чихъ все-таки мало идетъ, потому вишь, ‘ что чугунка эта самая —дьявольское попущеніе...
Ухватился я за эти самые толки,словно голодная собака за обглоданную кость, и ну раскидывать умомъ да стороной разузнавать—гдѣ эта самая чугунка проводится?!...
Разузналъ — чугунка дѣйствительно вблизи проходитъ, рабочихъ нужно, а нейдутъ: черта боятся и платы хорошей не берутъ... Подумалъ, подумалъ и рѣшилъ пойдти, попытать счастія на чужой сторонѣ...
— А что чертъ, молъ, такъ это не уѣда: на медвѣдя одинъ съ рогатиной да съ винтовкой ходилъ, не боялся, а на черта и подавно съ крестомъ да съ по
мощью Божіей пойду, не сробѣю!... При томъ-же—смѣлымъ Богъ владѣетъ—говоритъ пословица.
Рѣшилъ такимъ манерамъ и сталъ у отца позволенія да благословленія просить—идти счастія попытать...
— Гнать я тебя изъ дому не гоню, говоритъ, живи, если хочешь, а нѣтъ—съ Богомъ ступай и своего родительскаго благословленія лишать тебя не стану!... Насъ только, говоритъ, со старухой не забывай и хоть письмами о себѣ вѣсточки давай!...
Сказалъ это и благословилъ, благословилъ и синенькую на «случай» далъ.
Мать ревѣть пустилась— ну, извѣстное дѣло, бабье положеніе—хоть какой ни на есть, а все-же сынъ родной—жалко...
Впрочемъ, видитъ—что ревомъ да плачемъ дѣлу не поможешь, тоже благословила и тоже около пяти рублей мѣдяками на дорогу дала...
— На вотъ, говоритъ, послѣднія тебѣ свои трудовыя крохи отдаю, только мать свою не позабывай, да лихомъ не поминай!...
Благословясь и простясь, отправился я въ путь дорогу, отыскивать чугунку вновь строющуюся.
Долго-ли, коротко-ли шелъ да разспрашивалъ, наконецъ пришелъ, вижу —и на самомъ дѣлѣ проводятъ чтото: въ лѣсу вырубка небольшая сдѣлана, канавы вы
копаны, песокъ наваленъ грядами, а на лежняхъ по
лосы желѣзныя продольныя тянутся; кругомъ работа кипитъ—кто копаетъ землю, кто брусъ тешетъ, кто полосы желѣзныя свинчиваетъ, кто молоткомъ клинья въ брусл.и вколачиваетъ, кто просто гряду песочную урав
ниваетъ да утрамбовываетъ и каждый все у своего дѣла, къ чему приставленъ...
Прошелъ—никто и вниманія на меня не обращаетъ, вижу—толку молча-то не скоро добьешься: подошелъ къ кучкѣ мужиковъ, канаву копаютъ, по земляной — значитъ—ішпецыамтстиъ люди пошли, «волами» у насъ ихъ зовутъ...
— Богъ нА помочь, молъ, родимые!...
— Спасибо!... говорятъ, пріостановились, посмотрѣли и опять копать принялись...
— Что, спрашиваю, подѣлываете?!...
— Видишь, отвѣчаютъ, канаву пронимаемъ!... — А по што молъ она—канава-то?!...
— Какъ по што?!... удивляются.—Вишь чугунка тутъ пойдетъ и безъ канавы нельзя—дѣло извѣстное!...
— Такъ! молъ.—А нельзя-ли работы здѣсь доброму человѣку достать?!...
— Какъ, отвѣчаютъ, нельзя—можно, здѣсь рабочихъ и то впроголодь!... Только за этимъ нужно къ десятнику обратиться!...
И десятника указали—на другомъ концѣ, вишь, былъ. —Пришлось дальше идти—десятника этого самого отыскивать...
Подошелъ къ ящику какому-то желѣзному рѣшетчатому, кругомъ стукъ да громъ идетъ, копоть да смрадъ въ воздухѣ стоятъ... -*
— Что, молъ, это дѣлаютъ?! спросилъ одного добряка.
