Герой этихъ очерковъ Николай Николаевичъ Догадаевъ имѣлъ все, чѣмъ должны обладать герои, смотря на дѣло съ наружной точки зрѣнія. Молодой человѣкъ двадцати трехъ лѣтъ, высокій ростомъ, красивый собою, статно сложенный, не получившій прочнаго образованія,
по дошедшій до третьяго класса гимпазіи и понатершійся въ интелигепціи пебольшаго губернскаго городка,
Николай Николаевичъ по своей наружной обстановкѣ годится въ герои какъ нельзя болѣе. Не имѣлъ опъ состоянія, положенія въ обществѣ и надежды на хорошую карьеру, но онъ обладалъ рѣшимостью, твер
дымъ, неуступчивымъ характеромъ и скоро мирился со всякаго рода неудобствомъ положенія, а эти качества, согласитесь, въ наше время не изъ послѣднихъ. И такъ,
чтобы быть героемъ, Николаю Николаевичу не доставало денегъ и положенія въ обществѣ; для пополненія этого пробѣла Николай Николаевичъ рѣшилъ оставить свой родной городъ, а съ намъ вмѣстѣ и старуху тетку, у которой жилъ, и пуститься въ Москву. Для большей полноты разсказа я долженъ пояснить, что Николай Николаевичъ годъ тому назадъ схоронилъ отца, быв
шаго маленькимъ помѣщикомъ родной губерніи, по къ концу жизни покончившаго свое небольшое состояніе и оставившаго сыну около двухъсотъ рублей наслѣдства. Николай Николаевичъ, оплакавъ отца, а болѣе погрустивъ о томъ, что онъ ему такъ мало оставилъ, пере
селился къ единственной своей родственницѣ, теткѣ, и жилъ пока что, у пея.
Тетка Николая Николаевича тоже не имѣла ничего, кромѣ пебольшаго домика, приносящаго грошовый доходъ, вслѣдствіе чего и не представляла для племян
ника достаточпо уважительной причины для прозябанія около нея въ тиши маленькаго губернскаго города.
Вслѣдствіе такого-то стеченія обстоятельствъ мы въ одно прекрасное весеннее утро и застаемъ Николая Нико
лаевича сидящаго съ теткою за самоваромъ и бесѣдующаго слѣдующимъ образомъ:
— Что же я здѣсь буду сидѣть? говорилъ, закуривая папироску, Николай Николаевичъ,—вотъ уже годъ прошелъ, какъ умеръ отецъ, что же я успѣлъ здѣсь?
— Да вѣдь и при покойномъ тоже самое было, вставила тетка.
-- О томъ времени я не говорю; отецъ, не имѣя состоянія, умѣлъ поддерживать свое положеніе и жить
въ довольствѣ, по крайией мѣрѣ наружно. Тогда мпѣ нравилось мое независимое положеніе, можетъ быть, благодаря молодости и незнанію жизни. Все-таки я долженъ сказать, что время это не пропало для меня даромъ: я много читалъ, насколько было возможно раз
вился и теперь очень хорошо понимаю свое положеніе. При отцѣ можно было бездѣйствовать, съ его смертью
возможность эта рушилась—нужно приниматься за дѣло , пробивать себѣ дорогу ѣхатъ въ Москву...
— Такъ развѣ ты не можешь поступить здѣсь на службу?
— Да попимаетели, что я не имѣю никакихъ правъ! Я долженъ поступить на коронную службу простымъ канцелярскимъ чиновникомъ, безъ чина, безо всего.
Удивительно хорошее положеніе: торчать около десяти лѣтъ простымъ писцомъ!
— Что же ты будешь дѣлать въ Москвѣ?
— Я самъ не знаю, что. Для меня открыто одно частпое поприще—поприще аваптюриста. Я не могу сказать, чѣмъ я займусь, знаю только, что здѣсь я ничего не дождусь, нужно отправляться въ центръ— въ столицу.
— Что изъ этого! Человѣкъ, который хочетъ работать въ столицѣ, по моему мнѣнію пропасть не можетъ. Я рѣшилъ ѣхать и поѣду.
Результатомъ такого рѣшенія было то, что черезъ нѣсколько дней послѣ описанной мною бесѣды съ теткой, герой мой на разсвѣтѣ въ вагонѣ третьяго класса подъѣзжалъ къ бѣлокаменной.
«Посмотримъ, что это за столица Москва», думалъ Николай Николаевичъ, смотря въ окно вагона на раскинувшійся на горизонтѣ силуэтъ громаднаго города.
— Скажите,—обратился опъ къ сидѣвшему противъ пего русаку,—гдѣ я могу въ Москвѣ помѣститься дешево и удобно?
— Тысь какъ?
— To-есть такъ: гдѣ я могу пайти небольшую дешевую комнату?
— Ежели по на долго—есть дешевыя гостинницы, а ежели, примѣрно сказать, не то штобы значитъ оста
новиться, а жить, то пеблированпыя комнаты есть, а то въ семьѣ комнаты съ пебилью пріискать можно.
— Гдѣ же это?
— Да указать вамъ напрямки я, стало быть, не могу,
а только походите кое-гдѣ, падо полагать живо найдете.
