бракуетъ, потому что у тебя кока съ сокомъ имѣется,— вѣдь пе шутка сказать—милліонъ серебряныхъ!
—.....Да пожалуй и съ хвостикомъ наберется! Хе, хе, хе! перебилъ Пузановъ.
Настроенный на брачный топъ, Макаръ Алексѣичъ сталь серіозпо подумывать о женитьбѣ.
—.....Чѣмъ неудачи терпѣть по любовной части, да переносить убытки капитальные, думалъ онъ,—а непріят
ности разнаго рода, такъ въ двадцать разъ лучше избрать
себѣ дѣвицу по вкусу, хоша и не богатенькую, да и жевиться па пей, какъ слѣдуетъ; покрайней мѣрѣ никто въ глаза тыкать не будетъ! — Посмотримъ, да поглядимъ, что за птица Лидія Александровна! если того, такъ при
сватаемся. Вѣдь Лука-то Лукичъ правду говорить: милліонъ вещь не бездѣльная!
Черезъ нѣсколько дней Макаръ Алексѣичъ удостоился чести получить визитъ отъ г-на Игрецкаго. Александръ Андреевичъ былъ субъектъ чрезвычайно замѣчательный:
высокій ’ростомъ, худощавый, красивый мужчина лѣтъ пятидесяти, онъ отличался необыкновенной подвижностію и энергичностію въ разговорѣ, разсказывая о самыхъ обыкновенныхъ вещахъ съ какимъ-то увлеченіемъ и даже восторженностію. Вездѣ бывалый и, что называется, тертый калачъ, господинъ Игрецкій ни на минуту не заду
мывался отвѣчать на какіе вамъ угодно вопросы: спра
шивали его, напримѣръ, о механикѣ — онъ въ отвѣтѣ своемъ или мнѣніи употреблялъ столько техническихъ вы* раженій, что ставилъ въ тупикъ вопрошавшаго; толковали ли о политикѣ, онъ оказывался самымъ тонкимъ дипло
матомъ и вертѣлъ государствами, какъ покойный Наполеонъ I вертѣлъ Германіей, Испаніей н Италіей; касалось ли дѣло до торговли и вообще до Финансовой системы, Игрецкій разсуждалъ не запинаясь даже о тор
говлѣ Китайцевъ и Японцевъ и о ихъ Финансахъ, какъ будто бы нѣсколько лѣтъ занималъ и въ Китаѣ, и въ Японіи высокій постъ министра торговли и Финансовъ. Однимъ словомъ, Александръ Андреевичъ былъ, на сло
вахъ, совершеннымъ спеціалистомъ но всѣхъ наукахъ, искусствахъ и даже ремеслахъ; на самомъ же дѣлѣ ока
зывался человѣкомъ пустѣйшимъ но натурѣ и игрокомъ, во всемъ обширномъ объемѣ этого слова, ио призванію. Озадачивъ Макара Алексѣича своимъ всезнайствомъ, ари
стократическими манерами, знакомствомъ съ вліятельными лицами, облагороженный Иоздревъ, плѣнилъ его также и своею любезностію, которая казалась Пузанову чистѣйшею
монетою. Замѣтивъ, что посредствомъ 52 пеструшекъ съ бывшимъ откупщикомъ ничего не подѣлаешь, Игрецкій подъѣхалъ къ Пузанову съ другой стороны: черезъ не
дѣлю своего знакомства съ нимъ, онъ пустилъ такую пыль въ глаза Макару Алексѣичу знаніемъ своимъ по части винокуренія паровыми аппаратами, что успѣлъ скло
нить его вступить съ нимъ въ компанію на устройство винокуреннаго завода около села Игрецкаго. Онъ даже довелъ его до того, что Пузановъ, хотя былъ и самъ тертымъ калачемъ порядочнымъ, самъ предложилъ Игрецкому десять тысячъ рублей на задаточныя деньги механическому заводчику въ Бельгіи, гдѣ предполагалъ Але
ксандръ Андреевичъ заказать паровыя машины и аппараты. Когда же бѣдный слабонервный милліонеръ, по выздоро
вленіи отдавшій визитъ своему компаніону въ Игрецкомъ, увидѣлъ Лидію Александровну,—то сдѣлался дуракъ-дуракомъ окончательно. Съ перваго же свиданія, продол
жавшагося впрочемъ до поздняго вечера, Пузановъ до сумасшествія влюбился въ очаровательную дщерь новаго друга своего, въ особенности сі;убили его нѣжное сердце— голосъ и влажныя очи красавицы.
