Предусмотрительно.
— Ты что-же это ранець съ собой таскаешь? Вѣдь, ученья нѣтъ... — А я сегодня именинникъ, и мнѣ папаша подарилъ рубль. Вотъ я и накупилъ Шерлока Холмса, Нага Пинкертона и Ника
Картера, а чтобы ихъ у меня не отобрали, я и запряталъ ихъ въ ранецъ.
господинъ и, ежели что,—можетъ запротоколіть. .
— „Во лузяхъ“ заиграютъ,такъ тоже запляшутъ,—замѣчаетъ другой гость.—Я самъ грѣшнымъ дѣломъ намедни плясалъ въ „Ливорнѣ“ подъ эту пѣсню, насилу вывели меня... Тверезый, конечно, не станетъ плясать, а ежели выпимши, такъ пойдетъ...
— Выпимшій, извините, подъ любую музыку пойдетъ!— возразилъ первый.—Вчера тутъ-же вотъ, заиграли „Пой,
ласточка, пой“—вещь прямо меланхолическая, а картузникъ Ластиковъ и пошеіъ съ двумя дамами кадрилью ходить!. Не музыка, извините, плясать заставляетъ, а—вино!..
Распорядитель уходитъ и приказываетъ музыкантамъ „что-нибудь веселое“.
Играютъ „Внизъ по матушкѣ по Волгѣ“.
— „По-о-о-ши-ы-ы-рокому-у-у раздоль-ю-ю! — сейчасъже и подхватываетъ удивительно благообразнаго, почти иконописнаго вида, но совершенно пьяный торговецъ.
— Фи, невѣжество какое!—замѣчаетъ съ сосѣдняго стола „дама“, премированная цвѣтами, но пьющая водку.— Какое мужицкое времяпрепровожденіе!.. У насъ на Солянкѣ въ ресторанѣ тоже оркестръ, но тамъ только оперетки и шинсонетки играютъ...
— „Взбу-у-у-щевалася по го-о-о...“
— Прекратите, господинъ, нельзя-съ!—подходитъ распорядитель.
— Что-о?.. Ты кто?.. — Я распорядитель...
— Ты патріотъ, али жуликъ?.. Какой ты націи?. Ежели ты изъ Бердичева, такъ я тебя сейчасъ очинно обидѣть могу по моему патріотизму, а ежели ты отъ насъ съ Волги, такъ пой и самъ!.. „Ничего-о-о въ волнахъ не ви... Ахъ, да не видно!..“
— Будьте добры прекратить, а иначе я принужденъ вывести васъ... Вонъ дама обижаются...
— Вотъ, Вѣрочка, и я былъ когда-то такимъ-же молодымъ и красивымъ!..
— Возможно, но я, несчастная, не могла быть въ то время твоею женою, такъ какъ не родилась еще!..
— Дама?.. Гдѣ дама?.. Это дама?.. Ежели это дама, такъ я тузъ, а тузъ даму бьетъ!..
И „тузъ“ побилъ-бы даму, но искусигшійся въ такихъ дѣлахъ распорядитель ловко подхватываетъ его въ самое время,
двое слугь тоже въ самый нужный моментъ поспѣваютъ на помощь, и „патріота“ „выносятъ“ изъ зала.
— Несите, несите, а два рубля семь гривенъ за водку и за шаштыкъ я вамъ не отдамъ!—кричитъ онъ. — Сватъ Козьмичъ ,нажилъ я, братъ, два рубля семь гривенъ!..
— Меланхолію какую-нибудь!—приказываетъ музыкантамъ хозяинъ.
Музыканты играютъ нѣчто до того снотворное, что одинъ подовой, убѣгавшись съ утра до потери сознанія, облокачивается спиною о притолоку двери и засыпаетъ.
Засыпаютъ нѣкоторые изъ гостей.
— Двинь въ барабань, Абрамъ Моисеичъ, — тихонько говоритъ хозяинъ турецкому барабану.
Трррахъ!..
Половой бросается впередъ и хватаетъ у гостя толькочто поданный „черкесомъ“ шашлыкъ, а задремавшіе гости встряхиваются и дико озираются.
— Караулъ! — кричитъ какой-то субъектъ, давно уже переставшій занимать своихъ двухъ дамъ и побѣжденный рябиновкою и пивомъ.
— Заснули, Борисъ Терентьевичъ?.. Сонъ видали?— спрашиваютъ дамы.—Свалила васъ рябиновка-то...
— Не рябиновка, а атмосфера очень сурьезная... Эй, дайте воды сельтерской и счетъ! .
— Да-съ, трудно музыкальный репертуаръ по нашему мѣсту составить! — жалуется хозяинъ какому-то гостю.— Одно тѣмъ неудобно, другое—другимъ, а безъ музыки
никакъ невозможно,—кончуррэнція!.. Молодчики, начинайте электричество тушить!.. Комаръ.