ОЧЕРКИ СТОЛИЧНАГО ПРОЗЯБАНІЯ.
ПЕРВЫЙ ШАГЪ.
по дошедшій до третьяго класса гимпазіи и понатершійся въ интелигепціи пебольшаго губернскаго городка,
Николай Николаевичъ по своей наружной обстановкѣ годится въ герои какъ нельзя болѣе. Не имѣлъ опъ состоянія, положенія въ обществѣ и надежды на хорошую карьеру, но онъ обладалъ рѣшимостью, твер
дымъ, неуступчивымъ характеромъ и скоро мирился со всякаго рода неудобствомъ положенія, а эти качества, согласитесь, въ наше время не изъ послѣднихъ. И такъ,
чтобы быть героемъ, Николаю Николаевичу не доставало денегъ и положенія въ обществѣ; для пополненія этого пробѣла Николай Николаевичъ рѣшилъ оставить свой родной городъ, а съ намъ вмѣстѣ и старуху тетку, у которой жилъ, и пуститься въ Москву. Для большей полноты разсказа я долженъ пояснить, что Николай Николаевичъ годъ тому назадъ схоронилъ отца, быв
шаго маленькимъ помѣщикомъ родной губерніи, по къ концу жизни покончившаго свое небольшое состояніе и оставившаго сыну около двухъсотъ рублей наслѣдства. Николай Николаевичъ, оплакавъ отца, а болѣе погрустивъ о томъ, что онъ ему такъ мало оставилъ, пере
селился къ единственной своей родственницѣ, теткѣ, и жилъ пока что, у пея.
Тетка Николая Николаевича тоже не имѣла ничего, кромѣ пебольшаго домика, приносящаго грошовый доходъ, вслѣдствіе чего и не представляла для племян
ника достаточпо уважительной причины для прозябанія около нея въ тиши маленькаго губернскаго города.
Вслѣдствіе такого-то стеченія обстоятельствъ мы въ одно прекрасное весеннее утро и застаемъ Николая Нико
лаевича сидящаго съ теткою за самоваромъ и бесѣдующаго слѣдующимъ образомъ:
— Что же я здѣсь буду сидѣть? говорилъ, закуривая папироску, Николай Николаевичъ,—вотъ уже годъ прошелъ, какъ умеръ отецъ, что же я успѣлъ здѣсь?
— Да вѣдь и при покойномъ тоже самое было, вставила тетка.
-- О томъ времени я не говорю; отецъ, не имѣя состоянія, умѣлъ поддерживать свое положеніе и жить
въ довольствѣ, по крайией мѣрѣ наружно. Тогда мпѣ нравилось мое независимое положеніе, можетъ быть, благодаря молодости и незнанію жизни. Все-таки я долженъ сказать, что время это не пропало для меня даромъ: я много читалъ, насколько было возможно раз
вился и теперь очень хорошо понимаю свое положеніе. При отцѣ можно было бездѣйствовать, съ его смертью
возможность эта рушилась—нужно приниматься за дѣло , пробивать себѣ дорогу ѣхатъ въ Москву...
— Такъ развѣ ты не можешь поступить здѣсь на службу?
— Да попимаетели, что я не имѣю никакихъ правъ! Я долженъ поступить на коронную службу простымъ канцелярскимъ чиновникомъ, безъ чина, безо всего.
Удивительно хорошее положеніе: торчать около десяти лѣтъ простымъ писцомъ!
— Что же ты будешь дѣлать въ Москвѣ?
— Я самъ не знаю, что. Для меня открыто одно частпое поприще—поприще аваптюриста. Я не могу сказать, чѣмъ я займусь, знаю только, что здѣсь я ничего не дождусь, нужно отправляться въ центръ— въ столицу.
— Да вѣдь ты тамъ никого не знаешь...
— Что изъ этого! Человѣкъ, который хочетъ работать въ столицѣ, по моему мнѣнію пропасть не можетъ. Я рѣшилъ ѣхать и поѣду.
Результатомъ такого рѣшенія было то, что черезъ нѣсколько дней послѣ описанной мною бесѣды съ теткой, герой мой на разсвѣтѣ въ вагонѣ третьяго класса подъѣзжалъ къ бѣлокаменной.
«Посмотримъ, что это за столица Москва», думалъ Николай Николаевичъ, смотря въ окно вагона на раскинувшійся на горизонтѣ силуэтъ громаднаго города.
— Скажите,—обратился опъ къ сидѣвшему противъ пего русаку,—гдѣ я могу въ Москвѣ помѣститься дешево и удобно?
— Тысь какъ?
— To-есть такъ: гдѣ я могу пайти небольшую дешевую комнату?
— Ежели по на долго—есть дешевыя гостинницы, а ежели, примѣрно сказать, не то штобы значитъ оста
новиться, а жить, то пеблированпыя комнаты есть, а то въ семьѣ комнаты съ пебилью пріискать можно.
— Гдѣ же это?
— Да указать вамъ напрямки я, стало быть, не могу,
а только походите кое-гдѣ, падо полагать живо найдете.
ПРИСТРОИЛСЯ
ОЧЕРКИ СТОЛИЧНАГО ПРОЗЯБАНІЯ.
I
ПЕРВЫЙ ШАГЪ.