Она, кажется, не поняла моего смущенія, по поводу имени покойнаго, сочла приличнымъ сказать еще разъ, что она его очень любила, что она благородная жен
щина, что такихъ женщинъ, какъ она, и нѣтъ въ Москвѣ....я всталъ и раскланялся. Меня провожали стереотипнымъ:
— Мнѣ всегда будетъ пріятно васъ видѣть у себя.
«Особенно, еслибы я почаще являлся съ такими порученіями какъ сегодня», подумалъ я.
Покуда я надѣвалъ пальто и отыскивалъ калоши, куда-то завалившіяся въ темной прихожей, что-то шептало внутри меня:
«Лѣтъ черезъ пятокъ, о моя красавица, ежели будемъ живы и кто-нибудь изъ твоихъ Кромвеллей до тѣхъ поръ подъ нетрезвый часъ не изувѣчитъ тебя за твои извороты (есть, вѣдь, руки, претяжелыя на рас
праву!), тебя увидятъ въ собственномъ домикѣ на Прѣснѣ или въ Замоскворѣчьѣ. Полки и горки твои будутъ ло
миться подъ серебромъ, вышедшимъ изъ моды, а тобою пріобрѣтенномъ по закладамъ. Ежели мужа твоего при
беретъ Господь, ты, законнымъ образомъ, за хлѣбъ и безчисленные пуховики, пріобрѣтешь другого, ужь конечно, очень юнаго и изъ породы юродивыхъ, осуж
денныхъ весь вѣкъ свой чуть-что не ѣсть съ чьей-нибудь ложки: нищаго копіиста или театральнаго Фигуранта, парадирующаго въ свитѣ королей, а коли обуяетъ тебя и демонъ честолюбія—отставнаго штабсъ-ка
питана безпросыпнаго пьяницу, или идіота недоросля изъ дворянъ, малолѣтнимъ оставшагося по смерти ро
дителей и ограбленнаго опекунами. Горекъ будетъ су
пругу твой хлѣбъ, жостки—твои пуховики.... Можетъ быть, расплывешься ты на зависть замоскворѣцкимъ матронамъ, но во всякомъ случаѣ бѣлиться и сурмитъся будешь ты еще злѣе вдесятеро.... Кошекъ заведешь ты стадо, птицъ самыхъ дешевыхъ въ клѣткахъ— тьму, денегъ — не мало.... Позовутъ тебя крестить къ квартальничихѣ, какъ почетную даму.... Волною заб
венія зальетъ твою безпутную Одиссею.... Но ты, вѣдь,
хотѣла того, о моя красавица, ты, которой Богъ далъ то, изъ-за чего умнѣйшій сходитъ съ ума, честнѣй
шій продаетъ совѣсть, сынъ бѣжитъ отъ отца, изъ-за чего, наконецъ, цѣлый народъ десять лѣтъ осаждалъ городъ.... Кто жь тебѣ запрещалъ найти человѣка, полюбить его какъ велитъ природа, и сдѣлать счастли
выми—его и себя?.... Неужели изо всѣхъ, тобою встрѣ
ченныхъ внродолженіе твоего житейскаго плаванія, ни одинъ не умѣлъ бы оцѣнить прекрасный мраморъ и вдохнуть въ него душу живу ? Быть этого не можетъ. Гадки мущины — спору нѣтъ, но не потому ли они часто гадки, что не выносимы женщины?....»
Я отворилъ дверь подъѣзда. На встрѣчу мнѣ пахнуло благоуханіями драгоцѣнныхъ Фиксатуаровъ, и вслѣдъ
за тѣмъ я очутился носъ о носъ съ господиномъ, носившимъ на лицѣ, кромѣ обыкновенныхъ принадлежностей всякаго лица и усовъ, необыкновенно щедро ума
щенныхъ, выраженіе того сознанія своего достоинства, которое придаетъ инымъ джентльменамъ извѣстная кор
пуленція и увѣренность, что въ карманѣ туго набитый бумажникъ, впрочемъ же и самъ чортъ , хоть онъ тресни
не узнаетъ теперь , сколько у меня сѣдыхъ волосъ и гдѣ вставленъ митроФановскій зубъ вмѣсто родимаго.
