Кухарка. Овесъ принесла.
Алексѣй. Овесъ? Отлично! Кстати! Я очень проголодался. Сыпь его сюда, въ ясли! (ржетъ) го-го-го! (Вы
двигаетъ ящикъ изъ письменнаго стола). Сюда! въ ясли, въ ясли!... Го-го-го!
Кухарка. Что это съ вами, Алексѣй Алексѣевичъ!... Какія это, батюшка, ясли. Это—столъ!
Алексѣй. Сыпь! Не разсуждай! Это—-ясли, (указывая на комнату): а это—конюшня, (указывая на себя), а
вотъ это—лошадь.
Кухарка. Что вы, батюшка! Какая вы лошадь—вы ледахторъ!... Можетъ только выпивши... Чтобы! Господь съ вами!
Алексѣй. Врешь! Лошади не пьютъ вина! (ржетъ и начинаетъ ѣсть овесъ). И-го-го-го!... Ступай вонъ!... го-го-го!... Мы, когда ѣдимъ, то брыкаемся!... го-го-го!... я могу тебя брыкнуть.
Кухарка. Царица небесная! Матушка наша!
Алексѣй. Уходи лучше! Сейчасъ брыкаться начну.... Меня мухи кусаютъ... Сію минуту начну! (кухарка убѣгаетъ; входитъ Звѣрковичъ). Ну что? какъ находишь?
Звѣрковичъ. Отлично , отлично ! Лучше и желать нельзя!... Я въ щелку смотрѣлъ... Теперь, смотрите Же!... Сегодня полиція придетъ описывать—вы продол
жайте хорошенько... Только водки больше не пейте! Эти дѣла надо дѣлать на тощакъ, а то попадетесь!... Ну, смотрите же!—идетъ ваша жена... Кухарка теперь разбла
говѣститъ по всему двору. (Уходитъ; входитъ несчастная Джульетта).
Джульетта . Алексѣй Алексѣичъ! что съ вами?
Алексѣй. Ничего! Ничего! (жуетъ овесъ). Проголодался немного, ну и ѣмъ. Что-жь тебя удивляетъ?...
Овесъ?... Развѣ ты не знаешь, что я лошадь? Да, я лошадь. ДКеиа плачетъ). О чемъ ты плачешь? Вотъ мы,
лошади, никогда не плачемъ... Отлично намъ жить на свѣтѣ!... У насъ только и есть два горя—голодъ да кнутъ... Когда мы голодны, то ржемъ, а если насъ быотъ, то мы лягаемся... Вотъ всѣ виды нашихъ страданій... Не правда ли, что намъ лучше жить па свѣтѣ, чѣмъ людямъ. (Входитъ полиція и останавливается въ дверяхъ).
Полицейскій. Вы господинъ редакторъ? Алексѣй. Да, былъ когда-то!
Полицейскій. Я нриіполъ описывать ваше имущество!
Алексѣй (ѣстъ овесъ). Мое имущество я скоро съѣмъ... Мое имущество—овесъ! Каьое-жь у лошади можетъ быть имущество?
Звѣрковичъ (печально). Алексѣй Алексѣичъ! что вы? Какая же вы лошадь? Очнитесь!
Алексѣй. Пожалуйста близко не подходите! Я когда ѣмъ, то брыкаюсь... могу кого иибудь копытомъ задѣть! (Комната наполняется народомъ, постепенно приходятъ
Печатники, Наборщика, Артельщики, Конторщики, Жиды, Горничная, Кухарка, Швейцаръ, Дворникъ. Всѣ шушу
каются и робѣютъ. Полиція держитси впереди, но не подступаетъ близко).
Звѣрковичъ (ломая руки). Ахъ, Боже мой, Боже мой!.,. Кто бы могъ подумать. Юлія Михайловна, вы уйдите... успокойтесь!... Ахъ, какое несчастье! (Къ толпѣ): Господа! вамъ тутъ дѣлать нечего—вы сами видите!
Голоса. Памъ деньги отдайте!... Деньги!... Тогда уйдемъ!
Алексѣй. Деньги? Какія это деньги?... Что такое деньги?... А! припомнилъ: серебряныя, золотыя, бумаж
ки... рубль, три, пять, десять... Знаю, знаю!... Да, знаю!... Двадцать пять... пятьдесятъ... сто... тысяча... милліонъ.... билліонъ.... квадраліопъ.... квицтиліонъ....