Принятый съ полнымъ радушіемъ, ласково и просто, въ первый визитъ свой, Макаръ Алексѣичъ зачастилъ въ Игрецкое и не на шутку рѣшился жениться на Лидіи Александровнѣ. Нѣсколько разъ собирался онъ объясниться съ Александромъ Андреевичемъ, по какая-то ро
бость его останавливала. Однажды за вечернимъ чаемъ въ Игрецкомъ, зашла рѣчь о супружеской жизни и о счастіи, какое вкушаетъ человѣкъ въ семейной жизни; упо
мянуто было также и о разницѣ лѣтъ супруговъ, которая очень часто затемняетъ это счастіе, въ особенности въ прекрасной половинѣ человѣческаго рода.
—.....Я не хочу вѣрить, чтобъ неравенство лѣтъ, сказала Лидія Александровна,—могло нропятствовать семей
ному счастію, и потому если мнѣ судьба приведетъ выйдти когда нибудь замужъ, то изберу себѣ мужа со
лиднаго, дѣльнаго, а не вертопраха какого нибудь, будь онъ богатъ или красавецъ, сорвавшійся съ парижской модной картинки; однѣ только дуры набитыя, или дѣвицы, не получившія надлежащаго воспитанія предпочитаютъ мо
лодость и красоту въ мужѣ, мужчинѣ въ зрѣлыхъ лѣтахъ, дѣльному и практически умному.
доумѣнія и сомнѣнія и вселили надежду на полный успѣхъ
въ его нѣжное сердце. Основываясь на нихъ, Макаръ Алексѣичъ не сталъ добраго намѣренія своего отклады
вать въ долгій ящикъ и дня черезъ два послѣ бесѣды за чаемъ, залучивъ къ себѣ обѣдать Игрецкаго, послѣ обѣда за бутылкой шампанскаго, высказалъ ему свои желанія.
—.....Благодарю тебя, мой другъ сердечный, отвѣчалъ Александръ Андреевичъ, выслушавъ съ достодолжнымъ вниманіемъ предложеніе Пузанова, — за честь, которую дѣлаешь ты мнѣ и дочери моей, и потому объяснюсь съ тобой но дружески, какъ слѣдуетъ прямому и честному человѣку, какимъ, надѣюсь, ты меия понимаешь. Такъ вотъ видишь ли, что я тебѣ доложу: въ отношеніи моего
—.....Да пожалуй и съ хвостикомъ наберется! Хе, хе, хе! перебилъ Пузановъ.
Настроенный на брачный топъ, Макаръ Алексѣичъ сталь серіозпо подумывать о женитьбѣ.
—.....Чѣмъ неудачи терпѣть по любовной части, да переносить убытки капитальные, думалъ онъ,—а непріят
ности разнаго рода, такъ въ двадцать разъ лучше избрать
себѣ дѣвицу по вкусу, хоша и не богатенькую, да и жевиться па пей, какъ слѣдуетъ; покрайней мѣрѣ никто въ глаза тыкать не будетъ! — Посмотримъ, да поглядимъ, что за птица Лидія Александровна! если того, такъ при
сватаемся. Вѣдь Лука-то Лукичъ правду говорить: милліонъ вещь не бездѣльная!
Черезъ нѣсколько дней Макаръ Алексѣичъ удостоился чести получить визитъ отъ г-на Игрецкаго. Александръ Андреевичъ былъ субъектъ чрезвычайно замѣчательный:
высокій ’ростомъ, худощавый, красивый мужчина лѣтъ пятидесяти, онъ отличался необыкновенной подвижностію и энергичностію въ разговорѣ, разсказывая о самыхъ обыкновенныхъ вещахъ съ какимъ-то увлеченіемъ и даже восторженностію. Вездѣ бывалый и, что называется, тертый калачъ, господинъ Игрецкій ни на минуту не заду
мывался отвѣчать на какіе вамъ угодно вопросы: спра
шивали его, напримѣръ, о механикѣ — онъ въ отвѣтѣ своемъ или мнѣніи употреблялъ столько техническихъ вы* раженій, что ставилъ въ тупикъ вопрошавшаго; толковали ли о политикѣ, онъ оказывался самымъ тонкимъ дипло
матомъ и вертѣлъ государствами, какъ покойный Наполеонъ I вертѣлъ Германіей, Испаніей н Италіей; касалось ли дѣло до торговли и вообще до Финансовой системы, Игрецкій разсуждалъ не запинаясь даже о тор
говлѣ Китайцевъ и Японцевъ и о ихъ Финансахъ, какъ будто бы нѣсколько лѣтъ занималъ и въ Китаѣ, и въ Японіи высокій постъ министра торговли и Финансовъ. Однимъ словомъ, Александръ Андреевичъ былъ, на сло
