значь свиданіе своему гимназисту; вели ему приходить въ рощу позади дачи.
— Это можно; я сейчасъ иаиишу ему, Варечка, записку, и пошлю съ нашей горничной Аннушкой. И послѣ ужина, когда у насъ улягутся спать, вмѣстѣ пойдемъ «на рандеву».
— Вотъ и отлично! Какъ будетъ хорошо и весело! Представь себѣ, ІІолечка, вдругъ мы ночыо, въ рощѣ съ своими «предметами!... Чудесно! Двѣ капли воды, какъ въ романахъ.
И отъ сильной радости Варечка бросилась обнимать Полечку.
Сестры не замѣтили своего десятилѣтняго братишку, который спрятался въ кустахъ и случайно подслушалъ раз
говоры сестеръ; онъ кое что понялъ изъ этого разговора и почелъ за благо увѣдомить о томъ разговорѣ «тятеньку».
III
„Накрылъ !
Теплая, лѣтняя ночь; голубое безоблачное небо; свѣтлая луна весело поглядываетъ на землю...
Неподалеку отъ дачи Разуваева, въ густой рощѣ на древесномъ пнѣ, посиживаетъ гимназистъ, лѣтъ семнадцати, въ форменномъ пальто, въ бѣлой фуражкѣ. Гимназистъ насвистываетъ какой то веселый опереточный мотивъ, помахивая хлыстикомъ.
Задняя калитка Разуваевской дачи тихо отворилась, показался Иванъ Ивановичъ въ узкой жакеткѣ, въ цилиндрѣ, и съ тросточкой, раздушенный, завитый; завидя гимна
зиста, онъ остановился въ нерѣшимости—идти ему далѣе, или нѣтъ.
— Чего остановились, идите! Вѣдь вы Иванъ Иванычъ? спросилъ гимназистъ.
— Да-съ, Иванъ Иванычъ... А вы-съ почемъ меня знаете?...
— Да ужъ знаю... Даже знаю, зачѣмъ вы вышли... Да чего вы трусите!... Смѣлѣй, говорю вамъ, вы новичекъ въ рандеву, это видно... вѣдь да?...
— Да-съ. А вы, смѣю спросить, зачѣмъ? — Затѣмъ же, зачѣмъ и вы...
— Какъ-съ?... испугался Иванъ Ивановичъ.
— Успокойтесь, вы волочитесь за старшей Варечкой, а я за младшей Полечкой... Желаю вамъ полнаго успѣха. А главное вы не робѣйте... смѣлѣй дѣйствуйте! знаете, смѣлость города беретъ. Я въ восемь дней успѣлъ поко
рить сердце своей Полины, и такъ ее завлекъ, что опа просто съ ума сходитъ отъ любви ко мнѣ, — съ самолю
біемъ сказалъ гимназистъ, покручивая, за неимѣніемъ усовъ, верхнюю губу.
— Вы въ восемь, а я въ шесть! похвалился Иванъ
Ивановичъ. . — Молодчина!... Главное не упускайте! Ііусъ сдобный! Тятенька богатъ, какъ Крезъ, а въ виду финансовыхъ положеній это первое дѣло... Ну вотъ и онѣ, наши пре
лестныя дульцинеи,—сказалъ гимназистъ и пошелъ на встрѣчу Варечкѣ и Полочкѣ. Онъ развязно поздоровался съ
ними и предложилъ Полечкѣ пройтись но рощѣ; та согласилась .
— Ахъ, ІІолечка, куда ты? Я остаюсь одна, сказала Варечка.
— Не одна, а съ своимъ «предметомъ», бойко отвѣтила Полечка, направляясь съ гимназистомъ подъ ручку въ чащу рощи.
— Ахъ, Иванъ Иванычъ, вы здѣсь!—какъ бы только сейчасъ его замѣтя, сказала Варечка.
— Сгораю гкеланіемъ васъ видѣть. Видѣть васъ, Варвара Тихоновна, для меня блаженство, пустилъ въ ходъ Иванъ Ивановичъ, вычитанную имъ фразу.—Присядьте-съ, —предложилъ онъ, показывая на пень. Варечка сѣла.