— Ты что-же это ранець съ собой таскаешь? Вѣдь, ученья нѣтъ... — А я сегодня именинникъ, и мнѣ папаша подарилъ рубль. Вотъ я и накупилъ Шерлока Холмса, Нага Пинкертона и Ника
Картера, а чтобы ихъ у меня не отобрали, я и запряталъ ихъ въ ранецъ.
господинъ и, ежели что,—можетъ запротоколіть. .
— „Во лузяхъ“ заиграютъ,такъ тоже запляшутъ,—замѣчаетъ другой гость.—Я самъ грѣшнымъ дѣломъ намедни плясалъ въ „Ливорнѣ“ подъ эту пѣсню, насилу вывели меня... Тверезый, конечно, не станетъ плясать, а ежели выпимши, такъ пойдетъ...
— Выпимшій, извините, подъ любую музыку пойдетъ!— возразилъ первый.—Вчера тутъ-же вотъ, заиграли „Пой,
ласточка, пой“—вещь прямо меланхолическая, а картузникъ Ластиковъ и пошеіъ съ двумя дамами кадрилью ходить!. Не музыка, извините, плясать заставляетъ, а—вино!..
Распорядитель уходитъ и приказываетъ музыкантамъ „что-нибудь веселое“.
Играютъ „Внизъ по матушкѣ по Волгѣ“.
— „По-о-о-ши-ы-ы-рокому-у-у раздоль-ю-ю! — сейчасъже и подхватываетъ удивительно благообразнаго, почти иконописнаго вида, но совершенно пьяный торговецъ.
— Фи, невѣжество какое!—замѣчаетъ съ сосѣдняго стола „дама“, премированная цвѣтами, но пьющая водку.— Какое мужицкое времяпрепровожденіе!.. У насъ на Солянкѣ въ ресторанѣ тоже оркестръ, но тамъ только оперетки и шинсонетки играютъ...
— „Взбу-у-у-щевалася по го-о-о...“
— Прекратите, господинъ, нельзя-съ!—подходитъ распорядитель.
— Что-о?.. Ты кто?.. — Я распорядитель...
— Ты патріотъ, али жуликъ?.. Какой ты націи?. Ежели ты изъ Бердичева, такъ я тебя сейчасъ очинно обидѣть могу по моему патріотизму, а ежели ты отъ насъ съ Волги, такъ пой и самъ!.. „Ничего-о-о въ волнахъ не ви... Ахъ, да не видно!..“
— Будьте добры прекратить, а иначе я принужденъ вывести васъ... Вонъ дама обижаются...
— Вотъ, Вѣрочка, и я былъ когда-то такимъ-же молодымъ и красивымъ!..
— Возможно, но я, несчастная, не могла быть въ то время твоею женою, такъ какъ не родилась еще!..
— Дама?.. Гдѣ дама?.. Это дама?.. Ежели это дама, такъ я тузъ, а тузъ даму бьетъ!..
И „тузъ“ побилъ-бы даму, но искусигшійся въ такихъ дѣлахъ распорядитель ловко подхватываетъ его въ самое время,
двое слугь тоже въ самый нужный моментъ поспѣваютъ на помощь, и „патріота“ „выносятъ“ изъ зала.
— Несите, несите, а два рубля семь гривенъ за водку и за шаштыкъ я вамъ не отдамъ!—кричитъ онъ. — Сватъ Козьмичъ ,нажилъ я, братъ, два рубля семь гривенъ!..
— Меланхолію какую-нибудь!—приказываетъ музыкантамъ хозяинъ.
Музыканты играютъ нѣчто до того снотворное, что одинъ подовой, убѣгавшись съ утра до потери сознанія, облокачивается спиною о притолоку двери и засыпаетъ.
Засыпаютъ нѣкоторые изъ гостей.
— Двинь въ барабань, Абрамъ Моисеичъ, — тихонько говоритъ хозяинъ турецкому барабану.
Трррахъ!..
Половой бросается впередъ и хватаетъ у гостя толькочто поданный „черкесомъ“ шашлыкъ, а задремавшіе гости встряхиваются и дико озираются.
— Караулъ! — кричитъ какой-то субъектъ, давно уже переставшій занимать своихъ двухъ дамъ и побѣжденный рябиновкою и пивомъ.
— Заснули, Борисъ Терентьевичъ?.. Сонъ видали?— спрашиваютъ дамы.—Свалила васъ рябиновка-то...
— Не рябиновка, а атмосфера очень сурьезная... Эй, дайте воды сельтерской и счетъ! .
— Да-съ, трудно музыкальный репертуаръ по нашему мѣсту составить! — жалуется хозяинъ какому-то гостю.— Одно тѣмъ неудобно, другое—другимъ, а безъ музыки
никакъ невозможно,—кончуррэнція!.. Молодчики, начинайте электричество тушить!.. Комаръ.