чамъ не спимъ. Я ужь, говоритъ, его знаю. Не спросту. Можетъ, опа что надъ нимъ и сдѣлала, окаянная.
«Это, вѣдь, точно что, бываетъ-съ. Дѣлаютъ.
«- Ну а я, говоритъ Никаноръ-то Иванычъ, барину скажу. Буди ихъ воля надо мной. Пусть сами догля
дятъ. Денегъ не жалко — ихъ-то очень жалко. Пропа
даетъ у насъ баринъ изъ-за нее. Неужто, говоритъ, только и свѣту въ окнѣ?
«Сказали Никаноръ Иванычъ барину.
«Такъ, послѣ сказывалъ онъ мнѣ, Иванъ-то Степанычъ какъ полотно сталъ бѣлый; за столъ схватился. «— А то бы, говоритъ, и на стулѣ ему не усидѣть. «— Смотри, говоритъ, Никаноръ — Иванъ-то Степа
нычъ — ежели жь ты мнѣ солгалъ, иу сдѣлаю я надъ тобой такую строгость — не приведя Господи! Не вводи ты меня лучше, старый, въ грѣхъ.
«— Есть, говоритъ, воля ваша господская, какъ вы намъ господинъ, — а вы извольте послать за Мариной, извольте спросить ее.
«Прибѣжалъ онъ за мной. Барыня почивали, запершись.
«— Такъ ли, говоритъ, Марина—Иванъ-то Степанычъ, что Никаноръ говоритъ?
«— Такъ, молъ, сударь, истинно. Я и допрежде хотѣла вамъ доложить, ну не смѣла, значитъ.
«Тутъ ужь я имъ все сказала—до капельки. «— И часто, говоритъ, онъ у васъ остается? «— Васъ нѣтъ, значитъ, ужь тутъ. «— А теперь у васъ ?
«— Этого не могу знать-съ. Барыня отъ себя запершись. Можетъ, въ парадный и пустили. А только, какъ, послѣ кушанья, легли, приказали, ежели вы, молъ, су
дарь, изволите быть, «такъ, говоритъ, скажи, до ночи я не буду поздно».
«— Стало, говоритъ, ее сегодня же и можно накрыть? «— Не мудрено, говорю, и сегодня. А не то, завтра, а нѣтъ, на недѣлѣ когда, я дамъ знать повѣрнѣе-съ.
«— Глупая ты, говоритъ, завтра?! Ты на меня гляди... А она: завтра!
«Сами ровно какъ мертвые. Никаноръ стоитъ.
«— Напрасно, сударь, изволите безпокоиться. Ужь таперича не уйдетъ.
«— Старъ ты, говоритъ баринъ-отъ, Никаноръ, а ничего, посмотрю я, не понимаешь. Ладно, говоритъ, Марина, ступай.
«Прихожу я домой. Моя встала. Чаю спросили. Дьячковъ тутъ.
«— Были, говоритъ, Иванъ Степанычъ? спрашиваетъ, «— Не были, молъ, сударыня.
«Покушали рано, Дьячковъ все тутъ. Ушелъ, значитъ, при мнѣ. Барыня мнѣ приказали спать ложиться, сами отъ спальни заперлись.
«Я ужь и сплю,—свѣтъ мнѣ въ глаза, Дьячковъ какъ есть неодѣтый, а барыня имъ, сама въ сорочкѣ, платье подаютъ. Я сразу и не пойму резона. Ну только онъ испужался, не въ себѣ весь.
«— Иванъ Степанычъ, говоритъ.
«Вотъ, думаю, когда тебѣ пришлось къ расчету, подлецу эдакому!»
«Иванъ-то Степанычъ, выходитъ, съ людьми пришлисъ. У воротъ-то, значитъ, людей поставили, а сами въ
парадный-то стучатся. Она его въ кухню-то выпустила, Дьячкова-то, а Ивану Степанычу пошла отпирать.
