ровавшись, Аполлонъ Степановичъ конечно замѣтилъ красавицу Оратаеву, оцѣнилъ ее по достоинству, огля
дѣлъ кружокъ ея вздыхателей, презрительно улыбнулся, какъ улыбается знатокъ своего дѣла, видя тщетныя усилія диллетанта и рѣшилъ—ухаживать за Оратаевой и ни въ какомъ случаѣ не остаться за флагомъ. Но Свѣтлицынъ въ дѣлѣ ухаживанія былъ дѣйствительно знато
комъ. У него была своя система. Присмотрѣвшись, Свѣт
лицынъ увидалъ, что Юлія Александровна большую часть времени проводитъ съ одной дамой, съ которою онъ былъ знакомъ. Не думая долго, Свѣтлицынъ прямо подошелъ къ этой дамѣ и пригласилъ ее на слѣдующую кадриль. Молоденькая, веселая дамочка не отказалась.
— Веселится ли нынѣшній сезонъ старушка Москва? спросилъ между прочимъ Свѣтлицынъ.
— О, да. Очень веселые балы даетъ Оратаева, вы ее не знаете? — Нѣтъ.
— Вотъ она сидитъ, дамочка кивнула головой по направленію Юліи Александровны.
Свѣтлицынъ посмотрѣлъ вскользь.
— Кто здѣсь изъ пѣвицъ итальянской оперы? спросилъ онъ.
— Что же вы ничего не сказали? изумилась дамочка. — Какъ ничего?
— Объ Оратаевой.
— A-а! Чтоже я вамъ объ ней скажу, если я ее совершенно не знаю, пожалъ плечами Свѣтлицынъ.
— Какъ вы ее находите?
Онъ опять пожалъ плечами. — Такъ себѣ.
— Скажите! Такъ себѣ. Она просто красавица. — Можетъ быть.
— Хотите, я васъ представлю, мы съ нею друзья? — Благодарю васъ, пожалуй.
Дама вскинула удивленные глаза на собесѣдника. — Пойдемте, сказала она.
Свѣтлицынъ былъ представленъ Оратаевой, сказалъ нѣсколько незначущихъ фразъ и скоро отошелъ отъ нея. Между двумя подругами тотчасъ же начался разговоръ, дама, представившая Свѣтлицына, что то разсказывала,
а Юлія Алексапдровна улыбалась. Свѣтлицынъ былъ съ визитомъ у Оратаевой. Затѣмъ два-три раза встрѣчался съ нею въ обществѣ, по по обращалъ на пее никакого особеннаго вниманія. Случилось то, на что онъ и расчитывалъ—обратили вниманіе па него.
— Литераторъ! думала Оратаева,—а хорошъ, прелесть какъ хорошъ!
Разъ ей пришлось довольно долго бесѣдовать съ Свѣтлицынымъ. Разговоръ шелъ о женщинахъ. Свѣтлицынъ
былъ рѣзокъ и неуступчивъ въ своихъ приговорахъ, такъ что нѣкоторыя его сужденія казались Юліи Александровпѣ направленными на нее и приводили ее въ смущеніе. По окончаніи разговора она нѣсколько задумалась.
— Онъ безжалостенъ, думала она,—онъ не прощаетъ женщинѣ многаго, что можно бы было ей извинить.... А какая разница онъ и всѣ эти метатели громкихъ фразъ!
Юлія Александровна заинтересовалась Свѣтлицынымъ, по долгу бесѣдовала съ нимъ. Тогда Аполлонъ Степановичъ прямо пошелъ на абордажъ.
— Пріѣзжайте къ намъ завтра, пригласила его разъ Оратаева, —такъ запросто, кое кто соберется.
— Извините меня, если я откажусь.
— Почему вы отказываетесь?
— Говоря откровенно, я врагъ пустой свѣтской болтовни, а у васъ я ее могу переносить еще менѣе. На балѣ въ большомъ обществѣ эта болтовня еще терпима, но въ тихой гостиной, какъ говорится, «запросто» она положительно отдаетъ какой-то пустотой и ничтожествомъ.
Съ вами лично я готовъ говорить сколько угодно, но на вашемъ «запросто» я по неволѣ долженъ буду или поддерживать общій разговоръ, что для меня непріятно, или молчать, что не принято.
Оратаева взглянула ему прямо въ глаза.
— Пріѣзжайте послѣ завтра въ два часа, тихо сказала она.
«Послѣ завтра» въ два часа Свѣтлицынъ входилъ въ гостиную Оратаевой.
— Ну, давайте говорить, весело сказала она.
— Не дологъ будетъ нашъ разговоръ, Юлія Александровна, вздохнулъ онъ.
— Что это значитъ? спросила она, вскидывая на него глаза.
— Я пріѣхалъ проститься съ вами, я уѣзжаю изъ Москвы.
— Но вѣдь вы хотѣли пробыть до конца сезона?
— Да, хотѣлъ, но теперь я чувствую и сознаю, что, щадя себя, я долженъ уѣхать: послѣ этого будетъ еще труднѣе.
Оратаева тихо взглянула на него.
— Не уѣзжайте, почти прошептала она, протягивая ему руку,—я васъ прошу объ этомъ...
— Чѣмъ же это все кончится? тихо спросилъ онъ, взявъ протянутую ему руку.
Они стояли посреди гостиной, Оратаева, не отнимая руки, стояла отвернувшись отъ него, онъ смотрѣлъ на нее и ждалъ.