секстиліонъ!... Какъ же, какъ же, я все знаю.., У меня ихъ было сто милліоновъ и четыре секстиліона... Когда я былъ на Кавказѣ, я все носилъ ихъ подъ ко
лѣнкой... Это давно было, еще нри Ермоловѣ... Я тогда началъ строить желѣзную дорогу изъ Одессы въ Іерусалимъ... Мостъ какой богатѣйшій черезъ Черное море хотѣлъ сдѣлать!... Да былъ у насъ въ полку одинъ офи
церъ; влюбился онъ въ одну черкешенку, сталъ свататься, а родственники запросили большой выкупъ.. Онъ ко мнѣ. Я взялъ да и отдалъ ему всѣ депьги.
Голоса. Вы намъ пожалуйте деньги!
Алексѣй. А что-жь вы тогда не приходили? Я тогда бы отдалъ. А теперь ступайте спрашивайте у редактора, а я вамъ не редакторъ.
Голоса. Кто-жь вы, когда не редакторъ?
Алексѣй. Смѣшно даже говорить!... Развѣ не видите: я—лошадь! Если угодно кому прокатиться —я съ удовольствіемъ прокачу по Невскому... Только - говорю на
делку высоко подтянутъ... Это мнѣ смерть!... Сейчасъ бить начну!... ІІу, теперь, послѣ овсеца, я люблю по
кататься. Это полезно—старая шерсть легче отстаетъ!..
Пожалуйста, господа, очистите мѣсто, а то неравно брыкну кого! (Пародъ тѣснится къ дверямъ; Алексѣй начинаетъ кататься, ржать и всхрапывать). Ахъ, какъ пріятно!... И-го-го-го!... Очень пріятно!... Сегодня двѣ мѣрки съѣлъ!... Фррръ! Фррр!... Еще разъ!... Еще разъ!... Го-го-го!.., Еще маленько покатаюсь, да и къ водопою! Пущусь галопомъ... хвостъ трубою... ноздри раздую... Красиво! Фррръ! И-го-го-го!...
Голосъ 1-іі. Кнутомъ бы его ошарашить теперь, какъ разъ въ самый разъ.
Голосъ 2-й. Али хворостиной, что вороты запираютъ! Голосъ 3--Й. Дали бы мнѣ ого объѣздить. Я бы объѣздилъ !
Алексѣй. Овесъ? Отлично! Кстати! Я очень проголодался. Сыпь его сюда, въ ясли! (ржетъ) го-го-го! (Вы
двигаетъ ящикъ изъ письменнаго стола). Сюда! въ ясли, въ ясли!... Го-го-го!
Кухарка. Что это съ вами, Алексѣй Алексѣевичъ!... Какія это, батюшка, ясли. Это—столъ!
Алексѣй. Сыпь! Не разсуждай! Это—-ясли, (указывая на комнату): а это—конюшня, (указывая на себя), а
вотъ это—лошадь.
Кухарка. Что вы, батюшка! Какая вы лошадь—вы ледахторъ!... Можетъ только выпивши... Чтобы! Господь съ вами!
Алексѣй. Врешь! Лошади не пьютъ вина! (ржетъ и начинаетъ ѣсть овесъ). И-го-го-го!... Ступай вонъ!... го-го-го!... Мы, когда ѣдимъ, то брыкаемся!... го-го-го!... я могу тебя брыкнуть.
Кухарка. Царица небесная! Матушка наша!
Алексѣй. Уходи лучше! Сейчасъ брыкаться начну.... Меня мухи кусаютъ... Сію минуту начну! (кухарка убѣгаетъ; входитъ Звѣрковичъ). Ну что? какъ находишь?
Звѣрковичъ. Отлично , отлично ! Лучше и желать нельзя!... Я въ щелку смотрѣлъ... Теперь, смотрите Же!... Сегодня полиція придетъ описывать—вы продол
жайте хорошенько... Только водки больше не пейте! Эти дѣла надо дѣлать на тощакъ, а то попадетесь!... Ну, смотрите же!—идетъ ваша жена... Кухарка теперь разбла
говѣститъ по всему двору. (Уходитъ; входитъ несчастная Джульетта).
Джульетта . Алексѣй Алексѣичъ! что съ вами?
Алексѣй. Ничего! Ничего! (жуетъ овесъ). Проголодался немного, ну и ѣмъ. Что-жь тебя удивляетъ?...