Безъ сомнѣнія, это былъ преемникъ или одинъ изъ преемниковъ М — на, новый припоситель художествъ отъ Дарзанса и Люкэ, — вѣроятнѣе всего, судя по наружности, отставной военный Франтъ 30-хъ годовъ, вку
шающій плоды своихъ занятій по предмету служенія монополіи полугара.
Онъ взглянулъ на мемя съ тѣмъ величавымъ пренебреженіемъ, на которое давали ему полное право и мое скромное пальто, и дрянной извощикъ, который, при выходѣ моемъ, подалъ къ подъѣзду.
Какъ вы думаете, кого напомнилъ мнѣ душистый и самоувѣренный господинъ?—Крымскаго улана Кощака, Эндиміона послѣдней казанской царевны Сююмбеки. Но вы его не знали , не видали его портрета ? И я тоже. Погодите. При полномъ изданіи моихъ со
чиненій, закажу портретъ крымскаго улана и помѣщу его, въ видѣ виньетки, въ концѣ этого разсказа. Поневолѣ тогда купите мои сочиненія: портретъ Кощака отдѣльно продаваться не будетъ.
.... Однакожь, господа, ежели встрѣтите Юлію Петровну, — вы узнаете ее менѣе по моему описанію,
нежели по Кадошкѣ, убогой, отвратительной собачкѣ, которая, по словамъ московской травіаты, обыкновенно ее сопровождаетъ, — помяните тогда грѣшную душу раба Божія и моего покойнаго пріятеля Ивана Степаныча М — на....
Сентябрь. С. К — нь.
1859.
*) Подъ этимъ названіемъ редакція «Развлеченія» представитъ своимъ читателямъ цѣлый рядъ подобныхъ разсказовъ, весьма разнообразныхъ и занимательныхъ по своему содержанію. Ред.
«Въ продолженіе моей почти двадцатилѣтней службы въ губернскомъ городѣ М*, мнѣ случалось видѣть такъ много замѣчательныхъ происшествій, которыхъ глав
нымъ основаніемъ были продѣлки мошенниковъ разнаго рода, что я, припоминая себѣ эти происшестія, рѣшаюсь предать ихъ печати, будучи увѣренъ, что они, кромѣ
общей занимательности своего содержанья, послулсатъ предостереженіемъ для неопытныхъ людей, которые легко могутъ быть обмануты подобными промышленни
щина, что такихъ женщинъ, какъ она, и нѣтъ въ Москвѣ....я всталъ и раскланялся. Меня провожали стереотипнымъ:
— Мнѣ всегда будетъ пріятно васъ видѣть у себя.
«Особенно, еслибы я почаще являлся съ такими порученіями какъ сегодня», подумалъ я.
Покуда я надѣвалъ пальто и отыскивалъ калоши, куда-то завалившіяся въ темной прихожей, что-то шептало внутри меня:
«Лѣтъ черезъ пятокъ, о моя красавица, ежели будемъ живы и кто-нибудь изъ твоихъ Кромвеллей до тѣхъ поръ подъ нетрезвый часъ не изувѣчитъ тебя за твои извороты (есть, вѣдь, руки, претяжелыя на рас
праву!), тебя увидятъ въ собственномъ домикѣ на Прѣснѣ или въ Замоскворѣчьѣ. Полки и горки твои будутъ ло
миться подъ серебромъ, вышедшимъ изъ моды, а тобою пріобрѣтенномъ по закладамъ. Ежели мужа твоего при
беретъ Господь, ты, законнымъ образомъ, за хлѣбъ и безчисленные пуховики, пріобрѣтешь другого, ужь конечно, очень юнаго и изъ породы юродивыхъ, осуж
денныхъ весь вѣкъ свой чуть-что не ѣсть съ чьей-нибудь ложки: нищаго копіиста или театральнаго Фигуранта, парадирующаго въ свитѣ королей, а коли обуяетъ тебя и демонъ честолюбія—отставнаго штабсъ-ка
питана безпросыпнаго пьяницу, или идіота недоросля изъ дворянъ, малолѣтнимъ оставшагося по смерти ро
дителей и ограбленнаго опекунами. Горекъ будетъ су
пругу твой хлѣбъ, жостки—твои пуховики.... Можетъ быть, расплывешься ты на зависть замоскворѣцкимъ матронамъ, но во всякомъ случаѣ бѣлиться и сурмитъся будешь ты еще злѣе вдесятеро.... Кошекъ заведешь ты стадо, птицъ самыхъ дешевыхъ въ клѣткахъ— тьму, денегъ — не мало.... Позовутъ тебя крестить къ квартальничихѣ, какъ почетную даму.... Волною заб
венія зальетъ твою безпутную Одиссею.... Но ты, вѣдь,
хотѣла того, о моя красавица, ты, которой Богъ далъ то, изъ-за чего умнѣйшій сходитъ съ ума, честнѣй
шій продаетъ совѣсть, сынъ бѣжитъ отъ отца, изъ-за чего, наконецъ, цѣлый народъ десять лѣтъ осаждалъ городъ.... Кто жь тебѣ запрещалъ найти человѣка, полюбить его какъ велитъ природа, и сдѣлать счастли
выми—его и себя?.... Неужели изо всѣхъ, тобою встрѣ
ченныхъ внродолженіе твоего житейскаго плаванія, ни одинъ не умѣлъ бы оцѣнить прекрасный мраморъ и вдохнуть въ него душу живу ? Быть этого не можетъ. Гадки мущины — спору нѣтъ, но не потому ли они часто гадки, что не выносимы женщины?....»
