Ну, подумаешь, подумаешь такъ-то, пораскинешь умомъ и... загребешь про черный день при случаѣ, особенно если посмотришь—тотъ цапаетъ, этотъ прибираетъ, другой экономитъ...
— Ахъ, молъ, чертъ васъ возьми, да я то что-же такое?... Богомъ что ли обиженъ, или у мачихи росъ,
что руки-то обиты?!.. И я тоже вѣдь не хуже васъ съумѣю прикарманпть-то, да поэкономить отъ нужды и слабости человѣческой!...
Ну, и прикарманиваешь...
Пріѣдетъ это поставщикъ какой нибудь или подрядикъ со шпалами, знаешь очень хорошо, что бестія какая нибудь продувная, тоже хочетъ на счетъ «чугунки» по
живиться: шпалы негодныя взялся поставлять, ну, и пойдешь его охаживать, что бы значитъ—смерть красна была на людяхъ...
— Такъ и такъ, молъ, Кузьма Еремѣсвичъ или Сидоръ Карповичъ!... Хоть ты, молъ, родной шпалы то и привезъ верстъ за 30, а вели-ка ихъ назадъ: негодны!...
— Какъ такъ негодны?!., изумится подрядчикъ, потому что на первый разъ старается зарекомендовать себя, продать товаръ лицомъ и потому первую партію поставляетъ хорошую.
— Такъ, молъ, и негодны: и жидки, и съ прогнилыо!.. — Ну, ужь скажетъ, Прохоръ Семеновичъ, не ломайся, дѣло извѣстное!... и сунетъ тебѣ четвертной—ну, и смилуешься, понятно.
Свалитъ партію, подвезетъ другую и съ той таже исторія и такъ далѣе и такъ далѣе охаживаешь подрядчика, пока ужь самъ не увидишь, что попажился малость, надо и другому дать.
Зима наступитъ, заносы пойдутъ, поденыцики потребуются [*)], опять про черный день запасаешь: наймешь работника но четвертаку въ сутки, а въ дистанцію сдашь но полтинѣ; тамъ тоже охулки на руки не поло
жатъ—еще полтину или около того припишутъ, ну и выйдетъ, что общество за рублевку каждаго поденщика въ сутки нанимаетъ. — И волки, значитъ, сыты, и овцы не забыты и у тѣхъ, и другихъ кое что про черный день запасено.
Лѣто настанетъ, ремонтировка зданій пойдетъ —чернаго дня и тутъ изъ головы не выпускаешь, не забываешь запасти кое что на этотъ случай и родственника надеж
наго подыщешь, да съ пимъ вмѣстѣ подрядъ снимешь какой нибудь несходнѣе и опять дѣло въ шляпѣ...
Вотъ такъ-то и поживаешь, дни свои коротаешь...
— Что-же, думаешь, а Богъ-то, а Царь-то батюшка, а добрые-то люди, а ^ авось» то нашъ родненькій можетъ и выручитъ, при случаѣ, изъ бѣды-то?!.. При
[*)] Если участокъ коликъ и часто поѣзда ходятъ.
томъ-же и смѣлымъ Богъ владѣетъ!... закончилъ свой разсказъ Прохоръ Семеновичъ и, въ видѣ заключенія, протянулъ руку къ графину...
— Выпьемъ!... предложилъ онъ слушателю. Незнакомецъ не отказался отъ выпивки...
— Обоснуюсь здѣсь!... думалъ онъ, уловляя нетвердой рукой кусокъ закуски на тарелкѣ.
— Непремѣнно обоснуюсь!... Всѣ силы употреблю!., рѣшилъ онъ окончательно, снова заваливаясь спать въ огородѣ въ шалашѣ.
На слѣдующій день утромъ онъ проснулся съ сильнѣйшимъ желаніемъ опохмѣлиться и съ громаднымъ пукомъ репейника въ спутанныхъ волосахъ.
Конечно, если-бы незнакомецъ хорошо зналъ миѳологію, то, безъ сомнѣнія, приписалъ-бы столь удиви
тельный казусъ продѣлкѣ какой либо доброй феи или граціи, но онъ вообще не силенъ былъ въ вышеречепной наукѣ и потому, вытаскивая съ скрежетомъ зубов
нымъ цѣпкій репейникъ изъ своихъ спутанныхъ волосъ, довольно громко и явственно пробормоталъ:
— ІІостой-æe ты, чертова перешница!...
Нѣсколько времени спустя онъ опохмѣлился, а главнымъ образомъ обосновался «здѣсь», т. е. въ участкѣ дорожнаго мастера, Прохора Семеновича Сундукова, по
лучивши почетную должность шлагбаумнаго сторожа и старыя драповыя брюки дорожнаго мастера въ «презентъ » отъ Елены Казпміровпы.
П. Таракашкинъ.
Не тронь меня И Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ!
или
ВОДЕВИЛЬ НА НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКѢ
РАЗСКАЗЪ-БЫЛЬ.
I.
«Самъ» собрался па Нижегородскую. Вещи уже были уложены, приказанія остающимся прикащикамъ отданы, на дворѣ кучеръ запрягалъ лошадей, и «самъ» — Осипъ Константиновичъ Работновъ—сидѣлъ въ столовой и ку
шалъ на дорогу чай. Супруга Осипа Константиновича разливала ханскій напитокъ и «жалостно» посматривала на мужа.
— Такъ помни же мои наказы-то, Осипъ Константиновичъ, помни, голубчикъ!... Не пей много, на стан
ціяхъ не выходи, рази ужь гдѣ необходимо, а пріѣдешь въ Нижній-то, ради Бога блюди ты себя! Коли ежели...
