Ознакомившись такимъ доскональнымъ образомъ съ Москвою, Николай Николаевичъ, когда поѣздъ прибылъ, вышелъ изъ вагона, взялъ свой незатѣйливый багажъ и положительно сталъ въ тупикъ, не зная, куда направить стопы свои.
Публика между тѣмъ разъѣзжалась и скоро Николай Николаевичъ остался въ вокзалѣ почти одинъ.
— Послушай, любезный: не знаешь ли ты, гдѣ я могу найти здѣсь недорогую меблированную комнату? обратился Догадаевъ къ сторожу.
— ІІеблироваипыя комнаты? повторилъ тотъ,—тута ихъ много.
— Да гдѣ?
— А вотъ, примѣрно, —сторожъ назвалъ улицу,— хорошія неблированныя комнаты, тамъ кое-кто изъ нашихъ живетъ.
Заручившись адресомъ, Догадаевъ взялъ извощика и отправился.
«Хорошія» меблированныя комнаты состояли изъ темнаго вонючаго корридора, въ который выходило десятка полтора бѣлыхъ дверей съ просвѣтами на верху и съ прибитыми номерками. Войдя въ сопровожденіи изво
щика, несшаго чемоданъ и подушку, въ корридоръ, Николай Николаевичъ остановился, пораженный темно
тою и состроилъ гримасу, вызванную звономъ прибитаго ко входпой двери колокольчика. Гдѣ-то вдали стук
<
— Вамъ угодно номеръ? раздался пискливый женскій голосъ.
— Да, отвѣтилъ Догадаевъ, положительно не видя, кто говоритъ съ нимъ.
— Пожалуйте, пригласила хозяйка.—Поди, отвори крайнюю комнату, приказала она засаленному корридорпому.
Комната, долженствовавшая водворить въ себѣ явившагося въ Москву авантюриста, была невелика, съ однимъ окномъ, выходившимъ въ какую-то загрязпенпую стѣну, обставлена разнокалиберной, не первой свѣжести мебелью. Воздухъ аппартамента обличалъ полное игнори
рованіе вентиляціи. За то комната обладала однимъ не малымъ впрочемъ достоинствомъ—дешевизной и была какъ нельзя болѣе по кармапу молодому искателю приключеній.
Сторговавши комнату и два самовара, Николай Николаевичъ отдалъ за мѣсяцъ впередъ, спросилъ умыться и, переодѣвшись съ дороги, усѣлся за чай. Изъ ком
наты Догадаева ничего не было видно, кромѣ высокаго
краснаго брантмауера, но въ открытое окно слышался неумолкаемый грохотъ экипажей, крики разнощиковъ,
шумъ разговаривающаго люда; колокольчикъ входной двери гремѣлъ безъ умолку, по корридору то и дѣло раздавались шаги, скрипѣли и стучали номерныя двери, за стѣною слышались голоса. Вообще все доказывало, что Догадаевъ попалъ въ людный центръ, что кругомъ его кипитъ и клокочетъ жизнь, а между тѣмъ онъ былъ одинокъ среди всего этого люда. Николай Николаевичъ
слегка вздохнулъ—ему на минуту какъ будто бы жаль стало своего тихаго родиаго города, его какъ бы подавило на мгновеніе это сознаніе своего одиночества.
— Ну, что тутъ! проговорилъ онъ, какъ бы отвѣчая на свои мысли. — Что-то будетъ? продолжалъ Догадаевъ.—Ну, Николай Николаевичъ, желаніе твое нако
нецъ исполнилось, ты въ Москвѣ; какъ-то ты тутъ оснуешься и пристроишься... какъ-то пробьешь себѣ дорогу... Однако повѣрить свою кассу,—проговорилъ
онъ, доставая бумажникъ. Денегъ было сто двадцать съ небольшимъ рублей.—Немного! усмѣхнулся Николай Николаевичъ,—нужпо что пибудь скорѣе предпринимать, не то останешься въ Москвѣ какъ ракъ на мели.
Догадаевъ крикнулъ корридорнаго.
— Нѣтъ ли у васъ какой пибудь газеты? спросилъ онъ. — Газеты? переспросилъ слуга,—газеты нѣтъ,—подумавъ, рѣшилъ онъ. — Жалко.
— Какъ на что?—читать.
— Это я понимаю, а то-ись ежели очинпо нужда, то я могу достать на время, значитъ: тутъ у насъ одинъ квартирантъ «Полицейскія» получаетъ.
— Достань пожалуйста.
Просматривая газету, Догадаевъ встрѣтилъ нѣсколько публикацій отъ бюро, рекомендующихъ прислугу, бопнъ, учителей, гувернеровъ, гувернантокъ, управляющихъ и т. п.
— На первый случай удовольствуемся этимъ, проговорилъ Догадаевъ, выписывая адресы разныхъ бюро.
Онъ записалъ адресъ своей квартиры и отправился на поиски.
Шумъ столичной уличной жизни непріятно поразилъ его, когда онъ вышелъ на большую улицу, и вмѣстѣ съ тѣмъ это непрерывное движеніе возбудило его любо
пытство. Онъ шелъ, спрашивая у прохожихъ первый выписанный имъ адресъ, и наконецъ въ самомъ центрѣ города добрался до конторы, отъ которой чаялъ получить пить для отысканія пути къ карьерѣ.
