СОЛОВЕЙКО
РАЗСКАЗЪ ИЗЪ ЖИЗНИ ЮЖНО-РУССКАГО
НАРОДА.
М. И. БОЛЮБЦЕВА.
Не щебечи соловейко
Подъ окномъ раненько.
В. Заінло.
Наконецъ сборы окончены и я завтра отправляюсь въ Малороссію, чтобы цѣлое лѣто, что называется, пошататься но ней и собрать новые матеріалы, необходимые мнѣ, какъ разсказчику.
Снабженный рекомендательнымъ письмомъ отъ друга моего и товарища Коли къ его матери, которая владѣла великолѣпнѣйшимъ хуторомъ, я, совершенно счастливый и довольный, раннимъ весеннимъ утромъ катилъ на перекладной къ цѣли моего путешествія.
Желѣзныхъ дорогъ въ ту сторону тогда еще не было. Послѣ пятидневной утомительной ѣзды на почтовыхъ, я наконецъ достигъ пункта, съ котораго положилъ на
чать свою экскурсію, постепенно двигаясь къ хутору,
гдѣ я положилъ отдохнуть и привести замѣтки свои хотя въ какой пибудь порядокъ.
Село Карповка, гдѣ я остановился, чтобы начать свои наблюденія, ничѣмъ особеннымъ не замѣчательно, какъ развѣ только пономаремъ и его сожительницей, у которыхъ я совершенно случайно и нанялъ комнату на цѣлую недѣлю съ ихъ харчами за рубль серебромъ.
Блаженныя времена! А попробуйте-ка теперь нанять за эту цѣну.
Съ первымъ познакомился я, это очевидно, съ хозяиномъ дома пономаремъ, потому что нономарша за пять верстъ уѣхала еще съ утра на имяпииы, какъ объяснилъ мнѣ ея супругъ.
Личность этого господина представляла собой какуюто насмѣшку природы надъ человѣческимъ ликомъ. Вообразите себѣ обезьяну въ чахоткѣ,—да нѣтъ, это невѣрно будетъ.
Однимъ словомъ, маленькій премаленькій человѣчекъ, худой какъ спичка, съ лицомъ съежившимся въ мор
щинахъ и съ крысинымъ хвостомъ па затылкѣ, при этомъ нанковый изорванный подрясникъ сч, кожанымъ кушакомъ собственнаго произведенія, - вотъ все, что сразу бросается въ глаза и поражаетъ васъ до того, чго вы невольно задаетесь вопросомъ:

— Да человѣкъ ли это?

Развѣ только когда заговоритъ, такъ вы убѣждаетесь , что это дѣйствительно существо изъ породы Пото.
— Долго вы здѣсь служите? спросилъ я его. — Тридесять лѣтъ.
— Сколько же вамъ лѣтъ? — Полстолѣтія прешедъ.
— Да зачѣмъ же это вы говорите со мною по-книжному? говорите пожалуйста, какъ всѣ мы грѣшные говоримъ.
— Не могу! воскликнулъ онъ, возведя очи къ небу, и йотомъ продолжалъ:—Идохомъ въ ученомъ съ юности моея и продлихомъ сіе стяжаніе но днесь, по мощенъ выйти изъ сего штиля!
«Ахъ, чортъ бы тебя побралъ съ твоимъ штилемъ! подумалъ я въ душѣ.—Думалъ, попаду на разумное су
щество, а тутъ какъ нарочно сидитъ со мною обезьяна и по образу, и по уму».
— Что, большой у васъ приходъ? — Не созерцаемо велій!
ТьФу! хотѣлъ я сплюнуть, по удержался, не смотря на то, что меня просто досада брала.
— Какъ же вы съ хохлами разговариваете, когда вашъ ученый языкъ и я едва понимаю?
— Реку имъ на ихнемъ языцѣ.
— Такъ вы и со мной говорите на ихнемъ языцѣ! чуть удерживаясь отъ досады и смѣха, сказалъ я ему. Воцарилось на нѣсколько минутъ молчаніе.
Однако голодъ не свой братъ,—по этому я безъ церемоніи обратился къ нему съ просьбою до пріѣзда хо
зяйки угостить меня рюмкой водки и хотя кусочкомъ хлѣба, чтобы заморить червячка.
И при этой моей просьбѣ глаза пономаря блеснули неподдѣльной радостію.
— Съ удовольствіемъ, съ удовольствіемъ! бормоталъ онъ и пригласилъ меня иа свою половину, т. е. другую комнату, въ которой они жили и отъ которой я отдѣлялся широкими сѣнями.
Вошли, опять та же опрятность, та же чистота и видимое довольство пріятно ласкаетъ глазъ.
И но правдѣ сказать, я въ Великой Россіи даже у священниковъ вь селахъ, не встрѣчалъ такой чистоты и довольства.
Пригласивъ меня сѣсть, сильно захлопоталъ хозяинъ. Въ одцу минуту передо мною на столѣ уже стояла паляница, да такая соблазнительная, что я, не дождавшись приглашенія и водки, съѣлъ чуть не половину ея.
Чрезъ нѣсколько минутъ опять явился хозяинъ, невидимому немного оконфуженный, и прямо бросился къ угольному шкафику. Онъ поочередно сталъ вынимать