— Да, да, да; помоложе и этакую, знаете ли, умненькую, быструю, съ которою можно бы было поговорить пріятно на домашпемъ досугѣ... Дамъ 50—60 рублей въ мѣсяцъ на всемъ рѣшительно готовомъ, чего ея душенька пожелаетъ.
— Жить здѣсь, или на провинціи?
— Зиму, madame, здѣсь, а лѣто—въ деревпѣ. Впрочемъ, если особа эта устроитъ мнѣ хорошій поря
докъ въ деревнѣ, то больше прійдется намъ жить въ провинціи въ —ой губерніи.
— Еще позвольте вопросъ: вы семейный?
— To-есть, какъ вамъ сказать—почти вдовецъ; живу одинъ одинешенекъ, имѣю порядочныя средства, а покоить меня, побаловать иногда и иекому.
— Такъ вамъ нужно, чтобы особа, занимающаяся вашимъ хозяйствомъ, еще васъ и баловала?
— Такъ чуточку, madame, чуточку, знаете ли. Хотѣлось бы въ пей видѣть друга, близкаго человѣка.
Я, видите ли, домосѣдъ, запимаю извѣстное положеніе въ обществѣ и съумѣю поставить порядочную личность у себя въ домѣ вполнѣ хорошо, независимо. А дряз
гами по домашности—терпѣть не могу заниматься. Дайте мнѣ особу, которая бы взяла себя эту тяготу у меня въ домѣ и я вамъ низенько поклонюсь, въ долгу буду, съумѣю отблагодарить.
— Есть у меня въ виду одна гувернантка безъ мѣста, отлично знаетъ языки, музыку, лѣтъ 18-ти, красавица...
— И прекрасно, прекрасно... перебилъ, оживляясь, заказчикъ.
— Только хозяйства ни въ зубъ, вотъ бѣда, подъигриваетъ madame, вызывая заказчика на чистосердечную исповѣдь, чего ему нужно.
— Вѣдь хозяйство, madame, пустое дѣло: захочетъ — въ недѣлю выучится. Я самъ возьмусь ее выучить хозяйничать. И говорите—красавица къ тому же?
— Премилая,блопдиночка со вздернутымъ носикомъ... — Та, та, та, дорогая моя madame, это прекрас
ный признакъ способностей къ хозяйству. Пожалуйста уговорите. А тутъ? (заказчикъ показалъ на голову).
— Умница, какихъ рѣдко. Только ужь страхъ какъ скоропалительна. Пылкая натура—просто огонь, граціозна—удивительно; сложена—на диво...
— Послушайте, madame, будемте говорить откровенно. Такая женщина—мой идеалъ. Возьмите что хо
тите, только устройте, уговорите. Не пожалѣю ничего для нея; королевой будетъ у меня, ей-богу...
— Не знаю право, какъ вамъ сказать. Есть одио обстоятельство, заставляющее меня сомнѣваться въ успѣхѣ.
— Какое? какое? Говорите откровенно, Бога ради. У нея есть здѣсь objet?
— Вотъ въ томъ и бѣда, что нѣтъ...
— И прекрасно, и прекрасно. Тѣмъ значитъ легче будетъ ее урезонить.
— Тѣмъ труднѣе будетъ, увѣряю васъ. При всей своей рѣзвости и интересности, она очень строгой нравствен
ности. Ухаживать вамъ за пей и нельзя будетъ: не дрзводитъ.
— Нѣтъ, madame, вы меня съ ума сводите. Чтоже это ей будетъ мѣшать, что я ее буду обожать? Знаете ли что, вотъ вамъ триста рублей за рекомендацію. Ее, ее, и больше никого.
— Попробую поговорить съ ней...
— Мало того, дайте слово уговорить. Пожалуйста! Блондинка, говорите, со вздернутымъ носикомъ, пылкая натура, граціозна, сложена на диво—да это совершен
ство какое-то! Съ нею хозяйство мое воскреснетъ просто, зацвѣтетъ и я изъ деревни не выѣду; все ей въ руки передамъ и самого себя даже.
— Это-то вотъ и сомнительно; послѣднее и помѣшаетъ пожалуй,—лукаво замѣтила madame.