— Чѣмъ бы ни кончилось! громкимъ шопотомъ отвѣтила она, повернувшись къ нему и сжимая его руку. Онъ
дѣлъ кружокъ ея вздыхателей, презрительно улыбнулся, какъ улыбается знатокъ своего дѣла, видя тщетныя усилія диллетанта и рѣшилъ—ухаживать за Оратаевой и ни въ какомъ случаѣ не остаться за флагомъ. Но Свѣтлицынъ въ дѣлѣ ухаживанія былъ дѣйствительно знато
комъ. У него была своя система. Присмотрѣвшись, Свѣт
лицынъ увидалъ, что Юлія Александровна большую часть времени проводитъ съ одной дамой, съ которою онъ былъ знакомъ. Не думая долго, Свѣтлицынъ прямо подошелъ къ этой дамѣ и пригласилъ ее на слѣдующую кадриль. Молоденькая, веселая дамочка не отказалась.
— Веселится ли нынѣшній сезонъ старушка Москва? спросилъ между прочимъ Свѣтлицынъ.
— О, да. Очень веселые балы даетъ Оратаева, вы ее не знаете? — Нѣтъ.
— Вотъ она сидитъ, дамочка кивнула головой по направленію Юліи Александровны.
Свѣтлицынъ посмотрѣлъ вскользь.
— Кто здѣсь изъ пѣвицъ итальянской оперы? спросилъ онъ.
— Что же вы ничего не сказали? изумилась дамочка. — Какъ ничего?
— Объ Оратаевой.
— A-а! Чтоже я вамъ объ ней скажу, если я ее совершенно не знаю, пожалъ плечами Свѣтлицынъ.
— Какъ вы ее находите?
Онъ опять пожалъ плечами. — Такъ себѣ.
— Скажите! Такъ себѣ. Она просто красавица. — Можетъ быть.
— Хотите, я васъ представлю, мы съ нею друзья? — Благодарю васъ, пожалуй.
Дама вскинула удивленные глаза на собесѣдника. — Пойдемте, сказала она.
Свѣтлицынъ былъ представленъ Оратаевой, сказалъ нѣсколько незначущихъ фразъ и скоро отошелъ отъ нея. Между двумя подругами тотчасъ же начался разговоръ, дама, представившая Свѣтлицына, что то разсказывала,
а Юлія Алексапдровна улыбалась. Свѣтлицынъ былъ съ визитомъ у Оратаевой. Затѣмъ два-три раза встрѣчался съ нею въ обществѣ, по по обращалъ на пее никакого особеннаго вниманія. Случилось то, на что онъ и расчитывалъ—обратили вниманіе па него.
— Литераторъ! думала Оратаева,—а хорошъ, прелесть какъ хорошъ!
Разъ ей пришлось довольно долго бесѣдовать съ Свѣтлицынымъ. Разговоръ шелъ о женщинахъ. Свѣтлицынъ
былъ рѣзокъ и неуступчивъ въ своихъ приговорахъ, такъ что нѣкоторыя его сужденія казались Юліи Александровпѣ направленными на нее и приводили ее въ смущеніе. По окончаніи разговора она нѣсколько задумалась.
— Онъ безжалостенъ, думала она,—онъ не прощаетъ женщинѣ многаго, что можно бы было ей извинить.... А какая разница онъ и всѣ эти метатели громкихъ фразъ!
Юлія Александровна заинтересовалась Свѣтлицынымъ, по долгу бесѣдовала съ нимъ. Тогда Аполлонъ Степановичъ прямо пошелъ на абордажъ.
— Пріѣзжайте къ намъ завтра, пригласила его разъ Оратаева, —такъ запросто, кое кто соберется.
— Извините меня, если я откажусь.
— Почему вы отказываетесь?
— Говоря откровенно, я врагъ пустой свѣтской болтовни, а у васъ я ее могу переносить еще менѣе. На балѣ въ большомъ обществѣ эта болтовня еще терпима, но въ тихой гостиной, какъ говорится, «запросто» она положительно отдаетъ какой-то пустотой и ничтожествомъ.
Съ вами лично я готовъ говорить сколько угодно, но на вашемъ «запросто» я по неволѣ долженъ буду или поддерживать общій разговоръ, что для меня непріятно, или молчать, что не принято.
Оратаева взглянула ему прямо въ глаза.
— Пріѣзжайте послѣ завтра въ два часа, тихо сказала она.
«Послѣ завтра» въ два часа Свѣтлицынъ входилъ въ гостиную Оратаевой.
— Ну, давайте говорить, весело сказала она.
— Не дологъ будетъ нашъ разговоръ, Юлія Александровна, вздохнулъ онъ.
— Что это значитъ? спросила она, вскидывая на него глаза.
— Я пріѣхалъ проститься съ вами, я уѣзжаю изъ Москвы.
— Но вѣдь вы хотѣли пробыть до конца сезона?
— Да, хотѣлъ, но теперь я чувствую и сознаю, что, щадя себя, я долженъ уѣхать: послѣ этого будетъ еще труднѣе.
Оратаева тихо взглянула на него.
— Не уѣзжайте, почти прошептала она, протягивая ему руку,—я васъ прошу объ этомъ...
— Чѣмъ же это все кончится? тихо спросилъ онъ, взявъ протянутую ему руку.
Они стояли посреди гостиной, Оратаева, не отнимая руки, стояла отвернувшись отъ него, онъ смотрѣлъ на нее и ждалъ.
— Чѣмъ бы ни кончилось! громкимъ шопотомъ отвѣтила она, повернувшись къ нему и сжимая его руку. Онъ