-съ. «Прохожу я.
«— Жизни, говоритъ, не жалко!—Иванъ-то Степанычъ. У Марины скатилась слеза. Она продолжала:
— Ну тугъ сначала-то опять эдакая сладость пошла. Ни чтобы барыня куда безъ Ивана Степаныча; все вмѣстѣ, все вмѣстѣ. Онъ такой веселый, все щутятъ-съ, —барыня тоже веселыя. Ванну имъ иривезли-съ. «Слава тебѣ, Господи, думаю: наладились мои господа. Будетъ, значитъ, и мнѣ хорошо». Пріѣдутъ Иванъ Степанычъ, то ужь первое слово: