— Вы почему-же у насъ не были съ визитомъ?
— Да вашъ домъ по списку стоялъ у меня семнадцатымъ, а я уже на двѣнадцатомъ ничего не понималъ, съ четырнадцатаго-же меня отпрівили въ участокъ съ дворникомъ... Весьма трудно молодымъ ліодямъ, у которыхъ много знакомыхъ, дѣлать визиты!.
— Отчего это у васъ такіе рѣдкіе волосы стали, добрѣйшій?
— А оттого, милѣйшій, и рѣдкіе, что я очень часто съ женою
во взглядахъ не схожусь!..
— Пилъ... Какъ можно не нить, ежели я семнадцатый визитъ къ вамъ дѣлаю?.. Пилъ, достаточно пилъ, а только всё-же жажду имѣю... Это у васъ что зелеиенькое-то?..
— На смородиновыхъ почкахъ настойка...
— Хорошая вещь для утоленія жажды... Съ праздничкомъ съ великимъ... Матрена Ивановна, Захаръ Андреевичъ, дѣточки любезныя, за ваше здоровье! А красненькое что это такое?..
— Это малиновая настойка домашняя...
— Малиновую послѣ будемъ пробовать, а теперь можно еще зелененькой... Веселый праздникъ, пріятный, торжественный, а только трудно человѣку, у котораго большое знакомство и которому приходится Много визитовъ дѣлать... Ахъ, трудно!.. Съ де
сяти часовъ утра перваго дня и вотъ до сего часа почти без
прерывно визиты дѣлаю, домой только за тѣмъ и пріѣзжаешь, чтобы сбрую перемѣнить... Одежу дашь горничной почистить, горничная да. жена пятна выведутъ всякими тамъ домашними химіями, надѣнешь чистую сорочку, свѣжій бѣлый галстучекъ и опять полетѣлъ... Такъ вотъ съ утра перваго дня и путешествую, а на сегодняшній день даже и ночевалъ, визиты дѣлая... Такъ навизитился вчера, что чуть-чуть не померъ, еще-бы немножко, ну, и конецъ погибъ-бы при исполненіи служебныхъ обязан
ностей... Къ послѣднему поѣхалъ Щляпкину и только къ тетушкѣ
Аграфенѣ Степановнѣ хотѣлъ отъ него заѣхать, потому какъ она рядомъ почти живетъ... Пріѣхалъ часу въ четвертомъ пополудни, а у него пѣвчіе угощаются, отъѣздили и къ нему послѣднему отдыхать... Извѣстно-ли вамъ какъ басы пыотъ?.. Много видалъ я пьющихъ людей, а такихъ, какъ басъ Постаментовъ, не видывалъ... Подошелъ ко мпѣ этотъ басъ и говоритъ: „Лицо,—гово
ритъ,—у васъ очень пріятное, и хотѣлось-бы мнѣ съ вами на брудершафтъ выпить“... Посмотрѣлъ я на него, а у пего лицо тоже пріятное, хоша и пьяное... „Очень,—говорю,—пріятно съ
такимъ знаменитымъ басомъ выпить“, ну, и хочу налить въ рюмки рябиновки, а онъ отстранилъ отъ меня и рюмки, и бутылку да п говоритъ: „Ежели,—говоритъ,—я басъ, да еще знаменитый, такъ со мною изъ рюмокъ рябиновую дрянь пить не подобаетъ, а надо выпить россійскаго казеннаго и не иначе, какъ изъ стакана“......Не иначе?“—спрашиваю. „Не иначе“,—говоритъ. Ну, и налилъ два чайныхъ стакана казеннаго, а вѣдь я ужь передъ
этимъ и казенное, и не казенное, и всякое пилъ, а когда мы съ нимъ этотъ церемоніалъ продѣлали, такъ другой басъ ко мнѣ съ
