— Благодарю васъ, сказалъ Самолетовъ и направился къ выходу.
Голова его горѣла, мысли путались.
— Кокотка... авантюристка...—говорилъ онъ безъ злости, но съ горечью и сожалѣніемъ.
Выйдя изъ подъѣзда, Павелъ Александровичъ остановился на тратуарѣ. Какъ и въ первый вечеръ, когда онъ привезъ Марью Владиміровну изъ театра, на мо
стовой лежала тѣнь отъ подъѣзднаго зонта, какъ и тогда,
лошадь его топала ногами, гремя уздечкою, потряхивала головою и нетерпѣливо дергалась въ оглобляхъ и по странной случайности, какъ и въ тотъ вечеръ, мимо протащился «Ванька», мурлыкая пѣсню...
— Зачѣмъ она обманула меня,—думалъ Самолетовъ,— если бы она была откровенна, я бы все равно женился на ней. Можетъ быть и она бы полюбила меня... А теперь? Обманутъ... Осмѣянъ...
— Шалишь!—крикнулъ кучеръ на лошадь. Самолетовъ очнулся.
— Въ клубъ!—приказалъ онъ, садясь въ сани.
Въ клубѣ опять былъ маскарадъ, но Павелъ Александровичъ не искалъ уже уединепія, но просто теперь онъ искалъ толпы, жаждалъ удовольствія. Скоро онъ уже, подхвативъ подъ руку одну изъ залихватскихъ масокъ, направился съ нею въ буфетную залу.
— Знаешь, Самолетовъ,—говорила маска,—я тебѣ отъ души скажу, что боюсь въ тебя влюбиться.
— Влюбись, мой ангелъ, влюбись,—какъ-то желчно отвѣтилъ Самолетовъ.
В.
Быстро, лихо мчатъ чугунки Насъ чрезъ пропасти и рвы,
На путяхъ—ни ямъ, ни лунки, Прямы рельсы будто струнки И служаки—точно львы.
Есть, друзья, заслугъ не мало За дорогой паровой,
Но восторгъ умѣримъ свой, Вѣдь подъ поѣздъ—что бывало— Подвернись гнилая шпала, И при случаѣ такомъ — Кувыркомъ...
Дѣло въ банкахъ плутократы Здѣсь ведутъ па строгій тонъ, Не задержатъ часъ уплаты
И спокойно спишь всегда ты, Положи хоть милліонъ.
Всѣ ввѣряютъ банку смѣло, Отстранивъ сомнѣнья тѣнь,
Но въ одинъ прекрасный день Дернетъ кассира пострѣла
Капиталъ весь безъ раздѣла Цапнуть сразу, цѣликомъ— Кувыркомъ...
Голубками мужъ съ женою Годъ живутъ, за нимъ другой, И толкуютъ стороною,
Что любовью какъ стѣною Огороженъ ихъ покой.
Далеки отъ прегрѣшенья И супруга, и супругъ,
Но явился въ домѣ другъ, У супруга—украшенье ÏÏ супруги отношенья
Съ рогоносцемъ-мужепькомъ— Кувыркомъ...
Донъ-Жуаномъ по прозванью Былъ солидный богатѣй,
Склонный къ нѣгѣ и лобзанью И имѣлъ онъ по признанью «Сотни цѣлыя дѣтей»!...
Женщинъ будто жрецъ корана Лишь за самокъ онъ считалъ,
Но одна—злой часъ насталъ— За себя вступилась рьяпо
И апломбъ весь Донъ-Жуана При скандалищѣ такомъ— Кувыркомъ...
Ежедневныя изданья
Намъ извѣстія несутъ, Что день каждый монстры-зданья Зодчихъ-геніевъ созданья
Выростаютъ тамъ и тутъ.
Въ мозговой порывшись нишѣ, Можетъ зодчій нашъ возвесть
Домъ этажей въ пять иль въ шесть, Даже можетъ много выше,
Но едва дойдетъ до крыши, Будто чертовымъ пинкомъ — Кувыркомъ...
«Пити есть веселье Руси», Фраза эта намъ родпа,
И въ трактирахъ наши гуси Пьютъ въ русацкомъ чисто вкусѣ— Черезъ край ныотъ и до дна...
И иной въ попойкѣ смѣло
Голова его горѣла, мысли путались.
