— Обыкновенно куда—въ клубъ, Полина Михайловна, словно на службу. Вашъ супругъ должно ужь тамъ...
— Навѣрное. Ужь и противенъ мнѣ этотъ вашъ клубъ; совсѣмъ онъ убилъ семейную жизнь. И стоитъ-то сколько въ теченіе года... много, очень много.
— Полноте, Полина Михайловна. Не знаю, какъ вліяетъ клубъ на семейную жизнь, но относительно стоимости, такъ ужь позвольте не согласиться. По моему, такъ, изъ одной расчетливости, слѣдуетъ быть членомъ одного какого либо клуба; двухъ —роскошь.
— Какъ это такъ изъ расчетливости?
— Очень просто. Вотъ напримѣръ я: Плачу въ годъ членскихъ 23 р.,за то беру изъ клуба книги, газеты, слѣдовательно, остается въ экономіи 15 р. за абониментъ въ библіотекѣ. Безъ клуба нужно бы было абони
роваться. Потомъ, всю зиму мнѣ освѣщеніе не стоитъ ничего, потому какъ только сумерки—я въ клубъ, при
хожу изъ клуба—свѣча горитъ только *Д часаі не болѣе. И выходитъ, что клубъ ровно ничего не стоитъ въ годъ.
— А ужины, а извощикъ, а проигрыши?
— Развѣ нельзя поужинать дома, нрійдя изъ клуба? Я всегда дома ужинаю. Извощика—не беру, потому живу сколько лѣтъ близко къ клубу, маленькій моціонъ въ пользу даже, а что касается проигрышей—я играю по самой маленькой и то не часто.
— Видите, какой вы благоразумный. А мой то Пьэръ непремѣнно проужинаетъ 3 —4 рубля каждый день, да еще проигрываетъ ужь и не знаю сколько, а много должно быть. Какъ только я захочу пригласить на вечера, гостей къ себѣ и устроить дома для него пульку, сей
часъ и кропчется: какой, говоритъ резонъ, затѣваться, дорого стоятъ пріемы, стѣсненіе... И пойдетъ, и пой
детъ. Несчастныя, право, мы женщины! Вы господа му
щинки о себѣ подумали куда какъ ловко, а не подумали, каково намъ всю жизнь быть по вечерамъ въ одиночествѣ....
— Правда ваша, Полина Михайловна. Вотъ потомуто я и не женился до сѣдины, чтобы такого грѣха на душу не брать. Имѣю честь кланяться...
— Эгоисты, страшные эгоисты мущины,—посылала въ догонку гостю Полипа Михайловна.
— Хорошъ и ты, думалось расходившейся Полипѣ Михайловнѣ: «потому, говоритъ, не женился» Не все равно
развѣ? Этотъ еще скаредъ и «сестрица» его терпитъ еще хуже, при такой скаредности. Одно остается : мы женщины должны придумывать себѣ развлеченіе дома. Еще годы не совсѣмъ ушли... пожалуй...
И Полипа Михайловна кокетливо потянулась предъ зеркаломъ...
Но увы!... сгрустнулось ей бѣдной... Шансовъ на «развлеченіе дома», какъ будто было немного...
Старый холостякъ поспѣшилъ отъ Полины Михайловны въ клубъ, обошелъ всѣ комнаты, а супруга ску
чающей въ одиночествѣ жены—не оказывается; онъ только явился къ часу ночи.
— А я предъ клубомъ былъ у васъ, думалъ съ вами сюда идти.
— Дѣлишки были, отвѣчалъ дѣловымъ тономъ Петръ Сергѣевичъ,—нужно было заѣхать... кое-куда.
— У васъ женатыхъ всегда дѣлишки; всѣ вы господа грѣховодники ужасные, — подсмѣивался старый холостякъ.
— Ну ужь только не я, батюшка, смѣясь же отвѣчалъ Петръ Сергѣевичъ. Вы забываете, что мнѣ подъ 60...