Я отворилъ дверь подъѣзда. На встрѣчу мнѣ пахнуло благоуханіями драгоцѣнныхъ Фиксатуаровъ, и вслѣдъ
за тѣмъ я очутился носъ о носъ съ господиномъ, носившимъ на лицѣ, кромѣ обыкновенныхъ принадлежностей всякаго лица и усовъ, необыкновенно щедро ума
щенныхъ, выраженіе того сознанія своего достоинства, которое придаетъ инымъ джентльменамъ извѣстная кор
пуленція и увѣренность, что въ карманѣ туго набитый бумажникъ, впрочемъ же и самъ чортъ , хоть онъ тресни
не узнаетъ теперь , сколько у меня сѣдыхъ волосъ и гдѣ вставленъ митроФановскій зубъ вмѣсто родимаго.
Безъ сомнѣнія, это былъ преемникъ или одинъ изъ преемниковъ М — на, новый припоситель художествъ отъ Дарзанса и Люкэ, — вѣроятнѣе всего, судя по наружности, отставной военный Франтъ 30-хъ годовъ, вку
шающій плоды своихъ занятій по предмету служенія монополіи полугара.
Онъ взглянулъ на мемя съ тѣмъ величавымъ пренебреженіемъ, на которое давали ему полное право и мое скромное пальто, и дрянной извощикъ, который, при выходѣ моемъ, подалъ къ подъѣзду.
Какъ вы думаете, кого напомнилъ мнѣ душистый и самоувѣренный господинъ?—Крымскаго улана Кощака, Эндиміона послѣдней казанской царевны Сююмбеки. Но вы его не знали , не видали его портрета ? И я тоже. Погодите. При полномъ изданіи моихъ со
чиненій, закажу портретъ крымскаго улана и помѣщу его, въ видѣ виньетки, въ концѣ этого разсказа. Поневолѣ тогда купите мои сочиненія: портретъ Кощака отдѣльно продаваться не будетъ.
.... Однакожь, господа, ежели встрѣтите Юлію Петровну, — вы узнаете ее менѣе по моему описанію,
нежели по Кадошкѣ, убогой, отвратительной собачкѣ, которая, по словамъ московской травіаты, обыкновенно ее сопровождаетъ, — помяните тогда грѣшную душу раба Божія и моего покойнаго пріятеля Ивана Степаныча М — на....
Сентябрь. С. К — нь.
1859.
*) Подъ этимъ названіемъ редакція «Развлеченія» представитъ своимъ читателямъ цѣлый рядъ подобныхъ разсказовъ, весьма разнообразныхъ и занимательныхъ по своему содержанію. Ред.
РАЗСКАЗЫ ОТСТАВНАГО СЫЩИКА *).
«Въ продолженіе моей почти двадцатилѣтней службы въ губернскомъ городѣ М*, мнѣ случалось видѣть такъ много замѣчательныхъ происшествій, которыхъ глав
нымъ основаніемъ были продѣлки мошенниковъ разнаго рода, что я, припоминая себѣ эти происшестія, рѣшаюсь предать ихъ печати, будучи увѣренъ, что они, кромѣ
общей занимательности своего содержанья, послулсатъ предостереженіемъ для неопытныхъ людей, которые легко могутъ быть обмануты подобными промышленни