ДУМЫ
ПОДРАЖЕНІЕ Т. ШДВЧЕНКѢ.
(А. Е. Р—ву.)
Думы мои, думы, Думы, мои дѣтиі
Ha-смѣхъ породило Горе васъ на свѣтѣ.
Горе пасъ «родило, Бѣда вспеленала,
А тоска надъ вами ГІлакала-рыда да...
ІІочемужь слезами Васъ не затопила?
Легче бы безъ васъ мнѣ Жить на свѣтѣ было. Думы мои, думы!
Что мнѣ дѣлать съ вами? Кину я васъ въ рѣку— Ходите волнами,
Брошу васъ на вѣтеръ— Тучами несетесь,
Вынесу въ лѣсъ темный— Соловьемъ зальетесь;
Кипу васъ въ огонь я, Думаю, сгорите,—
А вы предо мною Плачете-стоите!
Думы-зкь мои, думы! Что-жь мнѣ дѣлать съ вами? Кинуть, знать, придется Жить васъ сиротами.
Лягу я въ могилу Оченьки закрою,
II рих одите-ж ь, ду м ы, Плакать надо мною... Па мою могилу
Падайте слезами,
Выростайте, лумы,

Надо мной цвѣтами!

11. Суриковъ. СОКОЛЬНИЦКАЯ ИДИЛЛІЯ
Ахъ, не все намъ рѣки слезный Лить о бѣдствіяхъ существенныхъ; На минуту позабудемся
Въ чародѣйствѣ красныхъ вымысловъ. Карамзинъ.
а проявленіе этого чувства въ простолюдинѣ принимаемъ не иначе, какъ за животныя влеченія; но нѣсколько лѣтъ тому назадъ въ Со колышкахъ случилось нѣчто, не под
ходящее подъ эти понятія, что мы теперь и хотимъ разсказать нашимъ читателямъ.
I
Нѣсколько лѣтъ тому назадъ, живя въ Сокольникахъ, почти каждое утро и въ другое время дня на такъ называемомъ старомъ гуляньи, я постоянно встрѣчалъ од
ного скромно одѣтаго и, повидимому, болыіаго человѣка лѣтъ йодъ сорокъ, который ходилъ постоянно одинъ, по
вѣсивши голову, повидимому глубоко задумавшись и не обращая ни на кого никакого вниманія... Одѣтъ онъ былъ скромно, въ чемъ шібудь сѣренькомъ, какъ это, по великосвѣтски выражаются, безъ бѣлья, и своимъ поведе
ніемъ и также молчаливыми появленіями на гуляньяхъ и только что входившими тогда въ моду лѣтними балами въ налаточкахъ г-на Куртенера, обращалъ на себя вниманіе и получилъ ото всѣхъ мрозваин? чудака,
Я встрѣтилъ его какъ-то въ жаркій полдень, на его обычномъ мѣстѣ, на скамейкѣ, подъ сосною, противъ мѣста, занимаемаго, какъ думаютъ нѣкоторые, извѣстными всему свѣту сокольницкими самоварницами.
Въ средѣ ихъ была одна смазливенькая дѣвочка—Лиза, къ которой, какъ я замѣтилъ, сокольннцкій чудакъ ока
зывалъ особенное вниманіе и слѣдилъ за всѣми, кто бы
валъ чаще обыкновеннаго около нея, Я замѣтилъ этого чудака въ то время, когда шелъ отъ этой хорошенькой самоварпицы.
— Молодой человѣкъ, молодой человѣкъ! окрикнулъ онъ меня.

Я оглянулся.

— Пожалуйте-ка сюда, пожалуйте-ка... Да нолноте-ка церемониться, пожалуйте-ка! пригласилъ онъ какъ-то особенно желчно, настоятельно, такъ что я невольно подошелъ къ нему.
— Садитесь. Я сѣлъ.
— Молодой человѣкъ, я невольно, изволите видѣть, обращаю на васъ особенное вниманіе. — Что вамъ угодно?
— /1, изволите видѣть... дѣло-то омо немножко щекотливое...

— Что же такое?

— Я вотъ... Какъ бы это оиредѣлить-то вамъ... Я просилъ бы васъ, молодой человѣкъ, онъ видимо дѣлалъ надъ собой усиліе,—просилъ бы васъ и вашихъ моло
дыхъ товарищей оставить въ покоѣ ту дѣвушку, отъ которой вы теперь идете.

— To-есть какъ это въ покоѣ?.., мѣі ея не безпокоимъ!

Это даже и не совсѣмъ вымыселъ, но не совсѣмъ же и быль, а быль, въ нашъ скептическій вѣкъ похожая па вымыселъ: мы вѣдь стали черствы, недовѣрчивы, поло
жительны, на все смотримъ хладнокровно, любовь не можемъ представить иначе, какъ при большомъ приданомъ,