—...Что, что такое она говоритъ? Какъ утопиться, какъ зарѣз....
Голосъ его оборвался, въ немъ слышались слезы...
—...Смерть изъ-за меня, смерть! твердилъ онъ.— Господи! что-жь это такое?
—...Успокойтесь, Василій Васильичъ—это она такъ; такъ, знаете, сбрехнула...
—...Нѣтъ, нѣтъ, не.... не сбрехнула, она это заправду... Слышите, слышите! схватилъ онъ меня за руку,—слышите, какъ онъ ругаетъ ее?
Дѣйствительно, запьянѣвшій дѣтина съ «сигарами, папиросами в ругался на всю рощу.
—......Шельма! За тѣмъ только и въ рощу вышла!... Къ тому только и на свѣтъ рождена!... Ишь, красавица... разрядилась! Не вѣрьте ей, честные господа, обманетъ, какъ вотъ меня обманула. Всю зиму водила, протянула до осени. Всего изъ-за нее лишился... Вотъ въ какую коммерцію попалъ!... Поддержите, господа, коммерцію!
Онъ сталъ обращать на себя вниманіе: собиралась толпа, которая послѣ него видимо интересовалась и нами.
Старикаша ежился.
—...Что тутъ дѣлать, батюшка, а? Вѣдь скандалъ можетъ выдти, а? Скандалъ вѣдь. Я лучше съ нпмъ ужо, ужо переговорю, прямо, честно переговорю...
—...Ишь ты старичка какого подцѣпила! она знаетъ, кого подцѣпить... продолжалъ голосить дѣтина. — Кто больше дастъ, того и она... Цѣлую зиму водила, а я не то, чтобъ съ какими нибудь намѣреніями, я честнымъ образомъ, я жениться хотѣлъ на ней.
—...Полно ко ты, полно! вступилась за Лизу пришедшая мать ея,—жениться! да кто нойдетъ-то за тебя: ни кола, ни двора—тебя же придется одѣвать да обувать...
—...Молчи ты, старая черр...тонка! крикнулъ дѣтина,—молчи—ты ей первая потатчица. Стариненъ по
чтенный, береги отъ нихъ свои деньги! продолжалъ онъ,— они оберутъ тебя... береги, братъ, эй, береги! Ты слушька! онъ всталъ и подходилъ по направленію къ намь, покачиваясь.
—...Пойдемте, батюшка, пойдемте! съ испугомъ вскрикнулъ мой старикъ,—я лучше съ нимъ послѣ, ужо, я съ нимъ честно переговорю... Лиза, обратился онъ къ дѣвушкѣ,—я ужо!
Мы встали и пошли вправо, чтобъ пробраться задами. —...3, видно сбрендилъ, братъ! кричалъ намъ вслѣдъ дѣтина.—Влюбленъ тоже... ха, ха, ха! Сна и нищи лишился, ха, ха, ха!
Мой старикъ былъ совершенно уничтоженъ этимъ происшествіемъ; онъ какъ бы еще болѣе похудѣлъ въ это время, лицо его осунулось, глаза безпокойно прыгали въ своихъ орбитахъ.
Вышедши къ дачамъ, мы съ нимъ разстались.
Вечеромъ мнѣ не пришлось быть въ Сокольникахъ: ѣздилъ я куда-то къ знакомымъ на дачу. Утромъ, желая узнать, чѣмъ кончилась эта исторія, я пошелъ къ обычному мѣсту, которое обыкновенно занималъ мой стариканъ; прихожу—нѣтъ его, я къ Лизѣ—и ея нѣтъ, нѣтъ даже ни тслежки, ни матери, которая обыкновенно разводила, или какъ это говорится, ставила самовары.