— Это ровно ничего не зпачитъ, и самому мнѣ 52, а ничего, упадка силъ не чувствую. Вы же смотрите такимъ молодцомъ еще, палецъ въ ротъ класть нельзя...
— Давайте ужинать, предложилъ польщенный Петръ Степановичъ, —угощу васъ отличной осетриной...
— Поздно, пора домой... слабо отказывался старый холостякъ.
— Э, вздоръ; кому вамъ давать отчетъ, когда пріѣдете попозже; идемъ ужинать.
И Петръ Степановичъ повелъ пріятеля подъ руку въ столовую. Прощаясь послѣ ужина, Петръ Степановичъ однако не преминулъ, на всякій случай, попросить прія
теля, конечно шутя: не проговориться передъ Полиной Михайловной, что онъ иной разъ опаздываетъ въ клубъ.
— Знаете ли, батенька, бабье не понимаетъ дѣловой стороны жизни и растолкуетъ себѣ Богъ знаетъ какъ...
— Не безпокойтесь, мой милѣйшій, я очень остороженъ въ рѣчахъ. Прощайте, слѣдующій разъ ужинъ мой. Да?
Уѣхалъ сейчасъ и Петръ Степановичъ.
— Боюсь я этого болтуна, думалось Петру Степановичу, какъ разъ проболтается Поленькѣ и пошла катавасія, сцены ревности, истерики. Ну и угощаешь, потому самъ онъ на свои никогда себѣ ничего не спроситъ.
Крѣпокъ страхъ какой... а деньги есть, самъ знаю, гдѣ его 3 5.000, а есть еще и дома билеты у скареда.
Холостякъ пошелъ пѣшкомъ для моціона. Идетъ и думаетъ
— Струсилъ супругъ и задабриваетъ, чтобы я не проговорился. Побаивается сердечный своей бабы, а мино
вать Шевалдышеву гостинницу—не можетъ. Смазливая полька, нужно полагать, не дешево ему стоитъ. И какъ это имъ денегъ на это не жалко?...
— Навѣрное. Ужь и противенъ мнѣ этотъ вашъ клубъ; совсѣмъ онъ убилъ семейную жизнь. И стоитъ-то сколько въ теченіе года... много, очень много.
— Полноте, Полина Михайловна. Не знаю, какъ вліяетъ клубъ на семейную жизнь, но относительно стоимости, такъ ужь позвольте не согласиться. По моему, такъ, изъ одной расчетливости, слѣдуетъ быть членомъ одного какого либо клуба; двухъ —роскошь.
— Какъ это такъ изъ расчетливости?
— Очень просто. Вотъ напримѣръ я: Плачу въ годъ членскихъ 23 р.,за то беру изъ клуба книги, газеты, слѣдовательно, остается въ экономіи 15 р. за абониментъ въ библіотекѣ. Безъ клуба нужно бы было абони
роваться. Потомъ, всю зиму мнѣ освѣщеніе не стоитъ ничего, потому какъ только сумерки—я въ клубъ, при
хожу изъ клуба—свѣча горитъ только *Д часаі не болѣе. И выходитъ, что клубъ ровно ничего не стоитъ въ годъ.
— А ужины, а извощикъ, а проигрыши?
— Развѣ нельзя поужинать дома, нрійдя изъ клуба? Я всегда дома ужинаю. Извощика—не беру, потому живу сколько лѣтъ близко къ клубу, маленькій моціонъ въ пользу даже, а что касается проигрышей—я играю по самой маленькой и то не часто.
— Видите, какой вы благоразумный. А мой то Пьэръ непремѣнно проужинаетъ 3 —4 рубля каждый день, да еще проигрываетъ ужь и не знаю сколько, а много должно быть. Какъ только я захочу пригласить на вечера, гостей къ себѣ и устроить дома для него пульку, сей
часъ и кропчется: какой, говоритъ резонъ, затѣваться, дорого стоятъ пріемы, стѣсненіе... И пойдетъ, и пой
детъ. Несчастныя, право, мы женщины! Вы господа му
щинки о себѣ подумали куда какъ ловко, а не подумали, каково намъ всю жизнь быть по вечерамъ въ одиночествѣ....
