ца этотъ разъ ближе —вмѣстѣ съ тѣмъ послышалось отдаленное, усиленное пыхтѣніе, негромкій неопредѣлен
ный рокотъ и Семенъ Ивановичъ ясно уже могъ рааичить двѣ ярко-горящія звѣздочки, прорѣзавшіяся въ ту
манной мглѣ и покачиваясь изъ стороны въ сторону, припрыгивая кверху, опускаясь книзу и по временамъ какъ будто вздрагивая—скоро, обманчиво скоро подви
гавшіяся въ будкѣ и дѣлавшіяся по мѣрѣ приближенія все болѣе, и болѣе...
Вотъ наконецъ и весь поѣздъ, тяжело пыхтя и сильно громыхая чугунными колесами по рельсамъ, пронесся мимо будки, нарушая своимъ громомъ скучное, подав
ляющее однообразіе и монотонность ненастнаго осенняго дождя...
Струйка дыма и гари пахнуло въ лицо Семена Ивановича и пропала; унеслась по вѣтру вслѣдъ за быстро исчезавшимъ вдали поѣздомъ, красный сигнальный фонарь послѣдпяго вагона виднѣлся и мерцалъ еле еле за
мѣтный звѣздочкой въ дали—а онъ все стоялъ у двери въ одномъ положеніи, держа въ рукахъ сигнальный фо
нарь, какъ бы поджидая еще новый поѣздъ... Отрывистой, глухой звукъ или—скорѣе—звонъ чего то ме
таллическаго—вывелъ Семена Ивановича изъ состоянія задумчивости и заставилъ чутко прислушаться къ этому безвременному, подозрительному звону; онъ даже отворотилъ воротникъ шубы и поворотилъ голову въ ту сторону, откуда доносились звуки...
— Что бы это такое было?! недоумѣвалъ онъ, уже ясно различая глухіе удары чего-то твердаго о землю;
прислушавшись еще съ минуту, Семенъ Ивановичъ ечелъ нужнымъ доскональнымъ образомъ разслѣдовать —гдѣ именно это копаютъ и что, и прикрывши сигнальный
фонарь, вооружившись для ради опаски и острастки кому слѣдуетъ обломкомъ ваги, страннымъ образомъ попав
шимъ въ будку, отправился по направленію гула, ясно раздававшагося въ монотонномъ шумѣ падающихъ дождевыхъ капель...
Онъ осторожно и тихо шелъ по откосу, стараясь какъ можно легче и осмотрительнѣе ступать въ лужи, что бы предательскимъ, громкимъ шлспаніемъ не выдать своего близкаго присутствія; приходилось поминутно пріостанавливаться и прислушиваться, такъ какъ гулъ то замолкалъ, то снова слышался громче и явственнѣе прежняго...
Отойдя съ полверсты отъ будки, Семену Ивановичу ясно стало слышно, что внизу подъ откосомъ, кто то роется; боясь попасть въ просакъ, онъ пріостановился и чутко прислушивался нѣсколько минутъ... Дѣйстви
тельно, не оставалось ни малѣйшаго сомнѣнія, что комуто пришло въ голову похвальная и уже конечно, доста
точно смѣлая мысль порыться и покопаться въ полотнѣ дороги...
Сильнѣе сжимая въ рукахъ обломокъ ваги, взятый на случай опаски,—Семенъ Ивановичъ принялся опу
скаться съ откоса съ осторожностію кошки, подкрадывающейся и выслѣживающей рѣзвую, осторожную пичужку...
Неизвѣстно, потому-ли, что неизвѣстный, производившій непозволительныя измѣненія въ полотнѣ дороги, былъ очень сильно занятъ своей работой, или сторожъ подкрался къ нему дѣйствительно очень осторожно и искусно, но только первый не замѣтилъ, какъ подошелъ второй и совершенно неожиданно и своевольно освѣтилъ непрошеннаго работника и сдѣланную имъ работу...
Зеленый свѣтъ сигнальнаго фонаря, направленнаго въ упоръ лица работавшаго- далъ возможность Семену Ивановичу различить знакомыя черты и признать въ неизвѣстномъ парня съ плутовскими черными глазами.
Нѣсколько времени встрѣтившіеся такъ неожиданно молчали и только сосредоточенно, недоумѣвая осматривали другъ друга...
— Ну, что же хватай... задыхаясь, первый проговорилъ Петръ и, какъ показалось Семену Ивановичу, ло
пата въ рукахъ его быстро поднялась кверху, съ явнымъ поползновеніемъ упасть опять всей своей тяже
стію на голову сторожа, такъ некстати помѣшавшаго работѣ.
— Зачѣмъ хватать?!... спросилъ Семенъ Ивановичъ, спокойно отступая на благородную дистанцію отъ Петра и не переставая освѣщать его зеленымъ свѣтомъ сигнальнаго фонаря.
— Нѣ-ѣ ѣтъ, бей меня!... Бей!... наступалъ Петръ, опять угрожающе помахивая лопатой и заставляя отступать Семена Ивановича еще далѣе...

— А зачѣмъ бить?!.

— Бей меня, бей!... Хватай!... Все одно тебѣ или мнѣ въ Сибирь идти!... Ты думалъ я не вижу ничего?!.. Врее-е-ешь!... Иу, на, возьми, возьми меня теперь!... бормоталъ Петръ, стараясь поймать Семена Ивановича,
оглушить его лопатой или, но меньшей мѣрѣ, разбить фонарь, который онъ держалъ въ рукахъ.
— Слушай, Петръ, оставь!... Ничего я не хочу—пи бить, пи хватать тебя, потому ты съумасшедшій!... Съ тобой свяжешься и самъ не радъ будешь!... урезони
валъ его Семенъ Ивановичъ, ловко увертываясь отъ ударовъ.
— Нѣ-ѣ ѣтъ!... Ты бей меня, хватай!...
— Да за что бить то тебя - скажи?! За что хватать то?!.
— Какъ за что?! запнулся Петръ, опуская лопату