дожилъ вдругъ Петра, какъ видно вздохнувшій и оправившійся немного отъ понесеннаго пораженія, хватая лопату, брошенную имъ при началѣ поединка.
— Не трогай, я и одинъ приберу: до 3 ЛЪ еще долго!_ замѣтилъ на это Семенъ Ивановичъ.
— Какъ хошь!... согласился Петръ.—Только на меня ужь послѣ этого не серчай !... Врагами сошлись—друзьями разойдемся!...
— Ты вотъ что, другъ!... перебилъ эти сердечныя изліянія Петра Семенъ Ивановичъ.—Пока тебя здѣсь никто не видалъ, улепетывай по добру по здорову и знать ничего не знай, вѣдать не вѣдай!... Забудь все такъ, какъ будто и не было никогда ничего такого?... Слышь?! —Ну и маршъ!... Я тебя потѣшилъ и ты меня этимъ потѣшь!... Уважь!...—Только давай, значитъ, поцѣломкаемся на прощанье... какъ по христіански!...
нерѣшительно предложилъ Петра. - Значитъ я тебѣ не врагъ больше буду, и ты мнѣ не лиходѣй!...
Семенъ Ивановичъ молча поднялся, молча обнялъ Петра и троекратно облабызался съ нимъ...
Скоро Петръ скрылся въ темнотѣ ненастной, осенней ночи; шумъ шаговъ его и шлепанье по лужамъ заглушилъ гулъ не перестававшаго, проливнаго дождя и Се
менъ Ивановичъ одинъ съ фонаремъ своимъ остался у разбросаннаго балласта и у полуразобранныхъ рельсъ...
Слѣдующій день послѣ этого ночнаго. происшествія былъ самымъ труднымъ днемъ для дорожнаго мастера, Прохора Семеновича Сундукова. Его спозаранку потре
бовали въ дистанцію вмѣстѣ съ Семепомъ Ивановичемъ и до мельчайшихъ подробностей разспрашивали о котастрофѣ, случившейся ночью и такъ благополучно окон
чившейся, благодаря предусмотрительности и храбрости шлагбаумнаго сторожа. —Къ полдню на мѣсто происшествія явилась цѣлая комиссія...
Семенъ Ивановичъ чуть ли не въ сотый разъ долженъ былъ разсказать, какъ онъ открылъ все дѣло.
— Вышелъ это я, господинъ начальникъ,—пояснялъ онъ,—къ номеру 105... Дождь ливня льетъ, стужа это да сырость, а у меня, —признаться, голова болѣла, я возьми да и постой немного послѣ прохода то его: про
вѣтрюсь, молъ, малость—лучше будетъ!... Ну, стою это такимъ манеромъ, проводивши-то 105 и вдругъ слышу,
какъ будто что-то стукнуло или звякнула вдали... Чтобы это такое было?!... думаю, а самъ чутко прислушиваюсь и ухо даже изъ подъ воротника высвободилъ... Прислу
шался—слышу: дѣйствительно гдѣ-то копаютъ или роютъ что-то!... подумалъ, подумалъ и рѣшилъ—пойду, молъ, будь что будетъ!... Его святая воля!... Лучше, думаю, одиому пропасть, чѣмъ нѣсколько душъ сгубить!... и
пошелъ, хворостину для опаски взялъ... Хорошо-съ, иду тихонько, прислушиваюсь —дошелъ до мѣста—вижу ко
паютъ, работаютъ!... Л это съ откоса то прямо какъ пущусь, зеленый огонь открылъ, да и кричу: лови молъ,
ихъ, держи!...—думаю испугаю, какъ неожиданно-то нагряну,.. Нѣтъ, куда тебѣ —сбили, окаянные!...
— Души его, кричатъ бей—все одно отвѣчать-то!... и давай меня лупцовать кто чѣмъ ни поподя... Ну, я тутъ и самъ уже озлобился...
— Что же, думаю, чѣмъ такъ то отдаваться, лучше поколочу котораго нибудь всласть!... и давай съ ними возиться...