— Вы только, моя золотая, уговорите ее согласиться принять кондиціи, а тамъ ужь мое дѣло заслужить ея расположеніе. О всемъ иномъ прочемъ ни гу-гу, помалкивайте; напротивъ, представьте меня ей за совер
шенно, какъ бы вамъ сказать... за совершенно неинтѳресующагося наружностью...
— А вы ее увидите и растаете...
— Выдержу, выдержу, моя золотая; увидите, какъ выдержу характеръ. Тамъ, гдѣ идетъ дѣло о такой кра
савицѣ, о возможности залучить ее къ себѣ въ деревню, о! тамъ я выдержу характеръ до конца великолѣпно. Такъ когда вы насъ познакомите лично?
— Да хоть дня черезъ два-три, на дняхъ непремѣнно. — Нельзя ли завтра, никакъ не дальше?
— Вотъ видите ли, нетерпѣніе: первый признакъ невыдержки характера.
— Въ этомъ уже прямо вы сами виноваты: зачѣмъ такъ крѣпко заинтересовали меня. Блондинка, говорите, со вздернутымъ...
— Да, да, да. И кромѣ всего того глаза черные, блестятъ какъ алмазы...
— Послушайте! Можно ли такъ человѣка экзальтировать? Знаете ли, я просто вамъ перестаю вѣрить, вы все это шутили, да?
— Ни мало, ей-богу ни мало. Убѣдитесь сами завтра, что мое описаніе портрета—ничто въ сравненіи съ дѣйствительностью.
— Такъ завтра? Завтра?
— Завтра у меня въ \ 2 часовъ утра.
— Ну, такъ. Дѣло. Потерплю до завтра. Ли геѵоіг.
Па другой день свиданіе состоялось. Заказчикъ стариненъ выдерживалъ характеръ и таялъ видимо отъ
восторга. Въ глазахъ madame и ех-гуверпаитки во все время свиданія едва замѣтна была лукавая улыбка.
Въ кондиціяхъ сошлись: ех-гувериаптка шла за сто рублей въ мѣсяцъ, обѣщая выучиться скоро хозяйству.
— Сегодня вечеромъ привезу вамъ прецраспаго ай
па платье, шепнулъ старичекъ madam’!;, провожавшей его въ переднюю.—Пригласите и ее пить чай у васъ.
— А выдержка характера?
— Тутъ не до характера, моя милая madame, отвѣчалъ скоропалительный старикъ-заказчикъ, утирая слюпьки.
Т-А.
— Жить здѣсь, или на провинціи?
— Зиму, madame, здѣсь, а лѣто—въ деревпѣ. Впрочемъ, если особа эта устроитъ мнѣ хорошій поря
докъ въ деревнѣ, то больше прійдется намъ жить въ провинціи въ —ой губерніи.
— Еще позвольте вопросъ: вы семейный?
— To-есть, какъ вамъ сказать—почти вдовецъ; живу одинъ одинешенекъ, имѣю порядочныя средства, а покоить меня, побаловать иногда и иекому.
— Такъ вамъ нужно, чтобы особа, занимающаяся вашимъ хозяйствомъ, еще васъ и баловала?
— Такъ чуточку, madame, чуточку, знаете ли. Хотѣлось бы въ пей видѣть друга, близкаго человѣка.
Я, видите ли, домосѣдъ, запимаю извѣстное положеніе въ обществѣ и съумѣю поставить порядочную личность у себя въ домѣ вполнѣ хорошо, независимо. А дряз
гами по домашности—терпѣть не могу заниматься. Дайте мнѣ особу, которая бы взяла себя эту тяготу у меня въ домѣ и я вамъ низенько поклонюсь, въ долгу буду, съумѣю отблагодарить.
— Есть у меня въ виду одна гувернантка безъ мѣста, отлично знаетъ языки, музыку, лѣтъ 18-ти, красавица...
— И прекрасно, прекрасно... перебилъ, оживляясь, заказчикъ.
— Только хозяйства ни въ зубъ, вотъ бѣда, подъигриваетъ madame, вызывая заказчика на чистосердечную исповѣдь, чего ему нужно.
— Вѣдь хозяйство, madame, пустое дѣло: захочетъ — въ недѣлю выучится. Я самъ возьмусь ее выучить хозяйничать. И говорите—красавица къ тому же?
— Премилая,блопдиночка со вздернутымъ носикомъ... — Та, та, та, дорогая моя madame, это прекрас
ный признакъ способностей къ хозяйству. Пожалуйста уговорите. А тутъ? (заказчикъ показалъ на голову).