Овесъ?... Развѣ ты не знаешь, что я лошадь? Да, я лошадь. ДКеиа плачетъ). О чемъ ты плачешь? Вотъ мы,
лошади, никогда не плачемъ... Отлично намъ жить на свѣтѣ!... У насъ только и есть два горя—голодъ да кнутъ... Когда мы голодны, то ржемъ, а если насъ быотъ, то мы лягаемся... Вотъ всѣ виды нашихъ страданій... Не правда ли, что намъ лучше жить па свѣтѣ, чѣмъ людямъ. (Входитъ полиція и останавливается въ дверяхъ).
Полицейскій. Вы господинъ редакторъ? Алексѣй. Да, былъ когда-то!
Полицейскій. Я нриіполъ описывать ваше имущество!
Алексѣй (ѣстъ овесъ). Мое имущество я скоро съѣмъ... Мое имущество—овесъ! Каьое-жь у лошади можетъ быть имущество?
Звѣрковичъ (печально). Алексѣй Алексѣичъ! что вы? Какая же вы лошадь? Очнитесь!
Алексѣй. Пожалуйста близко не подходите! Я когда ѣмъ, то брыкаюсь... могу кого иибудь копытомъ задѣть! (Комната наполняется народомъ, постепенно приходятъ
Печатники, Наборщика, Артельщики, Конторщики, Жиды, Горничная, Кухарка, Швейцаръ, Дворникъ. Всѣ шушу
каются и робѣютъ. Полиція держитси впереди, но не подступаетъ близко).
Звѣрковичъ (ломая руки). Ахъ, Боже мой, Боже мой!.,. Кто бы могъ подумать. Юлія Михайловна, вы уйдите... успокойтесь!... Ахъ, какое несчастье! (Къ толпѣ): Господа! вамъ тутъ дѣлать нечего—вы сами видите!
Голоса. Памъ деньги отдайте!... Деньги!... Тогда уйдемъ!
Алексѣй. Деньги? Какія это деньги?... Что такое деньги?... А! припомнилъ: серебряныя, золотыя, бумаж
ки... рубль, три, пять, десять... Знаю, знаю!... Да, знаю!... Двадцать пять... пятьдесятъ... сто... тысяча... милліонъ.... билліонъ.... квадраліопъ.... квицтиліонъ....
секстиліонъ!... Какъ же, какъ же, я все знаю.., У меня ихъ было сто милліоновъ и четыре секстиліона... Когда я былъ на Кавказѣ, я все носилъ ихъ подъ ко
лѣнкой... Это давно было, еще нри Ермоловѣ... Я тогда началъ строить желѣзную дорогу изъ Одессы въ Іерусалимъ... Мостъ какой богатѣйшій черезъ Черное море хотѣлъ сдѣлать!... Да былъ у насъ въ полку одинъ офи
церъ; влюбился онъ въ одну черкешенку, сталъ свататься, а родственники запросили большой выкупъ.. Онъ ко мнѣ. Я взялъ да и отдалъ ему всѣ депьги.
Голоса. Вы намъ пожалуйте деньги!
Алексѣй. А что-жь вы тогда не приходили? Я тогда бы отдалъ. А теперь ступайте спрашивайте у редактора, а я вамъ не редакторъ.
Голоса. Кто-жь вы, когда не редакторъ?
Алексѣй. Смѣшно даже говорить!... Развѣ не видите: я—лошадь! Если угодно кому прокатиться —я съ удовольствіемъ прокачу по Невскому... Только - говорю на
передъ—терпѣть но могу, когда хомутъ тѣсеиъ или сѣ
делку высоко подтянутъ... Это мнѣ смерть!... Сейчасъ бить начну!... ІІу, теперь, послѣ овсеца, я люблю по
кататься. Это полезно—старая шерсть легче отстаетъ!..
Пожалуйста, господа, очистите мѣсто, а то неравно брыкну кого! (Пародъ тѣснится къ дверямъ; Алексѣй начинаетъ кататься, ржать и всхрапывать). Ахъ, какъ пріятно!... И-го-го-го!... Очень пріятно!... Сегодня двѣ мѣрки съѣлъ!... Фррръ! Фррр!... Еще разъ!... Еще разъ!... Го-го-го!.., Еще маленько покатаюсь, да и къ водопою! Пущусь галопомъ... хвостъ трубою... ноздри раздую... Красиво! Фррръ! И-го-го-го!...
Голосъ 1-іі. Кнутомъ бы его ошарашить теперь, какъ разъ въ самый разъ.
Голосъ 2-й. Али хворостиной, что вороты запираютъ! Голосъ 3--Й. Дали бы мнѣ ого объѣздить. Я бы объѣздилъ !