— Ну боялись ли они, что скоро нагрянетъ пожалуй помощь ко мнѣ, или на самомъ дѣлѣ народъ слабоватъ попался, только удалось мнѣ кое какъ отбиться отъ нихъ и стрекача дать... Добѣжалъ до своей будки и ну скорѣе къ фонарю красное стекло подыскивать, потому сигнальный-то фонарь у нихъ остался; подыскалъ, схва
тилъ кирку для опаски и маршъ за будку почтовый поѣздъ поджидать!...
— Ну и что же очень сильно тебя побили?!...—полюбопытствовалъ одинъ изъ членовъ коммисіи.
— Нѣтъ, не такъ чтобы ужь очень, а все-таки знаки имѣются!...—и Семенъ Ивановичъ дѣйствительно пока
зывалъ желающимъ синякъ подъ правымъ глазомъ и нѣкій уважительные знаки прикосновенія чего-то твердаго—на бокахъ...
— Молодецъ, молодецъ!... Безъ благодарности и награды не оставятъ!...—авторитетно замѣчалъ начальникъ дистанціи; не знаю обладалъ ли онъ даромъ прозорливости и пророчества или пѣтъ, но только на этотъ разъ сказалъ правду: Семену Ивановичу дѣйствительно назна
чена была за его «иройскій» поступокъ награда отъ общества въ размѣрѣ 200 рублей.
Впрочшъ, съ вѣроятіемъ можно предположить, что начальникъ дистанціи дѣйствительно обладалъ пророче
скимъ даромъ или, по меньшей мѣрѣ, гадалъ на гущѣ и бобахъ, потому что потрепалъ Семена Ивановича но плечу и сказалъ:
— Ловко, ловко обдѣлалъ!... Молодчина!.......
— Fortem i ortuna, juvat!... невольно пришла па память Семену Ивановичу поговорка покойнаго отца его, когда онъ получилъ наградныя деньги.......
Розыски относительно виновниковъ неминуемаго, но— къ счастію—во время предупрежденнаго крушепія поѣзда не повели ни къ чему; пришлось только ограничиться заключеніемъ, что они—очевидно—были ловкіе плуты и продувные бестіи...
Безъ сомнѣнія, происшествіе это кидаетъ неблаго
— Не трогай, я и одинъ приберу: до 3 ЛЪ еще долго!_ замѣтилъ на это Семенъ Ивановичъ.
— Какъ хошь!... согласился Петръ.—Только на меня ужь послѣ этого не серчай !... Врагами сошлись—друзьями разойдемся!...
— Ты вотъ что, другъ!... перебилъ эти сердечныя изліянія Петра Семенъ Ивановичъ.—Пока тебя здѣсь никто не видалъ, улепетывай по добру по здорову и знать ничего не знай, вѣдать не вѣдай!... Забудь все такъ, какъ будто и не было никогда ничего такого?... Слышь?! —Ну и маршъ!... Я тебя потѣшилъ и ты меня этимъ потѣшь!... Уважь!...—Только давай, значитъ, поцѣломкаемся на прощанье... какъ по христіански!...
нерѣшительно предложилъ Петра. - Значитъ я тебѣ не врагъ больше буду, и ты мнѣ не лиходѣй!...
Семенъ Ивановичъ молча поднялся, молча обнялъ Петра и троекратно облабызался съ нимъ...
Скоро Петръ скрылся въ темнотѣ ненастной, осенней ночи; шумъ шаговъ его и шлепанье по лужамъ заглушилъ гулъ не перестававшаго, проливнаго дождя и Се
менъ Ивановичъ одинъ съ фонаремъ своимъ остался у разбросаннаго балласта и у полуразобранныхъ рельсъ...
Слѣдующій день послѣ этого ночнаго. происшествія былъ самымъ труднымъ днемъ для дорожнаго мастера, Прохора Семеновича Сундукова. Его спозаранку потре
бовали въ дистанцію вмѣстѣ съ Семепомъ Ивановичемъ и до мельчайшихъ подробностей разспрашивали о котастрофѣ, случившейся ночью и такъ благополучно окон
чившейся, благодаря предусмотрительности и храбрости шлагбаумнаго сторожа. —Къ полдню на мѣсто происшествія явилась цѣлая комиссія...