— Правда ваша, Полина Михайловна. Вотъ потомуто я и не женился до сѣдины, чтобы такого грѣха на душу не брать. Имѣю честь кланяться...
— Эгоисты, страшные эгоисты мущины,—посылала въ догонку гостю Полипа Михайловна.
— Хорошъ и ты, думалось расходившейся Полипѣ Михайловнѣ: «потому, говоритъ, не женился» Не все равно
развѣ? Этотъ еще скаредъ и «сестрица» его терпитъ еще хуже, при такой скаредности. Одно остается : мы женщины должны придумывать себѣ развлеченіе дома. Еще годы не совсѣмъ ушли... пожалуй...
И Полипа Михайловна кокетливо потянулась предъ зеркаломъ...
Но увы!... сгрустнулось ей бѣдной... Шансовъ на «развлеченіе дома», какъ будто было немного...
Старый холостякъ поспѣшилъ отъ Полины Михайловны въ клубъ, обошелъ всѣ комнаты, а супруга ску
чающей въ одиночествѣ жены—не оказывается; онъ только явился къ часу ночи.
— А я предъ клубомъ былъ у васъ, думалъ съ вами сюда идти.
— Дѣлишки были, отвѣчалъ дѣловымъ тономъ Петръ Сергѣевичъ,—нужно было заѣхать... кое-куда.
— У васъ женатыхъ всегда дѣлишки; всѣ вы господа грѣховодники ужасные, — подсмѣивался старый холостякъ.
— Ну ужь только не я, батюшка, смѣясь же отвѣчалъ Петръ Сергѣевичъ. Вы забываете, что мнѣ подъ 60...
— Это ровно ничего не зпачитъ, и самому мнѣ 52, а ничего, упадка силъ не чувствую. Вы же смотрите такимъ молодцомъ еще, палецъ въ ротъ класть нельзя...
— Давайте ужинать, предложилъ польщенный Петръ Степановичъ, —угощу васъ отличной осетриной...
— Поздно, пора домой... слабо отказывался старый холостякъ.
— Э, вздоръ; кому вамъ давать отчетъ, когда пріѣдете попозже; идемъ ужинать.
И Петръ Степановичъ повелъ пріятеля подъ руку въ столовую. Прощаясь послѣ ужина, Петръ Степановичъ однако не преминулъ, на всякій случай, попросить прія
теля, конечно шутя: не проговориться передъ Полиной Михайловной, что онъ иной разъ опаздываетъ въ клубъ.
— Знаете ли, батенька, бабье не понимаетъ дѣловой стороны жизни и растолкуетъ себѣ Богъ знаетъ какъ...
— Не безпокойтесь, мой милѣйшій, я очень остороженъ въ рѣчахъ. Прощайте, слѣдующій разъ ужинъ мой. Да?
Уѣхалъ сейчасъ и Петръ Степановичъ.
— Боюсь я этого болтуна, думалось Петру Степановичу, какъ разъ проболтается Поленькѣ и пошла катавасія, сцены ревности, истерики. Ну и угощаешь, потому самъ онъ на свои никогда себѣ ничего не спроситъ.
Крѣпокъ страхъ какой... а деньги есть, самъ знаю, гдѣ его 3 5.000, а есть еще и дома билеты у скареда.
Холостякъ пошелъ пѣшкомъ для моціона. Идетъ и думаетъ
— Струсилъ супругъ и задабриваетъ, чтобы я не проговорился. Побаивается сердечный своей бабы, а мино
вать Шевалдышеву гостинницу—не можетъ. Смазливая полька, нужно полагать, не дешево ему стоитъ. И какъ это имъ денегъ на это не жалко?...