— Какъ за кого?—Петръ Петровичъ взглянулъ и разинулъ ротъ—рядомъ съ нимъ сидѣла не Вѣрочка.
— Послушайте, что это значитъ?! спросилъ онъ. — Это васъ надо спросить.
— Какъ меня?—Петръ Петровичъ повернулъ сонетку, карета остановилась.
— Не я самозванно попала въ карету, а вы, принявъ почему-то за свою дочь, увезли меня изъ клуба. Но я не знала ничего. Теперь я вамъ совѣтую одно, воротимтесь въ клубъ и тамъ разойдемся.
— Но... но вернуться... съ вами...
— Не безпокойтесь, въ швейцарскую я войду одна и вызову Вальтрапова, его тамъ всѣ знаютъ.
— Пошелъ назадъ въ клубъ! крикнулъ Петръ Петровичъ кучеру. Вс§ время, пока ѣхали назадъ, онъ, забив
шись въ самый уголъ кареты, молчалъ и только громкое сопѣніе говорило о его присутствіи.
— Вы пожалуйста не говорите Вальтр.Тнову, наконецъ сказалъ онъ.
— Конечно не ская!у. Но какъ вы могли ошибиться? — Какъ, ростъ, костюмъ, наконецъ голосъ... — Но я въ каретѣ сидѣла безъ маски? — А я и не посмотрѣлъ.
Пріѣхавъ въ клубъ, Петръ Петровичъ бѣгомъ бросился въ танцевальную залу. Къ нему подошла Вѣрочка подъ руку съ красивымъ уланскимъ корнетомъ.
— Что это, папа, гдѣ ты былъ? спросила она. — Я... душенька, уѣзжалъ по дѣлу.
— Какъ это мило, оставить меня одну въ маскарадѣ, хорошо, что я встрѣтила Сергѣя Николаевича.
— Ахъ, здравствуйте, Сергѣй Николаевичъ, благодарю васъ,—говорилъ Надолбивъ, подавая корнету руку.
— Какія же это дѣла теперь у тебя?—спросила Вѣрочка. — Какія дѣла, просто толкотня, чадъ, духота, да еще съ Иваномъ Ивановичемъ выпилъ шампанскаго, ну голова закружилась, ты танцовала, я и поѣхалъ прокатиться,— нашелся Петръ Петровичъ.
Шубку Вѣрочки въ швейцарской нашли скоро.
— А я, сударь, обѣ вамъ подалъ, вы свою-то надѣли и ушли,—говорилъ человѣкъ,—я посмотрѣлъ, посмотрѣлъ, а васъ не видать—тѣсно-съ.
Я долженъ сказать, что Вѣрочка кромѣ Сергѣя Николаевича встрѣтила въ маскарадѣ нѣсколько знакомыхъ ка
валеровъ, но что предпочла всѣмъ его, на это имѣются свои причины.
Корнетъ уланскаго полка Сергѣй Николаевичъ Ташкинъ принадлежалъ къ небольшому кружку знакомыхъ Надолбина, познакомившись съ его домомъ чрезъ Вальтрапова. Ташкинъ
нерѣдко бывалъ у Надолбиныхъ и пользовался въ ихъ домѣ ласковымъ и радушнымъ пріемомъ, но взгляды на краси
ваго корнета отца и дочери были совершенно различны. Петръ Петровичъ, можно сказать, даже любилъ Таіпкина, какъ честнаго, приличнаго и веселаго молодого человѣка,
но вмѣстѣ съ тѣмъ строго слѣдилъ за его отношеніями къ дочери. Не то чтобы Петръ Петровичъ имѣлъ причины быть увѣреннымъ, но догадывался или вѣрнѣе видѣлъ пол
ную возможность взаимности между молодыми людьми. Воз
никновенія-то этой взаимности онъ и боялся пуще всего. Ташкинъ былъ не богатъ и не успѣлъ еще сдѣлать карьеры, а испытанный жизнію Петръ Петровичъ относительно заму
жества дочери придерживался девиза: «кто бѣденъ, тотъ тебѣ не пара» и мѣтилъ въ зятья человѣка богатаго и съ хорошей карьерой. Онъ всегда ласково принималъ Ташкина, но отъ души бы порадовался, если бы тотъ почему либо прекратилъ посѣщенія. Петръ Петровичъ просто боялся, что красивый корцетъ, такъ сказать, похититъ сердце его
дочери, а тогда трудненько будетъ ладить съ барышней влюбленной. Увы! старикъ въ блаженномъ невѣдѣніи и не подозрѣвалъ, что то, чего онъ боялся, было уже совер
шившимся фактомъ. Вѣрочка и Ташкинъ давно любили другъ друга и только ждали удобнаго момента переговорить съ Петромъ Петровичемъ.