такимъ-же предложеніемъ, а потомъ еще какіе-то баритоны и тенора подходили, ну, конечно, я и дошелъ... Какъ ужь я въ опочивальнѣ у хозяина очутился, не помню, а только всталъ се
годня утромъ, попросилъ чистую сорочку, бѣлымъ галстучкомъ позанмствовался и опять поѣхалъ съ визитами... Записочка у меня была приготовлена съ перечисленіемъ всѣхъ тѣхъ, которымъ надо было визиты сдѣлать, но записочку эту между прочимъ я гдѣ-то утерялъ и, мозкете себѣ представитъ, до такой сте
пени съ пѣвчими память потерялъ, что вторично поѣхалъ къ тѣмъ, у которыхъ ужь былъ... Оно, конечно, это ничего, потому лишнее почтеніе не мѣшаетъ и не даромъ сказано, что „лучше пересолить, чѣмъ не досолить“, по тѣмъ не менѣе, въ которыхъ домахъ было довольно совѣстію, когда обнаружилось, что я ужъ второй разъ пріѣзжаю... У Сатиновыхъ горничная меня обличала, когда я выходилъ отъ нихъ, и, смѣясь довольно коварно, ска
зала, что я ужь второй разъ, а у Яшкиныхъ мальчишка, сынишка Яшкина, при всѣхъ сконфузилъ,—смотритъ на меня, паршивецъ, въ носу ковыряетъ и говоритъ: „А этотъ дядя у насъ ужь вчера былъ!“... Ну, смѣхъ поднялся, кой-какіе знакомые дразнить на
чали, такъ что я едва выкатился... У васъ, драгоцѣнная Матрена Ивановна, я не во второй разъ?
— Нѣтъ, Мартынъ Савельевичъ, изволили въ первый разъ сегодня придти...
— Такъ-съ, такъ-съ, очень пріятно-съ... Ежели, паче чаянія, я завтра опять пріѣду, такъ вы ужь скажите вашей горничной, чтобы она меня не пускала. Полозкнмъ, люди вы добрые, хорошіе, не осудите, а все-же неловко... Это супенъ у васъ?
— Да, Мартынъ Савельевичъ, супъ... Изъ спаржи супъ, очень, казкется, вкусный...
— Дозвольте, драгоцѣнная, тарелочку! Со Страстной недѣли никакого супа не ѣлъ,—все только закуска да закуска, пасха да куличъ... Да-съ, визиты вещь пріятная, но въ то-же время и тяжкая.
И визитеръ принялся кушать супъ.
А. Пазухинъ
— Да вашъ домъ по списку стоялъ у меня семнадцатымъ, а я уже на двѣнадцатомъ ничего не понималъ, съ четырнадцатаго-же меня отпрівили въ участокъ съ дворникомъ... Весьма трудно молодымъ ліодямъ, у которыхъ много знакомыхъ, дѣлать визиты!.
— Отчего это у васъ такіе рѣдкіе волосы стали, добрѣйшій?
— А оттого, милѣйшій, и рѣдкіе, что я очень часто съ женою
во взглядахъ не схожусь!..
— Пилъ... Какъ можно не нить, ежели я семнадцатый визитъ къ вамъ дѣлаю?.. Пилъ, достаточно пилъ, а только всё-же жажду имѣю... Это у васъ что зелеиенькое-то?..
— На смородиновыхъ почкахъ настойка...
— Хорошая вещь для утоленія жажды... Съ праздничкомъ съ великимъ... Матрена Ивановна, Захаръ Андреевичъ, дѣточки любезныя, за ваше здоровье! А красненькое что это такое?..
— Это малиновая настойка домашняя...