— Ахъ, какъ сердце бьется... томно сказала она. — А у меня-съ горитъ-съ... — Что горитъ, сердце?...
— Опо самое-съ... Варвара Тихоновна, залейте погкаръ моего пылавшаго сердца.
— Я не пожарная труба, заливать не умѣю, улыбаясь, сострила Варечка.
— Эвто-съ сказано, Варвара Тихоновна, «алегорически», то есть мое, теперича, сердце горитъ любовію къ вашей особѣ, ну. и все такое-съ прочее... пояснилъ Иванъ Ивановичъ.
— Мужчины обманщики; окромя обмана отъ нихъ ничего не увидишь! отрѣзала Варичка.
— Варвара Тихоновна! сколь прискорбно моему, теперича, сердцу слушать напраслину! И любовь, значитъ, моя къ вашей особѣ безпредѣльна! — Такъ вы меня любите?
— То-есть такъ люблю, Варвара Тихоновна, что ну; одно слово, услужу-съ!...
— И вы станете передо мной на колѣни? — Прикажите, хоть до утра простою-съ. — Ну, становитесь!
Только, что Иванъ Ивановичъ приготовился стать на колѣни, какъ изъ кустовъ съ толстой палкой выскочилъ Тихонъ Тихоновичъ.
— Ахъ, шерамыга, ахъ разбойникъ! Такъ вотъ какова есть твоя услуга!
И здоровая палка пошла ходить но жирной спинѣ Ивана Ивановича.
Варичка какъ-то интересно взвизгнула и хотѣла было дать тягу; но ея длинная коса угодила въ родительскую руку.
— Стой, халда! Не уйдешь! Вотъ тебѣ, дрянь! Вотъ тебѣ, вотъ тебѣ!...
Иванъ Ивановичъ со всѣхъ ногъ ударился бѣжать, оставивъ на мѣстѣ преступленія цилиндръ и тросточку.
Гимназистъ и ІІолечка, услыша крикъ Варички, поспѣшили къ ней, но увидя Тихона Тихоновича, но родительски расправлявшагося съ Варечкой, въ ужасѣ пустились бѣжать въ разныя стороны...
Д. Дмитріевъ.
— Это можно; я сейчасъ иаиишу ему, Варечка, записку, и пошлю съ нашей горничной Аннушкой. И послѣ ужина, когда у насъ улягутся спать, вмѣстѣ пойдемъ «на рандеву».
— Вотъ и отлично! Какъ будетъ хорошо и весело! Представь себѣ, ІІолечка, вдругъ мы ночыо, въ рощѣ съ своими «предметами!... Чудесно! Двѣ капли воды, какъ въ романахъ.
И отъ сильной радости Варечка бросилась обнимать Полечку.
Сестры не замѣтили своего десятилѣтняго братишку, который спрятался въ кустахъ и случайно подслушалъ раз
говоры сестеръ; онъ кое что понялъ изъ этого разговора и почелъ за благо увѣдомить о томъ разговорѣ «тятеньку».
III
„Накрылъ !
Теплая, лѣтняя ночь; голубое безоблачное небо; свѣтлая луна весело поглядываетъ на землю...
Неподалеку отъ дачи Разуваева, въ густой рощѣ на древесномъ пнѣ, посиживаетъ гимназистъ, лѣтъ семнадцати, въ форменномъ пальто, въ бѣлой фуражкѣ. Гимназистъ насвистываетъ какой то веселый опереточный мотивъ, помахивая хлыстикомъ.
Задняя калитка Разуваевской дачи тихо отворилась, показался Иванъ Ивановичъ въ узкой жакеткѣ, въ цилиндрѣ, и съ тросточкой, раздушенный, завитый; завидя гимна
зиста, онъ остановился въ нерѣшимости—идти ему далѣе, или нѣтъ.
— Чего остановились, идите! Вѣдь вы Иванъ Иванычъ? спросилъ гимназистъ.
— Да-съ, Иванъ Иванычъ... А вы-съ почемъ меня знаете?...
— Да ужъ знаю... Даже знаю, зачѣмъ вы вышли... Да чего вы трусите!... Смѣлѣй, говорю вамъ, вы новичекъ въ рандеву, это видно... вѣдь да?...