— Кокотка... авантюристка...—говорилъ онъ безъ злости, но съ горечью и сожалѣніемъ.
Выйдя изъ подъѣзда, Павелъ Александровичъ остановился на тратуарѣ. Какъ и въ первый вечеръ, когда онъ привезъ Марью Владиміровну изъ театра, на мо
стовой лежала тѣнь отъ подъѣзднаго зонта, какъ и тогда,
лошадь его топала ногами, гремя уздечкою, потряхивала головою и нетерпѣливо дергалась въ оглобляхъ и по странной случайности, какъ и въ тотъ вечеръ, мимо протащился «Ванька», мурлыкая пѣсню...
— Зачѣмъ она обманула меня,—думалъ Самолетовъ,— если бы она была откровенна, я бы все равно женился на ней. Можетъ быть и она бы полюбила меня... А теперь? Обманутъ... Осмѣянъ...
— Шалишь!—крикнулъ кучеръ на лошадь. Самолетовъ очнулся.
— Въ клубъ!—приказалъ онъ, садясь въ сани.
Въ клубѣ опять былъ маскарадъ, но Павелъ Александровичъ не искалъ уже уединепія, но просто теперь онъ искалъ толпы, жаждалъ удовольствія. Скоро онъ уже, подхвативъ подъ руку одну изъ залихватскихъ масокъ, направился съ нею въ буфетную залу.
— Знаешь, Самолетовъ,—говорила маска,—я тебѣ отъ души скажу, что боюсь въ тебя влюбиться.
— Влюбись, мой ангелъ, влюбись,—какъ-то желчно отвѣтилъ Самолетовъ.
В.
ВЕСЕЛЫЕ МОТИВЫ НА ГРУСТНЫЯ ТЕМЫ.
Быстро, лихо мчатъ чугунки Насъ чрезъ пропасти и рвы,
На путяхъ—ни ямъ, ни лунки, Прямы рельсы будто струнки И служаки—точно львы.
Есть, друзья, заслугъ не мало За дорогой паровой,
Но восторгъ умѣримъ свой, Вѣдь подъ поѣздъ—что бывало— Подвернись гнилая шпала, И при случаѣ такомъ — Кувыркомъ...
Дѣло въ банкахъ плутократы Здѣсь ведутъ па строгій тонъ, Не задержатъ часъ уплаты
И спокойно спишь всегда ты, Положи хоть милліонъ.
Всѣ ввѣряютъ банку смѣло, Отстранивъ сомнѣнья тѣнь,
Но въ одинъ прекрасный день Дернетъ кассира пострѣла
Капиталъ весь безъ раздѣла Цапнуть сразу, цѣликомъ— Кувыркомъ...
Голубками мужъ съ женою Годъ живутъ, за нимъ другой, И толкуютъ стороною,
Что любовью какъ стѣною Огороженъ ихъ покой.
Далеки отъ прегрѣшенья И супруга, и супругъ,
Но явился въ домѣ другъ, У супруга—украшенье ÏÏ супруги отношенья
Съ рогоносцемъ-мужепькомъ— Кувыркомъ...
Донъ-Жуаномъ по прозванью Былъ солидный богатѣй,
Склонный къ нѣгѣ и лобзанью И имѣлъ онъ по признанью «Сотни цѣлыя дѣтей»!...
Женщинъ будто жрецъ корана Лишь за самокъ онъ считалъ,
Но одна—злой часъ насталъ— За себя вступилась рьяпо
И апломбъ весь Донъ-Жуана При скандалищѣ такомъ— Кувыркомъ...
Ежедневныя изданья
Намъ извѣстія несутъ, Что день каждый монстры-зданья Зодчихъ-геніевъ созданья
Выростаютъ тамъ и тутъ.
Въ мозговой порывшись нишѣ, Можетъ зодчій нашъ возвесть
Домъ этажей въ пять иль въ шесть, Даже можетъ много выше,
Но едва дойдетъ до крыши, Будто чертовымъ пинкомъ — Кувыркомъ...
«Пити есть веселье Руси», Фраза эта намъ родпа,
И въ трактирахъ наши гуси Пьютъ въ русацкомъ чисто вкусѣ— Черезъ край ныотъ и до дна...
И иной въ попойкѣ смѣло