Семенъ Ивановичъ чуть ли не въ сотый разъ долженъ былъ разсказать, какъ онъ открылъ все дѣло.
— Вышелъ это я, господинъ начальникъ,—пояснялъ онъ,—къ номеру 105... Дождь ливня льетъ, стужа это да сырость, а у меня, —признаться, голова болѣла, я возьми да и постой немного послѣ прохода то его: про
вѣтрюсь, молъ, малость—лучше будетъ!... Ну, стою это такимъ манеромъ, проводивши-то 105 и вдругъ слышу,
какъ будто что-то стукнуло или звякнула вдали... Чтобы это такое было?!... думаю, а самъ чутко прислушиваюсь и ухо даже изъ подъ воротника высвободилъ... Прислу
шался—слышу: дѣйствительно гдѣ-то копаютъ или роютъ что-то!... подумалъ, подумалъ и рѣшилъ—пойду, молъ, будь что будетъ!... Его святая воля!... Лучше, думаю, одиому пропасть, чѣмъ нѣсколько душъ сгубить!... и
пошелъ, хворостину для опаски взялъ... Хорошо-съ, иду тихонько, прислушиваюсь —дошелъ до мѣста—вижу ко
паютъ, работаютъ!... Л это съ откоса то прямо какъ пущусь, зеленый огонь открылъ, да и кричу: лови молъ,
ихъ, держи!...—думаю испугаю, какъ неожиданно-то нагряну,.. Нѣтъ, куда тебѣ —сбили, окаянные!...
— Души его, кричатъ бей—все одно отвѣчать-то!... и давай меня лупцовать кто чѣмъ ни поподя... Ну, я тутъ и самъ уже озлобился...
— Что же, думаю, чѣмъ такъ то отдаваться, лучше поколочу котораго нибудь всласть!... и давай съ ними возиться...
— Ну боялись ли они, что скоро нагрянетъ пожалуй помощь ко мнѣ, или на самомъ дѣлѣ народъ слабоватъ попался, только удалось мнѣ кое какъ отбиться отъ нихъ и стрекача дать... Добѣжалъ до своей будки и ну скорѣе къ фонарю красное стекло подыскивать, потому сигнальный-то фонарь у нихъ остался; подыскалъ, схва
тилъ кирку для опаски и маршъ за будку почтовый поѣздъ поджидать!...
— Ну и что же очень сильно тебя побили?!...—полюбопытствовалъ одинъ изъ членовъ коммисіи.
— Нѣтъ, не такъ чтобы ужь очень, а все-таки знаки имѣются!...—и Семенъ Ивановичъ дѣйствительно пока
зывалъ желающимъ синякъ подъ правымъ глазомъ и нѣкій уважительные знаки прикосновенія чего-то твердаго—на бокахъ...
— Молодецъ, молодецъ!... Безъ благодарности и награды не оставятъ!...—авторитетно замѣчалъ начальникъ дистанціи; не знаю обладалъ ли онъ даромъ прозорливости и пророчества или пѣтъ, но только на этотъ разъ сказалъ правду: Семену Ивановичу дѣйствительно назна
чена была за его «иройскій» поступокъ награда отъ общества въ размѣрѣ 200 рублей.
Впрочшъ, съ вѣроятіемъ можно предположить, что начальникъ дистанціи дѣйствительно обладалъ пророче
скимъ даромъ или, по меньшей мѣрѣ, гадалъ на гущѣ и бобахъ, потому что потрепалъ Семена Ивановича но плечу и сказалъ:
— Ловко, ловко обдѣлалъ!... Молодчина!.......
— Fortem i ortuna, juvat!... невольно пришла па память Семену Ивановичу поговорка покойнаго отца его, когда онъ получилъ наградныя деньги.......
Розыски относительно виновниковъ неминуемаго, но— къ счастію—во время предупрежденнаго крушепія поѣзда не повели ни къ чему; пришлось только ограничиться заключеніемъ, что они—очевидно—были ловкіе плуты и продувные бестіи...
Безъ сомнѣнія, происшествіе это кидаетъ неблаго