— Мнѣ, кажется, сегодня лучше и я думаю пойти на воздухъ... — Ну, такъ, что-же, иди: у кого вѣтеръ въ головѣ, тому нечего бояться воздуха...
совсѣмъ въ противоположной сторонѣ... Кислая ваша Варенька, вотъ что-съ... — Нe вертячка...
— Прямо—кислая!.. Никакой въ ней развязности нѣп , а я люблю, чтобы вродѣ ртути —„жигъ“ чтобы и никакихъ!.. Я ез бить буду, ежели она киснуть-то будетъ...
— Нонѣ за это и къ мировому можно,—замѣтила мамаша —Набили вы, наколотили, натиранили нашу сестру достаточно, а теперь вамъ отсрочку сдѣлали въ этомъ направленіи...
— Ничего съ,сдѣлайте ваше такое одолженіе, усірсимч !.. Мы не дураки, мы публично не станемъ, а во время тавнсгвеннаго свиданія поучимъ!.. Останемся „въ тетѣ-атетѣ“, какъ по-французски выражаются, да и тсво-съ .. Псучимъ безъ поврежденія верхнихъ покрововъ, безъ знаковъ, а тамъ, пожалуй, иди хоть къ министру финансовъ!..
— Дуракъ ты, дуракъ!..
— Вашего взсаитанія икземпляръ, мамашенька,. Дѣтвто,— говорятъ, на родителей похожи... Хе-хе-хе!.. Ну, да ладно-съ сойдетъ!.. Ужъ ежели день бракосочетанія назначенъ, такъ на попятный дворъ не нейдешь, а только вотъ что я дѣлать буду до бракосочетанія-то?.. Мода до
вольно глупая, чтобы вечеромъ вѣнчаться,—тоска ждать то.. Пищи, говорите, вкушать не положено?..
— Конечно, не положено...
— Гм!.. А коньякъ—пища или нѣтъ?.. Мамаша только рукою махнула
— Весьма жаль! — продолжалъ женихъ. — Ишь ты, десять часовъ только, а свадьба въ шесть, вотъ и изволь тутъ придумывать что-нибудь!..
— Почитай книжку какую-нибудь хорошую, — посовѣтовала мамаша.
— Книжку можно-съ?..
— Священную какую-нибудь или нравоучительную можно.
— Гм!.. Есть у меня романчикъ одинъ: „Новыя похожденія Шерлока Холмса или обнаженная аристократка“, а только не знаю я—нравоучительная эта книжка или нѣтъ...
— Я удивляюсь, Марѳа Карповна, на то, что вы маѣ сватаете жениха, у котораго нѣтъ ни средствъ, ни положенія!..
— Да зачѣмъ-же, душенька, средства и положеніе, если его начальникъ, богачъ и князь, и при этомъ очень любитъ хорошенькихъ женъ своихъ подчиненныхъ?..
Мамаша опять махнула рукою.
— Мнѣ и говорить то съ тобою, съ олухомъ, не хочется!—сказала сна.
— Вотъ такъ нравоученіе1 родительское въ декъ бракосочетанія сына!.. Полагаю, что прочія родительницы не такими словами сына-жениха напутствуютъ ...
— Сыновья-то у прочихъ родительницъ не такіе!- возразила мамаша.
Наступило молчаніе.
— „Гряди, гряди, голубица!“—вдругъ дикимъ голсссмъ запѣлъ женихъ.
Канарейка въ клѣткѣ такъ и шарахнулась.
— Что ты орешь-то?—разсердилась мамаша.— Напугалъ даже!..
— Эго я изъ брачныхъ пѣснопѣній, мамаша .. „Иса-а.а ія ликуй!“...
— Да будетъ тебѣ, шашалъ!..
— А что-съ?.. У мьня басъ недуренъ... Дьякона мы пртгласили довольно сквернаго, мамаша,— никакого ифехту не будетъ, когда онъ зачитаетъ: „а жена да боится своего мужа“. Эхъ, самъ я хорошо-бы это прочиталъ!.. Желаете-съ...
— Отстань! .
— А вы послушайте!.. „А жена-а-а“,..
Но мамаша вскочила и зажала жениху ротъ.
— Съ ума, что-ли, сошелъ? — крикнула она. — Сосѣди сбѣгутся, народъ взбулгачишь! . — Я могу-съ!.. Хе-хе хе!..
Женихъ потянулся и зѣвнулч .
— Я, мамашенька, спать пойду, а вы меня въ пятомъ часу разбудите, когда парикмахеръ завивать придетъ. Что мяѣ дуракомь-то околачиваться?..
— И самое лучшее для тебя спать! — проговорила мамаша.—Во снѣ и дураки умные...
Женихъ опять зѣвнулъ, потянулся и пошелъ спать..
А. Пазухинъ.