Встрѣча въ маскарадѣ повлекла за собой разговоръ рѣшающаго характера.
Дня черезъ два послѣ маскарада къ Надолбинымъ пріѣхалъ Вальтраповъ. Старые пріятели встрѣтились радушно.
— А вѣдь я къ вамъ, Петръ Петровичъ, не спроста, началъ Вальтраповъ, усаживаясь въ кабинетѣ и закуривая папиросу.
— Не спроста?
— Да, по дѣлу и иадѣюсь, что вы не откажете. — Что такое?
— Видите, есть одинъ молодой человѣкъ и вы его знаете: это Сергѣй Николаевичъ Ташкинъ. — Гмъ, гмъ...
— Ташкинъ въ настоящее время нуждается въ деньгахъ и обратился ко мнѣ, прося ссудить ему тысячу рублей. Онъ правда человѣкъ небогатый, но настолько, чтобы отвѣ
тить въ этой суммѣ, состоятельный. Я ему дать не могу,
такъ какъ у меня теперь денегъ мало, а получки я жду не скоро. Вотъ я и обратился къ вамъ, не можете ли вы одолжить ему эту сумму. Можете быть увѣрены, что отвѣчаю за него.
— Да тутъ и толковать не о чемъ, отвѣтилъ Петръ Петровичъ,—конечно могу и если хотите передамъ вамъ деньги.
— Нѣтъ, зачѣмъ же, онъ самъ пріѣдетъ, я тутъ, такъ сказать, маклеръ, а это ужо ваше дѣло покончить между собою.
— Какъ хотите, мнѣ все равно.
— Послушайте, что это значитъ?! спросилъ онъ. — Это васъ надо спросить.
— Какъ меня?—Петръ Петровичъ повернулъ сонетку, карета остановилась.
— Не я самозванно попала въ карету, а вы, принявъ почему-то за свою дочь, увезли меня изъ клуба. Но я не знала ничего. Теперь я вамъ совѣтую одно, воротимтесь въ клубъ и тамъ разойдемся.
— Но... но вернуться... съ вами...
— Не безпокойтесь, въ швейцарскую я войду одна и вызову Вальтрапова, его тамъ всѣ знаютъ.
— Пошелъ назадъ въ клубъ! крикнулъ Петръ Петровичъ кучеру. Вс§ время, пока ѣхали назадъ, онъ, забив
шись въ самый уголъ кареты, молчалъ и только громкое сопѣніе говорило о его присутствіи.
— Вы пожалуйста не говорите Вальтр.Тнову, наконецъ сказалъ онъ.
— Конечно не ская!у. Но какъ вы могли ошибиться? — Какъ, ростъ, костюмъ, наконецъ голосъ... — Но я въ каретѣ сидѣла безъ маски? — А я и не посмотрѣлъ.
Пріѣхавъ въ клубъ, Петръ Петровичъ бѣгомъ бросился въ танцевальную залу. Къ нему подошла Вѣрочка подъ руку съ красивымъ уланскимъ корнетомъ.
— Что это, папа, гдѣ ты былъ? спросила она. — Я... душенька, уѣзжалъ по дѣлу.
— Какъ это мило, оставить меня одну въ маскарадѣ, хорошо, что я встрѣтила Сергѣя Николаевича.
— Ахъ, здравствуйте, Сергѣй Николаевичъ, благодарю васъ,—говорилъ Надолбивъ, подавая корнету руку.
— Какія же это дѣла теперь у тебя?—спросила Вѣрочка. — Какія дѣла, просто толкотня, чадъ, духота, да еще съ Иваномъ Ивановичемъ выпилъ шампанскаго, ну голова закружилась, ты танцовала, я и поѣхалъ прокатиться,— нашелся Петръ Петровичъ.
