Сторожъ молчалъ.
— У кого ключъ долженъ быть, я тебя спрашиваю? громовымъ голосомъ провозгласилъ городской голова. — У меня, ваше степенство. — У тебя?
— У меня, ваше степенство.

— Давай же его сюда. Подавай, говорю! чего ты свои буркалы-то на меня уставилъ!... ІІу, подавай!

И городской голова протянулъ руку. Секретарь посиживалъ себѣ въ уголкѣ, да ухмылялся, посматривая сонными очами на всю эту сцену.
Старуха стояла въ другомъ углу и прибирала всѣхъ святыхъ.
— Ну, такъ гдѣ же ключъ-то?

— Не могу знать, ваше степенство!

— Какъ же такъ ты не можешь эфтого знать? — Не могу знать, ваше степенство...
— Тьфу! плюнулъ съ досады А кила Лупповичъ Бреховъ.—Да позволь же спросить тебя: ты кто? — Солдатъ, ваше степенство!
— Ты сторожъ здѣшней колокольни, али нѣтъ, я тебя спрашиваю?
— Сторожъ, ваше степенство. — Ладно. У кого же ключъ-то долженъ быть? — У меня, ваше степенство. — У тебя?
— У меня*съ.
— Давай же его сюда, гдѣ онъ? Сторожъ молчалъ.

— Гдѣ же ключъ, я тебя спрашиваю? — Не могу знать, ваше степенство.

— Почему же ты знать не можешь...
— Да полно тебѣ, мамочка! крикнулъ вышедшій изъ терпѣнія секретарь. — Кончи ради Христа поскорѣй эту антимояію-то: надоѣла!...
— ІІу, потолкуй еще! обернулся къ секретарю Акила Лупповичъ.—Распутать чай нужно эфто дѣло-то.
— Такъ распутывай же, а не запутывай! крикнулъ секретарь.—До сихъ поръ ты вѣдь путалъ только. — Ну, да вотъ! толкуй еще... И обернулся къ сторожу.
— Такъ стало-быть, такъ ты и не можешь знать, куда ключъ-отъ дѣлся?
— Пропалъ, ваше степенство.

Да какъ же онъ нропалъ-то?

Не „0Гу знатЬ цаше степенство.
- Іакъ ты и эФтаго не можешь знать? — Не могу, ваше степенство.
Нь эюгъ моментъ въ сто[<жку влетѣлъ нашъ имяіинникъ Андрей Сидорычъ Подзатыльниковъ и съ нимъ

новники полиціи.

— Акулѣ Луппычу всенижайшее почтеніе! привѣтствовалъ имянинникъ городскаго голову, а затѣмъ обернулся и къ секретарю:
— Игнатій Ильичъ-съ! какъ поживаете-съ?
— Живемъ не крякаемъ, чужаго не ханаемъ—не то что вашъ братъ купецъ, отозвался секретарь съ видимымъ пренебреженіемъ.
— Что эфто за чудеса у васъ творятся? обратился городской голова къ Подзатыльникову.
— Уму неностижимо-съ! воскликнулъ Андрей Сидоровичъ.—Оказія страсть какая... Я сейчасъ къ тятенькѣ лазилъ туда-съ....
— Куда-съ? въ ящикъ-съ?шутливо спросилъ секретарь. — Полноте вамъ, Игнатій Ильичъ, насмѣхаться-то, промолвилъ имянинникъ и обратясь къ городскому го
ловѣ, продолжалъ:—лазилъ къ тятенькѣ на колокольню-еъ. Засталъ его звонимши.... А тутъ прибѣгли отъ васъ,
сказать, чтобъ набатъ прекратили-съ. Тятепька просто сами не въ себѣ отъ всей эфтой исторіи.
— Да гдѣ же танерь твой отецъ-то? спросилъ городской голова.
— А онѣ, видите ли штука вотъ какая... онѣ со всего эфтого неренолоху-то, да и потомъ опосля долгаго звону въ колокола-то, оченно измучились и сидятъ теперича на церковной паперти, отдыхаютъ-съ.
— А мы вотъ ни какъ ключа отъ вашей каланчи ие найдемъ—совсѣмъ пропалъ! А отъ вашего сторожа, го
ворилъ городской голова,—никакого толку не добьешься, точно у васъ онъ полоумный какой.
— Оно и взаправду такъ-съ, подтвердилъ Андрей Сидорычъ.—Онъ и точно-што мозгами-то тронутъ маленько. Иной разъ на пего находитъ этакой, доложу я вамъ, столбнякъ, что ли.... али тамъ какая дурь—Богъ его знаетъ! Только што, примѣрно, станешь ты ему говорить нро Ѳому, а онъ те понесетъ нро Ерему; такъ никакого толку и не добьешься: поговоришь съ нимъ, поговоришь— а потомъ плюнешь и пойдешь прочь. Человѣкъ самый несообразный-съ.
— Да онъ видно запиваетъ у васъ, замѣтилъ городской голова и обратясь къ безмолвному и стоящему во фрунгь сторожу, спросилъ: — Сторожъ!
— Чего изволите, ваше степенство? — Пьянъ ты былъ вчера, самъ-то? — Никакъ нѣтъ, ваше степенство! — Прииомни мотри хорошенько.
—- Хорошо помню, ваше степенство. — А колько тебѣ лѣтъ?

— Шестьдесятъ девять, ваше степенство.

— Отъ розогъ, значитъ, ушелъ, глубокомысленно замѣтилъ Акила Луннымъ. — По закону, ноли кому отъ