— Хорошо-бы,—отвѣчаетъ,— коли-бы ты такой хитрый былъ!...
— Постараюсь, молъ, только дозвольте распорядиться всѣмъ и нужнаго матеріалу дайте!...
— А чего,—спрашиваетъ,—тебѣ надо-то будетъ?!..
— Кромѣ, молъ, дерева, песку, хворосту, да камню малую толику ничего не понадобится!...
— Согласенъ!...—говоритъ,—Дамъ, только кончай скорѣй—работу не задерживай!...
— Все, молъ, сдѣлаю, что отъ меня будетъ зависѣть и ужь во всякомъ случаѣ больше двухъ дней не продѣлаю!...
— Ладно, ладно!... усмѣхается ехидно такъ.—Посмотрю, какъ это такъ русскій человѣкъ заднимъ умомъ крѣпокъ?!..
Благословясь, принялся я за работу и въ одинъ день все кончилъ, а къ вечеру даже и шпалы накидалъ и рельсы проложилъ...
Плюнулъ заморскій мастеръ съ досады...
— Теперь вижу, говоритъ, что самое трудное—приступить къ дѣлу какъ можно проще!...
А оно и точно, что самое пустое дѣло было закрѣпить это болотцо...
Сверху дѣйствительно мѣсто жидкое, да пучинистое, а внизу грунтъ твердый и не глыбко онъ былъ-то, ну а мастеръ-то не вымѣрилъ—позабылъ что-ли или въ умъ ему этого не пришло, только не вымѣрилъ и не догадался, что вся окрѣпа наша вдоль по болотцу ра
сползалась; а я околотилъ все мѣсто, что нужно было для полотна, ивовыми кольями почаще, переплелъ ихъ для крѣпости, да въ этотъ ящикъ-то песку, хворосту, да камней и набилъ, потомъ у концовъ болотца вдоль по полотну—съ обѣихъ сторонъ канавы прокопалъ, а по концамъ этихъ капавъ еще по канавѣ и дѣло съ концомъ...
Да!... Дѣло не мудрящее ивовый ящикъ сколотить, а и его по времени не сколотишь- и дѣло дрянь выйдетъ!...
Когда провели окончательно линію—стали рабочихъ приглашать: не хочетъ-ли кто на службѣ остаться?... Многіе оставались во-первыхъ потому, что жалованья хорошія давали, а во-вторыхъ потому, что попривыкли, поосвоились со службой па чугункѣ и черта или антихриста уже не боялись.
Подумалъ, подумалъ и я остался, кстати-же на этомъ вотъ участкѣ дорожнаго мастера пе было.—Теперь вотъ ужь седьмой годъ на одномъ участкѣ служу и еще семьюсемь буду служить, только бы Господь вѣку продлилъ, потому самому, что служба эта мнѣ очень нравится...
Живешь ты себѣ бариномъ, отъ начальства своего въ сторонѣ.—Да и какое такое начальство у меня? На
чальникъ дистанціи, да помощникъ его, вотъ и все, да и то рѣдко, рѣдко когда заглянутъ, развѣ вотъ весной или лѣтомъ попьянствовать забредутъ на просторѣ... Бунтовать имъ со мной не полагается, потому самому,
что я имъ такого черта въ перечницѣ столочь могу въ случаѣ чего—что не скоро и прочихаются: вмѣстѣ хлѣбъсоль и табачекъ общественный дѣлимъ и не дѣлить намъ его нельзя, потому человѣкъ такая ужь скотина жадная, словно свинья... Той, сколько корма не дай—она все въ грязи рыться будетъ, хрюкать да отыскивать: нѣтъ ли хоть еще обгрызочка какого нибудь, который-бы проглотить можно было?... Такъ и нашъ братъ—сколько ни дай жалованья, все недоволенъ будетъ, все—хоть малую толику,—а уворуетъ!...