«Баринъ вошелъ. Прошли всѣ комнаты. Мнѣ ужь они на дворѣ попались. А Дьячковъ кинулся къ воротамъ, отперъ калитку, увидалъ,знать, людей,—назадъ. Дворъ у насъ большущій. Всякое строеніе-съ. Есть гдѣ спря
таться. Иванъ Степанычъ искать. Вхожу я въ кухню-съ, — барыня мнѣ:
«— Авось, молъ, ушелъ, а не то на дворѣ-то ему и не найдти.
«Нѣтъ, думаю, врядъ ди: не съ тѣмъ пришелъ. Мало онъ тебя кормилъ, — ты все въ лѣсъ смотришь: пора и пойматься».
«Ищетъ, ищетъ Иванъ Степанычъ. «Стали посередъ двора:
«— Выйдите, говоритъ, господинъ Дьячковъ; я, молъ, вамъ ничего не сдѣлаю.
«— Что, говоритъ, взялъ? Взбрешится тебѣ, говоритъ, сумасшедшему...
«Да ихъ же и почли ругать.
«Только Иванъ Степанычъ ей:
«— Скажите вы, говоритъ, господину Дьячкову, пусть выйдетъ. Я, говоритъ, ихъ желаю поблагодарить, а больше ничего и не бѵдетъ-съ.
«Тутъ жильцовскій человѣкъ, какъ Ивана-то Степаныча они тоже всѣ любили-съ:
«— Вамъ, сударь, говоритъ, не видать, я, молъ, вамъ Фонарь подамъ.
«Принесъ Фонарь. Пошли они къ забору-съ. Ведутъ Дьячкова въ покои. А тутъ, гляжу, и ушли,—ничего не сказали-съ.
«И тотъ, значитъ, сейчасъ домой. Боится, опять придутъ.
«Имъ бы хоть связать его, Иваиу-то Степанычу, да въ сибирку на почку. Когда ты прячешься по ночамъ на чужомъ дворѣ, значитъ, недобрый человѣкъ.
«Барыня мнѣ:
«— Кто бы это сказалъ? кто бы это сказалъ? Ему бы, молъ, пи во вѣкъ въ носъ не ушибло.
«— Иу а вамъ-то, молъ, сударыня, что они сказали? «— Ничего, говоритъ, не сказалъ. Только поблаго
дарилъ Дьячкова.
«Это, вѣдь, точно что, бываетъ-съ. Дѣлаютъ.
«- Ну а я, говоритъ Никаноръ-то Иванычъ, барину скажу. Буди ихъ воля надо мной. Пусть сами догля
дятъ. Денегъ не жалко — ихъ-то очень жалко. Пропа
даетъ у насъ баринъ изъ-за нее. Неужто, говоритъ, только и свѣту въ окнѣ?
«Сказали Никаноръ Иванычъ барину.
«Такъ, послѣ сказывалъ онъ мнѣ, Иванъ-то Степанычъ какъ полотно сталъ бѣлый; за столъ схватился. «— А то бы, говоритъ, и на стулѣ ему не усидѣть. «— Смотри, говоритъ, Никаноръ — Иванъ-то Степа
нычъ — ежели жь ты мнѣ солгалъ, иу сдѣлаю я надъ тобой такую строгость — не приведя Господи! Не вводи ты меня лучше, старый, въ грѣхъ.
«— Есть, говоритъ, воля ваша господская, какъ вы намъ господинъ, — а вы извольте послать за Мариной, извольте спросить ее.
«Прибѣжалъ онъ за мной. Барыня почивали, запершись.
«— Такъ ли, говоритъ, Марина—Иванъ-то Степанычъ, что Никаноръ говоритъ?
«— Такъ, молъ, сударь, истинно. Я и допрежде хотѣла вамъ доложить, ну не смѣла, значитъ.
«Тутъ ужь я имъ все сказала—до капельки. «— И часто, говоритъ, онъ у васъ остается? «— Васъ нѣтъ, значитъ, ужь тутъ. «— А теперь у васъ ?
«— Этого не могу знать-съ. Барыня отъ себя запершись. Можетъ, въ парадный и пустили. А только, какъ, послѣ кушанья, легли, приказали, ежели вы, молъ, су
дарь, изволите быть, «такъ, говоритъ, скажи, до ночи я не буду поздно».
