УМИРАЮЩЕЕ ДИТЯ

(М. Н. X—вой.)
Предъ иконой снятой Чуть лампада горитъ,
Въ углу мальчикъ больной На постель»!; лежитъ.
Въ жару мечется онъ И въ бреду говоритъ:
«Мама, мама, вонъ, вонъ, Кто-то свѣтлый стоитъ.

Посмотри на него

Онъ хорошій такой,

Яркій свѣтъ отъ всего, Два крыла за спиной.
Онъ мнѣ машетъ крыломъ И съ собою зоветъ,
Говоритъ мнѣ: пойдемъ, Тебя Божинька ждетъ.
Для тебя золотой Онъ вѣнецъ велѣлъ слить, Весь убрать бирюзой И цвѣтами увить.
Онъ мнѣ шепчетъ скорѣй Въ садъ нашъ райскій пойдемъ, Посмотрико дѣтей

Сколько есть въ саду томъ.

Сколько птицъ золотыхъ А цвѣты то цвѣты....
Вѣрь, дитя, что такихъ Здѣсь не видывалъ ты!
Ночи нѣтъ у насъ тамъ И зимы вовсе вѣхъ,

Все цвѣты по лугамъ

Безъ конца тамъ все свѣтъ.
И вздохнуло дитя И все шепчетъ въ бреду «Мама, мама, туда

Я съ крылатымъ пойду.»

И вздрогнуло ДИТЯ

Протянулось, молчитъ, И рученки скрестя,

Неподвижно лежитъ.
И какъ жемчугъ блестятъ На щекахъ капли слезъ,— Въ небеса въ Божій садъ Душу ангелъ унесъ.

БОЧЕНОКЪ ЗОЛОТА

Разсказъ А. П. Голицынсклго.

(Окончаніе).

Между тѣмъ время шло, а англичане молчали. Вѣроятно сплюнь у этихъ чудаковъ, которые назначила
премію, миновался. Васильковъ не пропускалъ ни одного нумера Московскихъ Вѣдомостей, получавшихся въ учи
лищѣ, преслѣдуя, не перепечатано ли въ нихъ чего нибудь изъ англійскихъ вѣдомостей о его задачѣ, но и въ вѣдомостяхъ ничего не было.
Прошло такимъ образомъ нѣсколько мѣсяцевъ, наступила наконецъ зима и положеніе бѣднаго Василькова сдѣлалось, увы, какъ скверно. Шуба его все еще находи
лась въ закладѣ у жида и выкупить ее не представля
лось никакихъ средствъ. Къ счастію еще было у него старенькое драповое пальтишко, и вотъ бывало будущій обладатель боченка съ золотомъ надѣнетъ это пальтишко, укутается не менѣе ветхимъ шерстянымъ шарфомъ и, корчась отъ холода, отправлялся въ училище.
Положеніе, какъ видите, дѣйствительно не завидное. Однако-жь педогогъ нашъ все еще не падалъ духомъ и былъ совершенно увѣренъ, что боченокъ выручитъ его наконецъ изъ бѣды.
— Егоръ Иванычъ! подтрунивалъ надъ нимъ учител русскаго языка, человѣкъ самый ядовитый, изъ семина
ристовъ,—когда же боченокъ-то придетъ изъ Англіи? Мы ждемъ шампанскаго, которымъ ты хотѣлъ угостить пасъ.

— Погоди, угощу! отшучивался Васильковъ.

— Да когда-жь это будетъ? Вѣрно ужь очень великъ и тяжелъ боченокъ-то—вѣрно пароходъ не стащитъ. Теиерь должно быть англичане выдумываютъ какую пибудь новую машину для его отправки.
И склонилася мать Надъ ребенкомъ своимъ, Начала цѣловать,
Горько плачетъ надъ нимъ.
И въ тоскѣ, и слезахъ Дитя тихо креститъ.
За окномъ же, въ потьмахъ Чья то пѣсня зву читъ,
Горемыкаль какой
Громко пѣсню поетъ, Иль гуляка ночной

Мимо оконъ идетъ?

Что ему, что вонъ тамъ
Плачетъ мать надъ дитей? Можетъ тушитъ онъ самъ Горе пѣснью лихой....
И. Суриковъ.