— Какъ что?... Вишь звено склепываютъ, потомъ на кисоны ставить будутъ!... Вонъ они—кисопы-то ...
Посмотрѣлъ на кисоны—вижу, столбы какіе-то въ водѣ стоятъ; зашелъ за ящикъ, глянулъ внизъ—круча страшиая, а внизу рѣка серебрится...
— Вотъ они, кисоны-то!... объяснилъ мнѣ добрякъ, другой разъ показывая рукой на столбы.
— Такъ-то такъ! молъ — А гдѣ бы, говорю, десятника мнѣ найдти?!...
Указалъ мнѣ, спасибо...
Десятникъ простой, видно, былъ мужикъ: прямо сказалъ мнѣ:
— Если, говоритъ, угощеніе мнѣ доставишь илиі благодарность будетъ, такъ и на работу приму—потому, говоритъ, хошь я и не мастеръ, а сила-то вся—почитай—во мнѣ!...
— Безъ угощенія, молъ, милый человѣкъ, нельзя, и безѣг благодарности за доброе дѣло тоже!... Ну, и пошли мы къ завѣдывающему мастеру; дорогой я на самомъ дѣлѣ спозналъ, что вся сила въ десятникѣ этомъ са
момъ состоитъ: самъ чертъ, прости Господи, не нашелъ бы его, если бы знающіе не указали...
Съ четверть версты въ сторону отошли отъ желѣзнаго ящика въ лѣсъ и уже тутъ, подъ развѣсистымъ можжевеловымъ кустомъ нашли мастера-то: сухенькій такой, да тоненькій—что твоя спичка—на нижней губѣ пучекъ волосъ торчитъ, самъ словно изъ коптильни ка
кой вышелъ-смуглый такой, будто постнымъ масломъ пропитанъ—и нѣмтуетъ да картовитъ, какъ недоростокъ; лежитъ подъ кустомъ, спитъ—невдалекѣ отъ него теп
Ухватился я за эти самые толки,словно голодная собака за обглоданную кость, и ну раскидывать умомъ да стороной разузнавать—гдѣ эта самая чугунка проводится?!...
Разузналъ — чугунка дѣйствительно вблизи проходитъ, рабочихъ нужно, а нейдутъ: черта боятся и платы хорошей не берутъ... Подумалъ, подумалъ и рѣшилъ пойдти, попытать счастія на чужой сторонѣ...
— А что чертъ, молъ, такъ это не уѣда: на медвѣдя одинъ съ рогатиной да съ винтовкой ходилъ, не боялся, а на черта и подавно съ крестомъ да съ по
мощью Божіей пойду, не сробѣю!... При томъ-же—смѣлымъ Богъ владѣетъ—говоритъ пословица.
Рѣшилъ такимъ манерамъ и сталъ у отца позволенія да благословленія просить—идти счастія попытать...
— Гнать я тебя изъ дому не гоню, говоритъ, живи, если хочешь, а нѣтъ—съ Богомъ ступай и своего родительскаго благословленія лишать тебя не стану!... Насъ только, говоритъ, со старухой не забывай и хоть письмами о себѣ вѣсточки давай!...
Сказалъ это и благословилъ, благословилъ и синенькую на «случай» далъ.
Мать ревѣть пустилась— ну, извѣстное дѣло, бабье положеніе—хоть какой ни на есть, а все-же сынъ родной—жалко...
Впрочемъ, видитъ—что ревомъ да плачемъ дѣлу не поможешь, тоже благословила и тоже около пяти рублей мѣдяками на дорогу дала...
— На вотъ, говоритъ, послѣднія тебѣ свои трудовыя крохи отдаю, только мать свою не позабывай, да лихомъ не поминай!...
Благословясь и простясь, отправился я въ путь дорогу, отыскивать чугунку вновь строющуюся.