На желѣзной-же дорогѣ служа—всегда можно найдти, что уворовать, только совѣсть стоитъ хоть па время забыть, а не забывши её и служить невозможно: самого обирать будутъ, а перечить станешь—прогонятъ... Однимъ словомъ—съ волками жить, по волчьи и выть!...
Я вотъ хоть теперь про себя скажу: кто я?... Мужикъ, дорожный мастеръ, сначала голякъ былъ—а теперь капиталецъ въ нѣсколько тыщь имѣю...
Ну, не воруй я—развѣ-бы могъ сколотить его, получая 40 рублей жалованья въ мѣсяцъ? Явственно, что нѣтъ!... Положимъ, 40 рублей при готовой квартирѣ, отопленіи, прислугѣ и покосѣ—изрядиое жалованье, особенно если принять во вниманіе собственно мою работу: её очень мало, —выйдешь, развѣ, вмѣсто про
гулки, да посмотришь, хорошо ли дѣло сдѣлано подъ
надзоромъ старшаго рабочаго, а то по участку своему проѣдешь на дрезинѣ или съ поѣздомъ, посмотришь— все ли гдѣ въ исправности состоитъ?...
Вообще, работа какая если и бываетъ, такъ это только весной, да осенью въ полыя воды, да зимой на пучипистыхъ мѣстахъ и по работѣ, собственно, жалованье сходное.—Ну, а если принять во вниманіе от
вѣтственность, которую несетъ дорожный мастеръ—по этой самой отвѣтственности жалованье пожалуй и маловато!...
Случись что, неисправность какая въ твоемъ участкѣ, такая неисправность непредвидѣнная и неожиданная, что
ты и предполагать-то ее никакъ не могъ, сейчасъ тебя, раба Божія, за бока къ отвѣтственности потянутъ...
— Долженъ, скажутъ, смотрѣть!... и баста, шкурой своей платись... Тутъ ужь не будутъ разбирать,™ ли
одинъ виноватъ или вмѣстѣ съ тобой и дистанція вся, начальство то-есть, передъ судомъ отвѣчай одинъ... Для дистанціи по начальству на случай параграфы разные, да инструкціи имѣются, а для тебя только собственная шкура...
— Постараюсь, молъ, только дозвольте распорядиться всѣмъ и нужнаго матеріалу дайте!...
— А чего,—спрашиваетъ,—тебѣ надо-то будетъ?!..
— Кромѣ, молъ, дерева, песку, хворосту, да камню малую толику ничего не понадобится!...
— Согласенъ!...—говоритъ,—Дамъ, только кончай скорѣй—работу не задерживай!...
— Все, молъ, сдѣлаю, что отъ меня будетъ зависѣть и ужь во всякомъ случаѣ больше двухъ дней не продѣлаю!...
— Ладно, ладно!... усмѣхается ехидно такъ.—Посмотрю, какъ это такъ русскій человѣкъ заднимъ умомъ крѣпокъ?!..
Благословясь, принялся я за работу и въ одинъ день все кончилъ, а къ вечеру даже и шпалы накидалъ и рельсы проложилъ...
Плюнулъ заморскій мастеръ съ досады...
— Теперь вижу, говоритъ, что самое трудное—приступить къ дѣлу какъ можно проще!...
А оно и точно, что самое пустое дѣло было закрѣпить это болотцо...
Сверху дѣйствительно мѣсто жидкое, да пучинистое, а внизу грунтъ твердый и не глыбко онъ былъ-то, ну а мастеръ-то не вымѣрилъ—позабылъ что-ли или въ умъ ему этого не пришло, только не вымѣрилъ и не догадался, что вся окрѣпа наша вдоль по болотцу ра
сползалась; а я околотилъ все мѣсто, что нужно было для полотна, ивовыми кольями почаще, переплелъ ихъ для крѣпости, да въ этотъ ящикъ-то песку, хворосту, да камней и набилъ, потомъ у концовъ болотца вдоль по полотну—съ обѣихъ сторонъ канавы прокопалъ, а по концамъ этихъ капавъ еще по канавѣ и дѣло съ концомъ...