— Да-съ. А вы, смѣю спросить, зачѣмъ? — Затѣмъ же, зачѣмъ и вы...
— Какъ-съ?... испугался Иванъ Ивановичъ.
— Успокойтесь, вы волочитесь за старшей Варечкой, а я за младшей Полечкой... Желаю вамъ полнаго успѣха. А главное вы не робѣйте... смѣлѣй дѣйствуйте! знаете, смѣлость города беретъ. Я въ восемь дней успѣлъ поко
рить сердце своей Полины, и такъ ее завлекъ, что опа просто съ ума сходитъ отъ любви ко мнѣ, — съ самолю
біемъ сказалъ гимназистъ, покручивая, за неимѣніемъ усовъ, верхнюю губу.
— Вы въ восемь, а я въ шесть! похвалился Иванъ
Ивановичъ. . — Молодчина!... Главное не упускайте! Ііусъ сдобный! Тятенька богатъ, какъ Крезъ, а въ виду финансовыхъ положеній это первое дѣло... Ну вотъ и онѣ, наши пре
лестныя дульцинеи,—сказалъ гимназистъ и пошелъ на встрѣчу Варечкѣ и Полочкѣ. Онъ развязно поздоровался съ
ними и предложилъ Полечкѣ пройтись но рощѣ; та согласилась .
— Ахъ, ІІолечка, куда ты? Я остаюсь одна, сказала Варечка.
— Не одна, а съ своимъ «предметомъ», бойко отвѣтила Полечка, направляясь съ гимназистомъ подъ ручку въ чащу рощи.
— Ахъ, Иванъ Иванычъ, вы здѣсь!—какъ бы только сейчасъ его замѣтя, сказала Варечка.
— Сгораю гкеланіемъ васъ видѣть. Видѣть васъ, Варвара Тихоновна, для меня блаженство, пустилъ въ ходъ Иванъ Ивановичъ, вычитанную имъ фразу.—Присядьте-съ, —предложилъ онъ, показывая на пень. Варечка сѣла.
— Ахъ, какъ сердце бьется... томно сказала она. — А у меня-съ горитъ-съ... — Что горитъ, сердце?...
— Опо самое-съ... Варвара Тихоновна, залейте погкаръ моего пылавшаго сердца.
— Я не пожарная труба, заливать не умѣю, улыбаясь, сострила Варечка.
— Эвто-съ сказано, Варвара Тихоновна, «алегорически», то есть мое, теперича, сердце горитъ любовію къ вашей особѣ, ну. и все такое-съ прочее... пояснилъ Иванъ Ивановичъ.
— Мужчины обманщики; окромя обмана отъ нихъ ничего не увидишь! отрѣзала Варичка.
— Варвара Тихоновна! сколь прискорбно моему, теперича, сердцу слушать напраслину! И любовь, значитъ, моя къ вашей особѣ безпредѣльна! — Такъ вы меня любите?
— То-есть такъ люблю, Варвара Тихоновна, что ну; одно слово, услужу-съ!...
— И вы станете передо мной на колѣни? — Прикажите, хоть до утра простою-съ. — Ну, становитесь!
Только, что Иванъ Ивановичъ приготовился стать на колѣни, какъ изъ кустовъ съ толстой палкой выскочилъ Тихонъ Тихоновичъ.
— Ахъ, шерамыга, ахъ разбойникъ! Такъ вотъ какова есть твоя услуга!
И здоровая палка пошла ходить но жирной спинѣ Ивана Ивановича.
Варичка какъ-то интересно взвизгнула и хотѣла было дать тягу; но ея длинная коса угодила въ родительскую руку.
— Стой, халда! Не уйдешь! Вотъ тебѣ, дрянь! Вотъ тебѣ, вотъ тебѣ!...
Иванъ Ивановичъ со всѣхъ ногъ ударился бѣжать, оставивъ на мѣстѣ преступленія цилиндръ и тросточку.
Гимназистъ и ІІолечка, услыша крикъ Варички, поспѣшили къ ней, но увидя Тихона Тихоновича, но родительски расправлявшагося съ Варечкой, въ ужасѣ пустились бѣжать въ разныя стороны...
Д. Дмитріевъ.