«Придутъ, молъ, вѣроятно», подумалъ я, сѣлъ у одного изъ ея столовъ и закурилъ папироску, — «за погодой, вѣроятно!» Дѣйствительно, погода была сырая, сумрачная;
августъ уже приближался къ половинѣ и день выдался совершенно осенній: моросилъ мелкій дождь, вѣтеръ гу
лялъ но рощѣ, качая со свистомъ сосны, звуки гдѣ-то гудѣвшей шарманки доносились какими-то отрывками; но
не смотря на то, кое-кто еще бродилъ но рощѣ и чайницы ко всѣмъ и къ каждому подходили съ своей обычной фра
зой: «барыня, не чай ли кушать? что-жь самоварчикъто прикажете?» и т. н.
Одна изъ нихъ подошла и ко мнѣ, но, увидавъ меня поближе, опа измѣнила эту обычную Фразу на другую. —...Вы должно быть Лизу, баринъ? —...А что?
—...Да то, что она нынче не выйдетъ. —...Почему?
—...А вы развѣ не слыхали, вчера-то, любезпаго-то ея до полусмерти избили, пожалуй п живъ не будетъ.
—...Какого это любезнаго?
—...Иу да, кажись такъ его звать-то. —...Такъ это развѣ ея любезный?
—...Кто-жь его избилъ?
—...А вотъ Иванъ Кудрявый, что папиросамп-то торгуетъ... И Боже ты мой, какъ онъ тузилъ его! Значитъ
онъ вчера нилъ цѣлый день, такъ съ пьяну-то такъ его тузилъ... бѣда! Насилу отняли.
—...Такъ вечеромъ, темно ужъ было, какъ они перевѣдались... Онъ это, старикъ-то, началъ его усовѣщи
вать, слово за слово, разговорились таково крупно, тотъ его и ударь, потомъ<подмялъ его нидъ себя и давай ту
зить... насилу отняли его, ни живъ, ни мертвъ, такъ разсвирѣпѣлъ.
Остальное мнѣ было понятно.
Голосъ его оборвался, въ немъ слышались слезы...
—...Смерть изъ-за меня, смерть! твердилъ онъ.— Господи! что-жь это такое?
—...Успокойтесь, Василій Васильичъ—это она такъ; такъ, знаете, сбрехнула...
—...Нѣтъ, нѣтъ, не.... не сбрехнула, она это заправду... Слышите, слышите! схватилъ онъ меня за руку,—слышите, какъ онъ ругаетъ ее?
Дѣйствительно, запьянѣвшій дѣтина съ «сигарами, папиросами в ругался на всю рощу.
—......Шельма! За тѣмъ только и въ рощу вышла!... Къ тому только и на свѣтъ рождена!... Ишь, красавица... разрядилась! Не вѣрьте ей, честные господа, обманетъ, какъ вотъ меня обманула. Всю зиму водила, протянула до осени. Всего изъ-за нее лишился... Вотъ въ какую коммерцію попалъ!... Поддержите, господа, коммерцію!
Онъ сталъ обращать на себя вниманіе: собиралась толпа, которая послѣ него видимо интересовалась и нами.
Старикаша ежился.
—...Что тутъ дѣлать, батюшка, а? Вѣдь скандалъ можетъ выдти, а? Скандалъ вѣдь. Я лучше съ нпмъ ужо, ужо переговорю, прямо, честно переговорю...
—...Ишь ты старичка какого подцѣпила! она знаетъ, кого подцѣпить... продолжалъ голосить дѣтина. — Кто больше дастъ, того и она... Цѣлую зиму водила, а я не то, чтобъ съ какими нибудь намѣреніями, я честнымъ образомъ, я жениться хотѣлъ на ней.
—...Полно ко ты, полно! вступилась за Лизу пришедшая мать ея,—жениться! да кто нойдетъ-то за тебя: ни кола, ни двора—тебя же придется одѣвать да обувать...
—...Молчи ты, старая черр...тонка! крикнулъ дѣтина,—молчи—ты ей первая потатчица. Стариненъ по
чтенный, береги отъ нихъ свои деньги! продолжалъ онъ,— они оберутъ тебя... береги, братъ, эй, береги! Ты слушька! онъ всталъ и подходилъ по направленію къ намь, покачиваясь.