вахъ, совершеннымъ спеціалистомъ но всѣхъ наукахъ, искусствахъ и даже ремеслахъ; на самомъ же дѣлѣ ока
зывался человѣкомъ пустѣйшимъ но натурѣ и игрокомъ, во всемъ обширномъ объемѣ этого слова, ио призванію. Озадачивъ Макара Алексѣича своимъ всезнайствомъ, ари
стократическими манерами, знакомствомъ съ вліятельными лицами, облагороженный Иоздревъ, плѣнилъ его также и своею любезностію, которая казалась Пузанову чистѣйшею
монетою. Замѣтивъ, что посредствомъ 52 пеструшекъ съ бывшимъ откупщикомъ ничего не подѣлаешь, Игрецкій подъѣхалъ къ Пузанову съ другой стороны: черезъ не
дѣлю своего знакомства съ нимъ, онъ пустилъ такую пыль въ глаза Макару Алексѣичу знаніемъ своимъ по части винокуренія паровыми аппаратами, что успѣлъ скло
нить его вступить съ нимъ въ компанію на устройство винокуреннаго завода около села Игрецкаго. Онъ даже довелъ его до того, что Пузановъ, хотя былъ и самъ тертымъ калачемъ порядочнымъ, самъ предложилъ Игрецкому десять тысячъ рублей на задаточныя деньги механическому заводчику въ Бельгіи, гдѣ предполагалъ Але
ксандръ Андреевичъ заказать паровыя машины и аппараты. Когда же бѣдный слабонервный милліонеръ, по выздоро
вленіи отдавшій визитъ своему компаніону въ Игрецкомъ, увидѣлъ Лидію Александровну,—то сдѣлался дуракъ-дуракомъ окончательно. Съ перваго же свиданія, продол
жавшагося впрочемъ до поздняго вечера, Пузановъ до сумасшествія влюбился въ очаровательную дщерь новаго друга своего, въ особенности сі;убили его нѣжное сердце— голосъ и влажныя очи красавицы.
Принятый съ полнымъ радушіемъ, ласково и просто, въ первый визитъ свой, Макаръ Алексѣичъ зачастилъ въ Игрецкое и не на шутку рѣшился жениться на Лидіи Александровнѣ. Нѣсколько разъ собирался онъ объясниться съ Александромъ Андреевичемъ, по какая-то ро
бость его останавливала. Однажды за вечернимъ чаемъ въ Игрецкомъ, зашла рѣчь о супружеской жизни и о счастіи, какое вкушаетъ человѣкъ въ семейной жизни; упо
мянуто было также и о разницѣ лѣтъ супруговъ, которая очень часто затемняетъ это счастіе, въ особенности въ прекрасной половинѣ человѣческаго рода.
—.....Я не хочу вѣрить, чтобъ неравенство лѣтъ, сказала Лидія Александровна,—могло нропятствовать семей
ному счастію, и потому если мнѣ судьба приведетъ выйдти когда нибудь замужъ, то изберу себѣ мужа со
лиднаго, дѣльнаго, а не вертопраха какого нибудь, будь онъ богатъ или красавецъ, сорвавшійся съ парижской модной картинки; однѣ только дуры набитыя, или дѣвицы, не получившія надлежащаго воспитанія предпочитаютъ мо
лодость и красоту въ мужѣ, мужчинѣ въ зрѣлыхъ лѣтахъ, дѣльному и практически умному.
Слова эти, высказанныя просто и весьма серіозно, какъ показалось Пузанову, окончательно разсѣяли всѣ его не
доумѣнія и сомнѣнія и вселили надежду на полный успѣхъ
въ его нѣжное сердце. Основываясь на нихъ, Макаръ Алексѣичъ не сталъ добраго намѣренія своего отклады
вать въ долгій ящикъ и дня черезъ два послѣ бесѣды за чаемъ, залучивъ къ себѣ обѣдать Игрецкаго, послѣ обѣда за бутылкой шампанскаго, высказалъ ему свои желанія.
—.....Благодарю тебя, мой другъ сердечный, отвѣчалъ Александръ Андреевичъ, выслушавъ съ достодолжнымъ вниманіемъ предложеніе Пузанова, — за честь, которую дѣлаешь ты мнѣ и дочери моей, и потому объяснюсь съ тобой но дружески, какъ слѣдуетъ прямому и честному человѣку, какимъ, надѣюсь, ты меия понимаешь. Такъ вотъ видишь ли, что я тебѣ доложу: въ отношеніи моего