ПОДРУГИ

Онъ сдѣлалъ къ ней нѣсколько шаговъ.

— Я не могъ не придти, сказалъ онъ глухимъ голосомъ,—простите меня, я не могъ...
— Боже мой, зачѣмъ вы сдѣлали это! — Я такъ виноватъ передъ вами...

— Виноваты? Нѣтъ... я никого не виню... никто не виноватъ въ своихъ чувствахъ...

_ Въ чувствахъ!... горько произнесъ онъ.
Надя быстро взглянула на него. Столько любви, столько мольбы и отчаянія прочла опа въ его взглядѣ, что невольно вздрогнула и схватилась за косякъ двери, какъ бы боясь потерять сознаніе и упасть.
— Надя... едва слышно прошепталъ опъ.
_ Нѣтъ... не нужно... пойдемте отсюда... пойдемъ... говорила она, увлекая его въ корридоръ; онъ какъ автоматъ слѣдовалъ за нею.
Войдя въ свою комнату, Надя заперла па крючокъ дверь. Джепни, махаяхвостомъ, бросился къ нему. Надя, облокотившись на коммодъ, тихо заплакала.
— Надя! сквозь слезы говорилъ онъ, подходя къ ней,—прости меня...
Она слабо вскрикнула, судорожно обхватила руками
его голову и какъ бы замерла...
повѣсть.
И. А. Вашкова. (Окончаніе).
VII
Прошло болѣе года. Стояло морозное декабрьске утро. Въ пансіонѣ т-те Петерсонъ, какъвъ былые годы,
шли приготовленія къ акту. Надя уныло ходила по залѣ. Вспомнился ей тотъ актъ, когда она кончала въ
пансіонѣ, когда подучила приглашеніе Лидіи... мысли развивались болѣе и болѣе; вспомнился ей прелестный уголокъ на югѣ Россіи, проспектъ, лошадиный топотъ,
возбудившій ея вниманіе, и... Она порывисто вышла изъ залы и бѣгомъ пустилась въ своювкомнату; тамъ съ радостнымъ визжаньемъ бросился ей подъ ноги маленькій кингъ-чарлзъ.
_ Дженни! вскрикнула она, схвативъ собаку на руки и цѣлуя ея мягкую шерсть,—милый Дженни, онъ тоже любилъ тебя.—Мы съ тобою одни, одни во всемъ мірѣ: у меня есть только ты, у тебя только я. Добрый Александръ, подаривъ мнѣ тебя, какъ будто зналъ, что ты будешь моимъ единственнымъ утѣшеніемъ. Люби меня, Дженпи, я очень несчастна!
Она гладила, цѣловала и ласкала собаку и та, какъ бы понимая горе своей госпожи, ласково смотрѣла на нее своими умными, черными глазами.

Вошла горничная.

— Барышня, васъ спрашиваютъ, доложила она.

— Меня? Кто?
— Не знаю-съ, какой-то господинъ; они сказали по
очень важному дѣлу. Горничная вышла.
«Кто бы это могъ быть?» подумала Надя, проводя рукою по волосамъ; однако она оправилась и вышла.
Выйдя въ пріемную, Надя, поблѣднѣвъ, остановилась при входѣ, судорожно схватившись за портьеру,—въ комнатѣ стоялъ Великоселовъ.
_ Петръ Платоновичъ! тихо прошептала Надя.
Великоселовъ стоялъ, потупивъ голову и почти не глядя па пее.
— Надежда Николаевна,—едва проговорилъ онъ,— позвольте мнѣ... могу ли я...
— Зачѣмъ вы пришли! укоризненно прошептала Надя.
Женившись на Лидіи, Великоселовъ не былъ счастливъ. Во-первыхъ, онъ никогда не любилъ ея, вовторыхъ, ея характеръ не могъ расположить его къ
женѣ, а въ-третьихъ, и это главное, ни время, ни перемѣна мѣста, пи свѣтскія удовольствія—иичто не могло заставить его забыть Надю. Оставивъ жену въ
Одессѣ, онъ поѣхалъ въ Москву и рѣшился видѣться съ Надей. «Что бы ни было, рѣшилъ онъ,—я увижу ее, объяснюсь съ нею».
Прошло нѣсколько мѣсяцевъ со времени ихъ свиданія въ пансіонѣ. Августовскій день склонялся къ вечеру, солнце садилось, па террасѣ небольшой, по прелестной дачи подъ Москвою за чайнымъ столомъ сидѣли Вели

коселовъ и Надя; кипгъ-чарлзъ, свернувшись, лежалъ

у барьера террасы; лучи заходящаго солнца такъ тепло и привѣтно освѣщали эту тихую, простую картину.
— Какъ хорошо! я никогда не былъ такъ счастливъ, какъ теперь! сказалъ Великоселовъ.
_ Счастливъ! по прочно ли это счастье? отвѣчала Надя, смотря на него съ улыбкою.
_ Прочно ли? Отъ насъ зависитъ, чтобы опо было прочпо.
— Нѣтъ, не отъ пасъ.
— Что же можетъ мѣшать намъ? Чувства мои къ