—...Пойдемте, батюшка, пойдемте! съ испугомъ вскрикнулъ мой старикъ,—я лучше съ нимъ послѣ, ужо, я съ нимъ честно переговорю... Лиза, обратился онъ къ дѣвушкѣ,—я ужо!
Мы встали и пошли вправо, чтобъ пробраться задами. —...3, видно сбрендилъ, братъ! кричалъ намъ вслѣдъ дѣтина.—Влюбленъ тоже... ха, ха, ха! Сна и нищи лишился, ха, ха, ха!
Мой старикъ былъ совершенно уничтоженъ этимъ происшествіемъ; онъ какъ бы еще болѣе похудѣлъ въ это время, лицо его осунулось, глаза безпокойно прыгали въ своихъ орбитахъ.
—...ГІогоди-же, я ужо одинъ на одинъ расправлюсь съ
этимъ грубіяномъ, — погоди, ужо узнаетъ онъ у меня, шепталъ онъ со злобой,—погоди!...
Вышедши къ дачамъ, мы съ нимъ разстались.
Вечеромъ мнѣ не пришлось быть въ Сокольникахъ: ѣздилъ я куда-то къ знакомымъ на дачу. Утромъ, желая узнать, чѣмъ кончилась эта исторія, я пошелъ къ обычному мѣсту, которое обыкновенно занималъ мой стариканъ; прихожу—нѣтъ его, я къ Лизѣ—и ея нѣтъ, нѣтъ даже ни тслежки, ни матери, которая обыкновенно разводила, или какъ это говорится, ставила самовары.
«Придутъ, молъ, вѣроятно», подумалъ я, сѣлъ у одного изъ ея столовъ и закурилъ папироску, — «за погодой, вѣроятно!» Дѣйствительно, погода была сырая, сумрачная;
августъ уже приближался къ половинѣ и день выдался совершенно осенній: моросилъ мелкій дождь, вѣтеръ гу
лялъ но рощѣ, качая со свистомъ сосны, звуки гдѣ-то гудѣвшей шарманки доносились какими-то отрывками; но
не смотря на то, кое-кто еще бродилъ но рощѣ и чайницы ко всѣмъ и къ каждому подходили съ своей обычной фра
зой: «барыня, не чай ли кушать? что-жь самоварчикъто прикажете?» и т. н.
Одна изъ нихъ подошла и ко мнѣ, но, увидавъ меня поближе, опа измѣнила эту обычную Фразу на другую. —...Вы должно быть Лизу, баринъ? —...А что?
—...Да то, что она нынче не выйдетъ. —...Почему?
—...А вы развѣ не слыхали, вчера-то, любезпаго-то ея до полусмерти избили, пожалуй п живъ не будетъ.
—...Какого это любезнаго?
—...А вотъ этого-то старичка-то почтеннаго, что съ вами-то хаживалъ.
—...Василія Васильича?
—...Иу да, кажись такъ его звать-то. —...Такъ это развѣ ея любезный?
—...А какже, опа еще съ самаго начала лѣта съ нимъ сошлась, ввду-то только не подавала.
—...Кто-жь его избилъ?
—...А вотъ Иванъ Кудрявый, что папиросамп-то торгуетъ... И Боже ты мой, какъ онъ тузилъ его! Значитъ
онъ вчера нилъ цѣлый день, такъ съ пьяну-то такъ его тузилъ... бѣда! Насилу отняли.
—...Это онъ его вечеромъ что ли?
—...Такъ вечеромъ, темно ужъ было, какъ они перевѣдались... Онъ это, старикъ-то, началъ его усовѣщи
вать, слово за слово, разговорились таково крупно, тотъ его и ударь, потомъ<подмялъ его нидъ себя и давай ту
зить... насилу отняли его, ни живъ, ни мертвъ, такъ разсвирѣпѣлъ.
Остальное мнѣ было понятно.