«— Стало, говоритъ, ее сегодня же и можно накрыть? «— Не мудрено, говорю, и сегодня. А не то, завтра, а нѣтъ, на недѣлѣ когда, я дамъ знать повѣрнѣе-съ.
«— Глупая ты, говоритъ, завтра?! Ты на меня гляди... А она: завтра!
«Сами ровно какъ мертвые. Никаноръ стоитъ.
«— Напрасно, сударь, изволите безпокоиться. Ужь таперича не уйдетъ.
«— Старъ ты, говоритъ баринъ-отъ, Никаноръ, а ничего, посмотрю я, не понимаешь. Ладно, говоритъ, Марина, ступай.
«Прихожу я домой. Моя встала. Чаю спросили. Дьячковъ тутъ.
«— Были, говоритъ, Иванъ Степанычъ? спрашиваетъ, «— Не были, молъ, сударыня.
«Покушали рано, Дьячковъ все тутъ. Ушелъ, значитъ, при мнѣ. Барыня мнѣ приказали спать ложиться, сами отъ спальни заперлись.
«Я ужь и сплю,—свѣтъ мнѣ въ глаза, Дьячковъ какъ есть неодѣтый, а барыня имъ, сама въ сорочкѣ, платье подаютъ. Я сразу и не пойму резона. Ну только онъ испужался, не въ себѣ весь.
«— Иванъ Степанычъ, говоритъ.
«Вотъ, думаю, когда тебѣ пришлось къ расчету, подлецу эдакому!»
«Иванъ-то Степанычъ, выходитъ, съ людьми пришлисъ. У воротъ-то, значитъ, людей поставили, а сами въ
парадный-то стучатся. Она его въ кухню-то выпустила, Дьячкова-то, а Ивану Степанычу пошла отпирать.
«Баринъ вошелъ. Прошли всѣ комнаты. Мнѣ ужь они на дворѣ попались. А Дьячковъ кинулся къ воротамъ, отперъ калитку, увидалъ,знать, людей,—назадъ. Дворъ у насъ большущій. Всякое строеніе-съ. Есть гдѣ спря
таться. Иванъ Степанычъ искать. Вхожу я въ кухню-съ, — барыня мнѣ:
«— Авось, молъ, ушелъ, а не то на дворѣ-то ему и не найдти.
«Нѣтъ, думаю, врядъ ди: не съ тѣмъ пришелъ. Мало онъ тебя кормилъ, — ты все въ лѣсъ смотришь: пора и пойматься».
«Ищетъ, ищетъ Иванъ Степанычъ. «Стали посередъ двора:
«— Выйдите, говоритъ, господинъ Дьячковъ; я, молъ, вамъ ничего не сдѣлаю.
«Барыня стоятъ на крыльцѣ на заднемъ.
«— Что, говоритъ, взялъ? Взбрешится тебѣ, говоритъ, сумасшедшему...
«Да ихъ же и почли ругать.
«Только Иванъ Степанычъ ей:
«— Скажите вы, говоритъ, господину Дьячкову, пусть выйдетъ. Я, говоритъ, ихъ желаю поблагодарить, а больше ничего и не бѵдетъ-съ.
«Тутъ жильцовскій человѣкъ, какъ Ивана-то Степаныча они тоже всѣ любили-съ:
«— Вамъ, сударь, говоритъ, не видать, я, молъ, вамъ Фонарь подамъ.
«Принесъ Фонарь. Пошли они къ забору-съ. Ведутъ Дьячкова въ покои. А тутъ, гляжу, и ушли,—ничего не сказали-съ.
«И тотъ, значитъ, сейчасъ домой. Боится, опять придутъ.
«Имъ бы хоть связать его, Иваиу-то Степанычу, да въ сибирку на почку. Когда ты прячешься по ночамъ на чужомъ дворѣ, значитъ, недобрый человѣкъ.
«Барыня мнѣ:
«— Кто бы это сказалъ? кто бы это сказалъ? Ему бы, молъ, пи во вѣкъ въ носъ не ушибло.
«— Иу а вамъ-то, молъ, сударыня, что они сказали? «— Ничего, говоритъ, не сказалъ. Только поблаго
дарилъ Дьячкова.