поминать будешь меня—я тѣ, говоритъ, покажу чортову пляску. Ну, вотъ и взаправду показалъ.
И хозяинъ пригласилъ насъ въ избу «пить самоварчикъ». Изба была довольно просторная и довольно гряз
ная; на столѣ пыхтѣлъ зеленоватый самоваръ, около котораго были разставлены двѣ пары поношенныхъ ча
шекъ съ блюдцами, чайникъ съ отбитымъ горлышкомъ и маленькій глиняный горшочекъ съ сахаромъ.
Хозяинъ перекрестился, сѣлъ за столъ и пригласилъ насъ послѣдовать его примѣру.
Началось чаепитіе невозможнаго чая. Собесѣдники мои истребляли невѣроятное количество чашекъ, въ
ство смекало опасность запутаться въ сѣти и направлялось куда пибудь въ сторону, но такихъ бѣглецовъ встрѣчали ружейными салютами.
Къ полдню этого дня мы возвращались домой, истребивъ до полусотни утиныхъ душъ. Ермолаичъ былъ особенно доволенъ охотою и веселъ и, сидя на к<5з- лахъ, тянулъ свою любимую пѣсню: «Какъ не одна-то во подѣ дороженька пролегала».
И. Алыбинъ.
особенности Ермолаичъ «налегалъ». Я при второй чашкѣ положительно спасовалъ; но на мое мѣсто явилась та женщина, которую видѣли на берегу; она, какъ ока
залось изъ разговора бесѣдовавшихъ, была привезена хозяиномъ издалека въ качествѣ заклипательницы злыхъ духовъ. Впрочемъ опа была уже третья и рань
ше ея были двое какихъ-то заклинателей, по пользы больному никакой не сдѣлали, потому что черти, ко
торыми владѣли опи, были гораздо слабѣе посаженнаго въ старика и вслѣдствіе того не смогли его вытурить,— такъ пояснялъ хозяинъ. Эта же третья славилась своими познаніями въ черной магіи и будто бы въ сорокъ утреппихъ и вечернихъ зорь взялась совершенно освободить старика отъ непрошеннаго гостя.
Разговоръ на эту тему продолжался до тѣхъ поръ, пока самоваръ изъ своего естественнаго вертикаль наго положенія, постепенно наклоняемый, не принялъ гори
зонтальное и положительно заявилъ, что онъ больше не въ состояніи дать ни одной капли воды. Послѣ этого былъ сервированъ ужинъ, но мпѣ позволено было улетучиться па сѣнникъ въ сладкія объятія Морфея, изъ которыхъ меня непріятно вывелъ сильный возгласъ Ермолаича: «пора вставать».

V

Встали еще до солнца и но распоряженію Ермолаича опять направились па противуположішй берегъ, въ ка
мыши. На этотъ разъ Ермолаичъ придумалъ геніальное изобрѣтеніе для истребленія молодыхъ (выводковъ) утокъ. Онъ гдѣ-то разыскалъ обыкновенную рыболовную сѣть и, перетянувъ ее поперекъ камышей, заходилъ на нѣсколько десятковъ саженъ отъ сѣти и, бродя по камышамъ, пачипалъ гпать, т. е. идти обратно и производить всевозможпый шумъ. Испуганныя утиныя се
мейства плыли по направленію къ сѣти и запутывались въ ней; нерѣдко да, :е и старые попадались, въ особенности матери семействъ и вылинявшіе селезни. Впрочемъ изъ послѣднихъ, т. е. старыхъ утокъ, болынип

Сплошь да рядомъ

Аршинникъ, нагло надувая
Средь бѣла дня честной народъ, Дома и деньги наживая,
Въ три дорога за все деретъ. Умѣетъ ловко онъ обмѣрить
И смастерить жидовскій счетъ, Но иногда полицемѣрить Ему Фантазія придетъ...

И вотъ за честность начинаетъ Опъ распинаться, говоритъ,

Что кулаковъ всѣхъ презираетъ И правду опъ боготворитъ!
Вотъ дама милая: бывало,

Живя открыто «тру-ла-ла»,

Весь полусвѣтъ собой плѣняла И въ пемъ царицею была.
Но «что же вѣчно подъ лупою?» Гласятъ правдивыя слова... Опа поблекла, какъ порою Осенпей пышная трава.
Теперь сосѣдокъ собираетъ По вечерамъ досужій рой
И вслухъ безнравственность караетъ Она, качая головой.
Вотъ адвокатъ, опъ ваше дѣло — Для васъ нежданно—проигралъ.
«Тутъ виноватъ», кричитъ онъ смѣло, «Не я,—присяжныхъ персоналъ!» Онъ деньги взялъ и раззоряться За честь свою теперь готовъ,
Легко онъ можетъ оправдаться Отъ клеветы своихъ враговъ...
Вѣдь въ мірѣ всемъ, во всей вселенной— Къ нему пикто не будетъ строгъ, И всякій скажетъ несомнѣнно:
Онъ сдѣлалъ все, что только могъ!
А. Г—чевъ.