Долго-ли, коротко-ли шелъ да разспрашивалъ, наконецъ пришелъ, вижу —и на самомъ дѣлѣ проводятъ чтото: въ лѣсу вырубка небольшая сдѣлана, канавы вы
копаны, песокъ наваленъ грядами, а на лежняхъ по
лосы желѣзныя продольныя тянутся; кругомъ работа кипитъ—кто копаетъ землю, кто брусъ тешетъ, кто полосы желѣзныя свинчиваетъ, кто молоткомъ клинья въ брусл.и вколачиваетъ, кто просто гряду песочную урав
ниваетъ да утрамбовываетъ и каждый все у своего дѣла, къ чему приставленъ...
Прошелъ—никто и вниманія на меня не обращаетъ, вижу—толку молча-то не скоро добьешься: подошелъ къ кучкѣ мужиковъ, канаву копаютъ, по земляной — значитъ—ішпецыамтстиъ люди пошли, «волами» у насъ ихъ зовутъ...
— Богъ нА помочь, молъ, родимые!...
— Спасибо!... говорятъ, пріостановились, посмотрѣли и опять копать принялись...
— Что, спрашиваю, подѣлываете?!...
— Видишь, отвѣчаютъ, канаву пронимаемъ!... — А по што молъ она—канава-то?!...
— Какъ по што?!... удивляются.—Вишь чугунка тутъ пойдетъ и безъ канавы нельзя—дѣло извѣстное!...
— Такъ! молъ.—А нельзя-ли работы здѣсь доброму человѣку достать?!...
— Какъ, отвѣчаютъ, нельзя—можно, здѣсь рабочихъ и то впроголодь!... Только за этимъ нужно къ десятнику обратиться!...
И десятника указали—на другомъ концѣ, вишь, былъ. —Пришлось дальше идти—десятника этого самого отыскивать...
Подошелъ къ ящику какому-то желѣзному рѣшетчатому, кругомъ стукъ да громъ идетъ, копоть да смрадъ въ воздухѣ стоятъ... -*
— Что, молъ, это дѣлаютъ?! спросилъ одного добряка.
— Какъ что?... Вишь звено склепываютъ, потомъ на кисоны ставить будутъ!... Вонъ они—кисопы-то ...
Посмотрѣлъ на кисоны—вижу, столбы какіе-то въ водѣ стоятъ; зашелъ за ящикъ, глянулъ внизъ—круча страшиая, а внизу рѣка серебрится...
— Вотъ они, кисоны-то!... объяснилъ мнѣ добрякъ, другой разъ показывая рукой на столбы.
— Такъ-то такъ! молъ — А гдѣ бы, говорю, десятника мнѣ найдти?!...
Указалъ мнѣ, спасибо...
Десятникъ простой, видно, былъ мужикъ: прямо сказалъ мнѣ:
— Если, говоритъ, угощеніе мнѣ доставишь илиі благодарность будетъ, такъ и на работу приму—потому, говоритъ, хошь я и не мастеръ, а сила-то вся—почитай—во мнѣ!...
— Безъ угощенія, молъ, милый человѣкъ, нельзя, и безѣг благодарности за доброе дѣло тоже!... Ну, и пошли мы къ завѣдывающему мастеру; дорогой я на самомъ дѣлѣ спозналъ, что вся сила въ десятникѣ этомъ са
момъ состоитъ: самъ чертъ, прости Господи, не нашелъ бы его, если бы знающіе не указали...
Съ четверть версты въ сторону отошли отъ желѣзнаго ящика въ лѣсъ и уже тутъ, подъ развѣсистымъ можжевеловымъ кустомъ нашли мастера-то: сухенькій такой, да тоненькій—что твоя спичка—на нижней губѣ пучекъ волосъ торчитъ, самъ словно изъ коптильни ка
кой вышелъ-смуглый такой, будто постнымъ масломъ пропитанъ—и нѣмтуетъ да картовитъ, какъ недоростокъ; лежитъ подъ кустомъ, спитъ—невдалекѣ отъ него теп