Да!... Дѣло не мудрящее ивовый ящикъ сколотить, а и его по времени не сколотишь- и дѣло дрянь выйдетъ!...
Когда провели окончательно линію—стали рабочихъ приглашать: не хочетъ-ли кто на службѣ остаться?... Многіе оставались во-первыхъ потому, что жалованья хорошія давали, а во-вторыхъ потому, что попривыкли, поосвоились со службой па чугункѣ и черта или антихриста уже не боялись.
Подумалъ, подумалъ и я остался, кстати-же на этомъ вотъ участкѣ дорожнаго мастера пе было.—Теперь вотъ ужь седьмой годъ на одномъ участкѣ служу и еще семьюсемь буду служить, только бы Господь вѣку продлилъ, потому самому, что служба эта мнѣ очень нравится...
Живешь ты себѣ бариномъ, отъ начальства своего въ сторонѣ.—Да и какое такое начальство у меня? На
чальникъ дистанціи, да помощникъ его, вотъ и все, да и то рѣдко, рѣдко когда заглянутъ, развѣ вотъ весной или лѣтомъ попьянствовать забредутъ на просторѣ... Бунтовать имъ со мной не полагается, потому самому,
что я имъ такого черта въ перечницѣ столочь могу въ случаѣ чего—что не скоро и прочихаются: вмѣстѣ хлѣбъсоль и табачекъ общественный дѣлимъ и не дѣлить намъ его нельзя, потому человѣкъ такая ужь скотина жадная, словно свинья... Той, сколько корма не дай—она все въ грязи рыться будетъ, хрюкать да отыскивать: нѣтъ ли хоть еще обгрызочка какого нибудь, который-бы проглотить можно было?... Такъ и нашъ братъ—сколько ни дай жалованья, все недоволенъ будетъ, все—хоть малую толику,—а уворуетъ!...
На желѣзной-же дорогѣ служа—всегда можно найдти, что уворовать, только совѣсть стоитъ хоть па время забыть, а не забывши её и служить невозможно: самого обирать будутъ, а перечить станешь—прогонятъ... Однимъ словомъ—съ волками жить, по волчьи и выть!...
Я вотъ хоть теперь про себя скажу: кто я?... Мужикъ, дорожный мастеръ, сначала голякъ былъ—а теперь капиталецъ въ нѣсколько тыщь имѣю...
Ну, не воруй я—развѣ-бы могъ сколотить его, получая 40 рублей жалованья въ мѣсяцъ? Явственно, что нѣтъ!... Положимъ, 40 рублей при готовой квартирѣ, отопленіи, прислугѣ и покосѣ—изрядиое жалованье, особенно если принять во вниманіе собственно мою работу: её очень мало, —выйдешь, развѣ, вмѣсто про
гулки, да посмотришь, хорошо ли дѣло сдѣлано подъ
надзоромъ старшаго рабочаго, а то по участку своему проѣдешь на дрезинѣ или съ поѣздомъ, посмотришь— все ли гдѣ въ исправности состоитъ?...
Вообще, работа какая если и бываетъ, такъ это только весной, да осенью въ полыя воды, да зимой на пучипистыхъ мѣстахъ и по работѣ, собственно, жалованье сходное.—Ну, а если принять во вниманіе от
вѣтственность, которую несетъ дорожный мастеръ—по этой самой отвѣтственности жалованье пожалуй и маловато!...
Случись что, неисправность какая въ твоемъ участкѣ, такая неисправность непредвидѣнная и неожиданная, что
ты и предполагать-то ее никакъ не могъ, сейчасъ тебя, раба Божія, за бока къ отвѣтственности потянутъ...
— Долженъ, скажутъ, смотрѣть!... и баста, шкурой своей платись... Тутъ ужь не будутъ разбирать,™ ли
одинъ виноватъ или вмѣстѣ съ тобой и дистанція вся, начальство то-есть, передъ судомъ отвѣчай одинъ... Для дистанціи по начальству на случай параграфы разные, да инструкціи имѣются, а для тебя только собственная шкура...