— Скаль зубы-то! отгрызался Васильковъ,—а я все таки его получу. Вотъ тогда и посмотрите.
— Съ Англіей-то, говорятъ, съ весны война начнется, вотъ тогда черта съ три и получишь, стращалъ его учитель русскаго языка.
— Э... пустяки все, вздорные слухи.
— Я не знаю, но ходятъ слухи, да и изъ политическаго отдѣла вѣдомостей это замѣтно.
— Ну, пускай и война,—война войной, а боченокъ самъ но себѣ. Англичане, братъ, не такой народъ—у
нихъ слово законъ—ц война начнется, а боченокъ мнѣ все-таки вышлютъ.
Но онъ только куражился передъ товарищами, а въ сущности извѣстіе это озадачило его страшнымъ образомъ и съ этого дня онъ началъ внимательно преслѣдовать политическій отдѣлъ «Московскихъ Вѣдомостей».
Между тѣмъ положеніе его становилось со дня на день все хуже и хуже. Въ городѣ начинали уже считать бо
ченокъ золота за путъ и за тѣмъ кредиторы, выведенные изъ терпѣнія долгимъ ожиданіемъ денегъ, начали съ своей стороны осаждать Василькова. Лавочникъ, вошедши однажды утромъ въ лавку, приказалъ своему прикащнку:
-— Семенъ, съ нынѣшняго дня нс отпущать учителю въ долгъ ни па одну копенку—слышишь?
— Слушаю-съ, Матвѣй Кузьмичъ! отвѣчалъ црикащикъ. — Сходить нетто къ нему, къ мазурику.

И лавочникъ отправился въ квартиру Василькова.

— Что скажете , почтеннѣйшій Матвѣй Кузьмичъ? встрѣтилъ его Егоръ Иванычъ.

— Да что, баринъ, надыть напослѣдокъ и честь знать, поплатиться надыть. Харчей-то вѣдь вами иочесь на двадцать пять рублевъ забрато.
—- Да въ чемъ же вы сомнѣваетесь, Матвѣй Кузьмичъ, вертѣлся Васильковъ,—я вѣдь никуда не уйду, расплачусь Богъ дастъ. Теперь вотъ ужь скоро и боченокъ изъ Англіи вышлютъ.
— Да вѣдь вотъ что, баринъ, настаивалъ лавочникъ,— соловья, значитъ, баснями не кормятъ. Когда-то тамъ его вышлютъ, а деньги-то намъ безперечь нужны. Вы мнѣ покраііиости ховіь росиисочку какую нибудь дайте.

— Съ удовольствіемъ;—за роспиской дѣло не станетъ. II Васильковъ тотчасъ же написалъ ему росписку въ двадцать пять рублей.

— Оно все-таки вѣрнѣе какъ-то! проговорилъ лавочникъ, засовывая ее въ карманъ.
— Мазурикъ эвдакій, нра мазурикъ! разразился онъ, возвратившись въ лавку,—нахваталъ иочесь на двадцать пять рублевъ, да словно какъ и не его дѣло. Боченокъ золота вишь скоро изъ Англіи вышлютъ... Да видно не съ золотомъ, а съ селедками. Слышь, Семенъ, нодтвердилъ онъ прикащнку,—ни на копенку не вѣрить!
Вслѣдъ за лавочникомъ явился къ Василькову мясникъ, у котораго онъ тоже забралъ рублей па десять и тоже взялъ съ него росниску.
Купецъ Вороновъ, отпустившій ему въ долгъ сукна, тоже началъ безпокоиться.
— Опростоволосился же я... Сукнецо-то, которое я отпустилъ учителю, должно полагать, улыбнулось, говопілъ онъ однажды своему прикащнку.
— Наирасно вѣрили, Николай Петровичъ, отвѣчалъ прикащикъ, — какой кредитъ ему, — онъ вотъ почесь чуть не но міру ходитъ.
— Да вѣдь въ ту нору весь городъ толковалъ, что онъ скоро получитъ боченокъ золота изъ Англіи. И я съ дуру-то новѣрилъ.
— Оно вотъ и выходитъ тапернча, что все эвто сказки были. Ужь коли получить, такъ давно бы ужь получилъ.
— Дѣлать нечего, опростоволосился, повторилъ Воиновъ.
— Роснисочку-то но крайней мѣрѣ взяли съ него? спросилъ прикащияъ.
— Взять-то взялъ, да что толку-то въ эвтомъ? Что я съ него возьму? Онъ эва въ холодномъ пальтишкѣ въ зиму-то шляется. Встрѣлъ его этта давя утромъ, такъ инда смотрѣть жалостно.
— Такъ что-жь, ежели взяли росниску, такъ представьте ее въ училище—будутъ вычитать изъ жалованья, хоша по маленьку, а все же лучше, чѣмъ ничего.
— И то нетто представить, порѣшилъ Вороновъ, у ко гораго при мысли о деньгахъ жалость къ Василькову мгновенно исчезла.

И вотъ въ одно прекрасное утро и лавочникъ, и мясникъ, и купецъ Вороновъ представили росниски Василь

кова штатному смотрителю. Тотъ въ свою очередь вызвалъ его къ себѣ и посовѣтовалъ ему уплачивать кредиторамъ хоть треть жалованья.
— Иначе, прибавилъ онъ,—чего добраго, пожалуй вѣдь и къ директору обратятся,—тогда хуже будетъ,—- сконфузите себя передъ начальствомъ, а платить-то всетаки заставятъ.
Васильковъ согласился.
— Вы вѣрно все это въ надеждѣ на свой боченокъ нахватали? засмѣялся смотритель.

— Я и теиерь еще не теряю надежды, возразилъ Васильковъ.

— Полноте, пожалуста, ну, какой боченокъ? Сначала а и самъ было новѣрилъ, да теиерь вижу, что это совершенные пустяки.
— Да помилуйте, я самъ читалъ объявленіе во Французскомъ журналѣ! настаивалъ Васильковъ , которому страхъ какъ нс хотѣлось разстаться съ своей завѣтною мечтою,