Шубку Вѣрочки въ швейцарской нашли скоро.
— А я, сударь, обѣ вамъ подалъ, вы свою-то надѣли и ушли,—говорилъ человѣкъ,—я посмотрѣлъ, посмотрѣлъ, а васъ не видать—тѣсно-съ.
Я долженъ сказать, что Вѣрочка кромѣ Сергѣя Николаевича встрѣтила въ маскарадѣ нѣсколько знакомыхъ ка
валеровъ, но что предпочла всѣмъ его, на это имѣются свои причины.
Корнетъ уланскаго полка Сергѣй Николаевичъ Ташкинъ принадлежалъ къ небольшому кружку знакомыхъ Надолбина, познакомившись съ его домомъ чрезъ Вальтрапова. Ташкинъ
нерѣдко бывалъ у Надолбиныхъ и пользовался въ ихъ домѣ ласковымъ и радушнымъ пріемомъ, но взгляды на краси
ваго корнета отца и дочери были совершенно различны. Петръ Петровичъ, можно сказать, даже любилъ Таіпкина, какъ честнаго, приличнаго и веселаго молодого человѣка,
но вмѣстѣ съ тѣмъ строго слѣдилъ за его отношеніями къ дочери. Не то чтобы Петръ Петровичъ имѣлъ причины быть увѣреннымъ, но догадывался или вѣрнѣе видѣлъ пол
ную возможность взаимности между молодыми людьми. Воз
никновенія-то этой взаимности онъ и боялся пуще всего. Ташкинъ былъ не богатъ и не успѣлъ еще сдѣлать карьеры, а испытанный жизнію Петръ Петровичъ относительно заму
жества дочери придерживался девиза: «кто бѣденъ, тотъ тебѣ не пара» и мѣтилъ въ зятья человѣка богатаго и съ хорошей карьерой. Онъ всегда ласково принималъ Ташкина, но отъ души бы порадовался, если бы тотъ почему либо прекратилъ посѣщенія. Петръ Петровичъ просто боялся, что красивый корцетъ, такъ сказать, похититъ сердце его
дочери, а тогда трудненько будетъ ладить съ барышней влюбленной. Увы! старикъ въ блаженномъ невѣдѣніи и не подозрѣвалъ, что то, чего онъ боялся, было уже совер
шившимся фактомъ. Вѣрочка и Ташкинъ давно любили другъ друга и только ждали удобнаго момента переговорить съ Петромъ Петровичемъ.
Встрѣча въ маскарадѣ повлекла за собой разговоръ рѣшающаго характера.
Дня черезъ два послѣ маскарада къ Надолбинымъ пріѣхалъ Вальтраповъ. Старые пріятели встрѣтились радушно.
— А вѣдь я къ вамъ, Петръ Петровичъ, не спроста, началъ Вальтраповъ, усаживаясь въ кабинетѣ и закуривая папиросу.
— Не спроста?
— Да, по дѣлу и иадѣюсь, что вы не откажете. — Что такое?
— Видите, есть одинъ молодой человѣкъ и вы его знаете: это Сергѣй Николаевичъ Ташкинъ. — Гмъ, гмъ...
— Ташкинъ въ настоящее время нуждается въ деньгахъ и обратился ко мнѣ, прося ссудить ему тысячу рублей. Онъ правда человѣкъ небогатый, но настолько, чтобы отвѣ
тить въ этой суммѣ, состоятельный. Я ему дать не могу,
такъ какъ у меня теперь денегъ мало, а получки я жду не скоро. Вотъ я и обратился къ вамъ, не можете ли вы одолжить ему эту сумму. Можете быть увѣрены, что отвѣчаю за него.
— Да тутъ и толковать не о чемъ, отвѣтилъ Петръ Петровичъ,—конечно могу и если хотите передамъ вамъ деньги.
— Нѣтъ, зачѣмъ же, онъ самъ пріѣдетъ, я тутъ, такъ сказать, маклеръ, а это ужо ваше дѣло покончить между собою.
— Какъ хотите, мнѣ все равно.