Догадаевъ очутился въ плохо меблированной комнатѣ. На стоящемъ по срединѣ ея письменномъ столѣ лежали груды писемъ и множество бумагъ въ хаотическомъ безпорядкѣ,—видимо въ «конторѣ» было много
Публика между тѣмъ разъѣзжалась и скоро Николай Николаевичъ остался въ вокзалѣ почти одинъ.
— Послушай, любезный: не знаешь ли ты, гдѣ я могу найти здѣсь недорогую меблированную комнату? обратился Догадаевъ къ сторожу.
— ІІеблироваипыя комнаты? повторилъ тотъ,—тута ихъ много.
— Да гдѣ?
— А вотъ, примѣрно, —сторожъ назвалъ улицу,— хорошія неблированныя комнаты, тамъ кое-кто изъ нашихъ живетъ.
Заручившись адресомъ, Догадаевъ взялъ извощика и отправился.
«Хорошія» меблированныя комнаты состояли изъ темнаго вонючаго корридора, въ который выходило десятка полтора бѣлыхъ дверей съ просвѣтами на верху и съ прибитыми номерками. Войдя въ сопровожденіи изво
щика, несшаго чемоданъ и подушку, въ корридоръ, Николай Николаевичъ остановился, пораженный темно
тою и состроилъ гримасу, вызванную звономъ прибитаго ко входпой двери колокольчика. Гдѣ-то вдали стук
<
пула дверь, послышались торопливые шаги мущины и жепщины.
— Вамъ угодно номеръ? раздался пискливый женскій голосъ.
— Да, отвѣтилъ Догадаевъ, положительно не видя, кто говоритъ съ нимъ.
— Пожалуйте, пригласила хозяйка.—Поди, отвори крайнюю комнату, приказала она засаленному корридорпому.
Комната, долженствовавшая водворить въ себѣ явившагося въ Москву авантюриста, была невелика, съ однимъ окномъ, выходившимъ въ какую-то загрязпенпую стѣну, обставлена разнокалиберной, не первой свѣжести мебелью. Воздухъ аппартамента обличалъ полное игнори
рованіе вентиляціи. За то комната обладала однимъ не малымъ впрочемъ достоинствомъ—дешевизной и была какъ нельзя болѣе по кармапу молодому искателю приключеній.
Сторговавши комнату и два самовара, Николай Николаевичъ отдалъ за мѣсяцъ впередъ, спросилъ умыться и, переодѣвшись съ дороги, усѣлся за чай. Изъ ком
наты Догадаева ничего не было видно, кромѣ высокаго
краснаго брантмауера, но въ открытое окно слышался неумолкаемый грохотъ экипажей, крики разнощиковъ,
шумъ разговаривающаго люда; колокольчикъ входной двери гремѣлъ безъ умолку, по корридору то и дѣло раздавались шаги, скрипѣли и стучали номерныя двери, за стѣною слышались голоса. Вообще все доказывало, что Догадаевъ попалъ въ людный центръ, что кругомъ его кипитъ и клокочетъ жизнь, а между тѣмъ онъ былъ одинокъ среди всего этого люда. Николай Николаевичъ
слегка вздохнулъ—ему на минуту какъ будто бы жаль стало своего тихаго родиаго города, его какъ бы подавило на мгновеніе это сознаніе своего одиночества.
— Ну, что тутъ! проговорилъ онъ, какъ бы отвѣчая на свои мысли. — Что-то будетъ? продолжалъ Догадаевъ.—Ну, Николай Николаевичъ, желаніе твое нако
нецъ исполнилось, ты въ Москвѣ; какъ-то ты тутъ оснуешься и пристроишься... какъ-то пробьешь себѣ дорогу... Однако повѣрить свою кассу,—проговорилъ
онъ, доставая бумажникъ. Денегъ было сто двадцать съ небольшимъ рублей.—Немного! усмѣхнулся Николай Николаевичъ,—нужпо что пибудь скорѣе предпринимать, не то останешься въ Москвѣ какъ ракъ на мели.
Догадаевъ крикнулъ корридорнаго.
— Нѣтъ ли у васъ какой пибудь газеты? спросилъ онъ. — Газеты? переспросилъ слуга,—газеты нѣтъ,—подумавъ, рѣшилъ онъ. — Жалко.
— Да вамъ на што?
— Какъ на что?—читать.
— Это я понимаю, а то-ись ежели очинпо нужда, то я могу достать на время, значитъ: тутъ у насъ одинъ квартирантъ «Полицейскія» получаетъ.
— Достань пожалуйста.
Просматривая газету, Догадаевъ встрѣтилъ нѣсколько публикацій отъ бюро, рекомендующихъ прислугу, бопнъ, учителей, гувернеровъ, гувернантокъ, управляющихъ и т. п.
— На первый случай удовольствуемся этимъ, проговорилъ Догадаевъ, выписывая адресы разныхъ бюро.
Онъ записалъ адресъ своей квартиры и отправился на поиски.
Шумъ столичной уличной жизни непріятно поразилъ его, когда онъ вышелъ на большую улицу, и вмѣстѣ съ тѣмъ это непрерывное движеніе возбудило его любо
пытство. Онъ шелъ, спрашивая у прохожихъ первый выписанный имъ адресъ, и наконецъ въ самомъ центрѣ города добрался до конторы, отъ которой чаялъ получить пить для отысканія пути къ карьерѣ.
Догадаевъ очутился въ плохо меблированной комнатѣ. На стоящемъ по срединѣ ея письменномъ столѣ лежали груды писемъ и множество бумагъ въ хаотическомъ безпорядкѣ,—видимо въ «конторѣ» было много