— Да перестань же ты, Дарья Карповна! Што ты
— Ахъ, молъ, чертъ васъ возьми, да я то что-же такое?... Богомъ что ли обиженъ, или у мачихи росъ,
что руки-то обиты?!.. И я тоже вѣдь не хуже васъ съумѣю прикарманпть-то, да поэкономить отъ нужды и слабости человѣческой!...
Ну, и прикарманиваешь...
Пріѣдетъ это поставщикъ какой нибудь или подрядикъ со шпалами, знаешь очень хорошо, что бестія какая нибудь продувная, тоже хочетъ на счетъ «чугунки» по
живиться: шпалы негодныя взялся поставлять, ну, и пойдешь его охаживать, что бы значитъ—смерть красна была на людяхъ...
— Такъ и такъ, молъ, Кузьма Еремѣсвичъ или Сидоръ Карповичъ!... Хоть ты, молъ, родной шпалы то и привезъ верстъ за 30, а вели-ка ихъ назадъ: негодны!...
— Какъ такъ негодны?!., изумится подрядчикъ, потому что на первый разъ старается зарекомендовать себя, продать товаръ лицомъ и потому первую партію поставляетъ хорошую.
— Такъ, молъ, и негодны: и жидки, и съ прогнилыо!.. — Ну, ужь скажетъ, Прохоръ Семеновичъ, не ломайся, дѣло извѣстное!... и сунетъ тебѣ четвертной—ну, и смилуешься, понятно.
Свалитъ партію, подвезетъ другую и съ той таже исторія и такъ далѣе и такъ далѣе охаживаешь подрядчика, пока ужь самъ не увидишь, что попажился малость, надо и другому дать.
Зима наступитъ, заносы пойдутъ, поденыцики потребуются [*)], опять про черный день запасаешь: наймешь работника но четвертаку въ сутки, а въ дистанцію сдашь но полтинѣ; тамъ тоже охулки на руки не поло
жатъ—еще полтину или около того припишутъ, ну и выйдетъ, что общество за рублевку каждаго поденщика въ сутки нанимаетъ. — И волки, значитъ, сыты, и овцы не забыты и у тѣхъ, и другихъ кое что про черный день запасено.
Лѣто настанетъ, ремонтировка зданій пойдетъ —чернаго дня и тутъ изъ головы не выпускаешь, не забываешь запасти кое что на этотъ случай и родственника надеж
наго подыщешь, да съ пимъ вмѣстѣ подрядъ снимешь какой нибудь несходнѣе и опять дѣло въ шляпѣ...
Вотъ такъ-то и поживаешь, дни свои коротаешь...
— Что-же, думаешь, а Богъ-то, а Царь-то батюшка, а добрые-то люди, а ^ авось» то нашъ родненькій можетъ и выручитъ, при случаѣ, изъ бѣды-то?!.. При
[*)] Если участокъ коликъ и часто поѣзда ходятъ.
томъ-же и смѣлымъ Богъ владѣетъ!... закончилъ свой разсказъ Прохоръ Семеновичъ и, въ видѣ заключенія, протянулъ руку къ графину...
— Выпьемъ!... предложилъ онъ слушателю. Незнакомецъ не отказался отъ выпивки...
— Обоснуюсь здѣсь!... думалъ онъ, уловляя нетвердой рукой кусокъ закуски на тарелкѣ.
— Непремѣнно обоснуюсь!... Всѣ силы употреблю!., рѣшилъ онъ окончательно, снова заваливаясь спать въ огородѣ въ шалашѣ.
На слѣдующій день утромъ онъ проснулся съ сильнѣйшимъ желаніемъ опохмѣлиться и съ громаднымъ пукомъ репейника въ спутанныхъ волосахъ.
Конечно, если-бы незнакомецъ хорошо зналъ миѳологію, то, безъ сомнѣнія, приписалъ-бы столь удиви
тельный казусъ продѣлкѣ какой либо доброй феи или граціи, но онъ вообще не силенъ былъ въ вышеречепной наукѣ и потому, вытаскивая съ скрежетомъ зубов
нымъ цѣпкій репейникъ изъ своихъ спутанныхъ волосъ, довольно громко и явственно пробормоталъ:
— ІІостой-æe ты, чертова перешница!...
Нѣсколько времени спустя онъ опохмѣлился, а главнымъ образомъ обосновался «здѣсь», т. е. въ участкѣ дорожнаго мастера, Прохора Семеновича Сундукова, по
лучивши почетную должность шлагбаумнаго сторожа и старыя драповыя брюки дорожнаго мастера въ «презентъ » отъ Елены Казпміровпы.
П. Таракашкинъ.
(До слѣдующаго №).
Не тронь меня И Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ!
или
ВОДЕВИЛЬ НА НИЖЕГОРОДСКОЙ ЯРМАРКѢ
РАЗСКАЗЪ-БЫЛЬ.
I.
«Самъ» собрался па Нижегородскую. Вещи уже были уложены, приказанія остающимся прикащикамъ отданы, на дворѣ кучеръ запрягалъ лошадей, и «самъ» — Осипъ Константиновичъ Работновъ—сидѣлъ въ столовой и ку
шалъ на дорогу чай. Супруга Осипа Константиновича разливала ханскій напитокъ и «жалостно» посматривала на мужа.
— Такъ помни же мои наказы-то, Осипъ Константиновичъ, помни, голубчикъ!... Не пей много, на стан
ціяхъ не выходи, рази ужь гдѣ необходимо, а пріѣдешь въ Нижній-то, ради Бога блюди ты себя! Коли ежели...
— Да перестань же ты, Дарья Карповна! Што ты