— Умница, какихъ рѣдко. Только ужь страхъ какъ скоропалительна. Пылкая натура—просто огонь, граціозна—удивительно; сложена—на диво...
— Послушайте, madame, будемте говорить откровенно. Такая женщина—мой идеалъ. Возьмите что хо
тите, только устройте, уговорите. Не пожалѣю ничего для нея; королевой будетъ у меня, ей-богу...
— Не знаю право, какъ вамъ сказать. Есть одио обстоятельство, заставляющее меня сомнѣваться въ успѣхѣ.
— Какое? какое? Говорите откровенно, Бога ради. У нея есть здѣсь objet?
— Вотъ въ томъ и бѣда, что нѣтъ...
— И прекрасно, и прекрасно. Тѣмъ значитъ легче будетъ ее урезонить.
— Тѣмъ труднѣе будетъ, увѣряю васъ. При всей своей рѣзвости и интересности, она очень строгой нравствен
ности. Ухаживать вамъ за пей и нельзя будетъ: не дрзводитъ.
— Нѣтъ, madame, вы меня съ ума сводите. Чтоже это ей будетъ мѣшать, что я ее буду обожать? Знаете ли что, вотъ вамъ триста рублей за рекомендацію. Ее, ее, и больше никого.
— Попробую поговорить съ ней...
— Мало того, дайте слово уговорить. Пожалуйста! Блондинка, говорите, со вздернутымъ носикомъ, пылкая натура, граціозна, сложена на диво—да это совершен
ство какое-то! Съ нею хозяйство мое воскреснетъ просто, зацвѣтетъ и я изъ деревни не выѣду; все ей въ руки передамъ и самого себя даже.
— Это-то вотъ и сомнительно; послѣднее и помѣшаетъ пожалуй,—лукаво замѣтила madame.
— Вы только, моя золотая, уговорите ее согласиться принять кондиціи, а тамъ ужь мое дѣло заслужить ея расположеніе. О всемъ иномъ прочемъ ни гу-гу, помалкивайте; напротивъ, представьте меня ей за совер
шенно, какъ бы вамъ сказать... за совершенно неинтѳресующагося наружностью...
— А вы ее увидите и растаете...
— Выдержу, выдержу, моя золотая; увидите, какъ выдержу характеръ. Тамъ, гдѣ идетъ дѣло о такой кра
савицѣ, о возможности залучить ее къ себѣ въ деревню, о! тамъ я выдержу характеръ до конца великолѣпно. Такъ когда вы насъ познакомите лично?
— Да хоть дня черезъ два-три, на дняхъ непремѣнно. — Нельзя ли завтра, никакъ не дальше?
— Вотъ видите ли, нетерпѣніе: первый признакъ невыдержки характера.
— Въ этомъ уже прямо вы сами виноваты: зачѣмъ такъ крѣпко заинтересовали меня. Блондинка, говорите, со вздернутымъ...
— Да, да, да. И кромѣ всего того глаза черные, блестятъ какъ алмазы...
— Послушайте! Можно ли такъ человѣка экзальтировать? Знаете ли, я просто вамъ перестаю вѣрить, вы все это шутили, да?
— Ни мало, ей-богу ни мало. Убѣдитесь сами завтра, что мое описаніе портрета—ничто въ сравненіи съ дѣйствительностью.
— Такъ завтра? Завтра?
— Завтра у меня въ \ 2 часовъ утра.
— Ну, такъ. Дѣло. Потерплю до завтра. Ли геѵоіг.
Па другой день свиданіе состоялось. Заказчикъ стариненъ выдерживалъ характеръ и таялъ видимо отъ
восторга. Въ глазахъ madame и ех-гуверпаитки во все время свиданія едва замѣтна была лукавая улыбка.
Въ кондиціяхъ сошлись: ех-гувериаптка шла за сто рублей въ мѣсяцъ, обѣщая выучиться скоро хозяйству.
— Сегодня вечеромъ привезу вамъ прецраспаго ай
па платье, шепнулъ старичекъ madam’!;, провожавшей его въ переднюю.—Пригласите и ее пить чай у васъ.
— А выдержка характера?
— Тутъ не до характера, моя милая madame, отвѣчалъ скоропалительный старикъ-заказчикъ, утирая слюпьки.
Т-А.