— Малиновую послѣ будемъ пробовать, а теперь можно еще зелененькой... Веселый праздникъ, пріятный, торжественный, а только трудно человѣку, у котораго большое знакомство и которому приходится Много визитовъ дѣлать... Ахъ, трудно!.. Съ де
сяти часовъ утра перваго дня и вотъ до сего часа почти без
прерывно визиты дѣлаю, домой только за тѣмъ и пріѣзжаешь, чтобы сбрую перемѣнить... Одежу дашь горничной почистить, горничная да. жена пятна выведутъ всякими тамъ домашними химіями, надѣнешь чистую сорочку, свѣжій бѣлый галстучекъ и опять полетѣлъ... Такъ вотъ съ утра перваго дня и путешествую, а на сегодняшній день даже и ночевалъ, визиты дѣлая... Такъ навизитился вчера, что чуть-чуть не померъ, еще-бы немножко, ну, и конецъ погибъ-бы при исполненіи служебныхъ обязан
ностей... Къ послѣднему поѣхалъ Щляпкину и только къ тетушкѣ
Аграфенѣ Степановнѣ хотѣлъ отъ него заѣхать, потому какъ она рядомъ почти живетъ... Пріѣхалъ часу въ четвертомъ пополудни, а у него пѣвчіе угощаются, отъѣздили и къ нему послѣднему отдыхать... Извѣстно-ли вамъ какъ басы пыотъ?.. Много видалъ я пьющихъ людей, а такихъ, какъ басъ Постаментовъ, не видывалъ... Подошелъ ко мпѣ этотъ басъ и говоритъ: „Лицо,—гово
ритъ,—у васъ очень пріятное, и хотѣлось-бы мнѣ съ вами на брудершафтъ выпить“... Посмотрѣлъ я на него, а у пего лицо тоже пріятное, хоша и пьяное... „Очень,—говорю,—пріятно съ
такимъ знаменитымъ басомъ выпить“, ну, и хочу налить въ рюмки рябиновки, а онъ отстранилъ отъ меня и рюмки, и бутылку да п говоритъ: „Ежели,—говоритъ,—я басъ, да еще знаменитый, такъ со мною изъ рюмокъ рябиновую дрянь пить не подобаетъ, а надо выпить россійскаго казеннаго и не иначе, какъ изъ стакана“......Не иначе?“—спрашиваю. „Не иначе“,—говоритъ. Ну, и налилъ два чайныхъ стакана казеннаго, а вѣдь я ужь передъ
этимъ и казенное, и не казенное, и всякое пилъ, а когда мы съ нимъ этотъ церемоніалъ продѣлали, такъ другой басъ ко мнѣ съ
такимъ-же предложеніемъ, а потомъ еще какіе-то баритоны и тенора подходили, ну, конечно, я и дошелъ... Какъ ужь я въ опочивальнѣ у хозяина очутился, не помню, а только всталъ се
годня утромъ, попросилъ чистую сорочку, бѣлымъ галстучкомъ позанмствовался и опять поѣхалъ съ визитами... Записочка у меня была приготовлена съ перечисленіемъ всѣхъ тѣхъ, которымъ надо было визиты сдѣлать, но записочку эту между прочимъ я гдѣ-то утерялъ и, мозкете себѣ представитъ, до такой сте
пени съ пѣвчими память потерялъ, что вторично поѣхалъ къ тѣмъ, у которыхъ ужь былъ... Оно, конечно, это ничего, потому лишнее почтеніе не мѣшаетъ и не даромъ сказано, что „лучше пересолить, чѣмъ не досолить“, по тѣмъ не менѣе, въ которыхъ домахъ было довольно совѣстію, когда обнаружилось, что я ужъ второй разъ пріѣзжаю... У Сатиновыхъ горничная меня обличала, когда я выходилъ отъ нихъ, и, смѣясь довольно коварно, ска
зала, что я ужь второй разъ, а у Яшкиныхъ мальчишка, сынишка Яшкина, при всѣхъ сконфузилъ,—смотритъ на меня, паршивецъ, въ носу ковыряетъ и говоритъ: „А этотъ дядя у насъ ужь вчера былъ!“... Ну, смѣхъ поднялся, кой-какіе знакомые дразнить на
чали, такъ что я едва выкатился... У васъ, драгоцѣнная Матрена Ивановна, я не во второй разъ?
— Нѣтъ, Мартынъ Савельевичъ, изволили въ первый разъ сегодня придти...
— Такъ-съ, такъ-съ, очень пріятно-съ... Ежели, паче чаянія, я завтра опять пріѣду, такъ вы ужь скажите вашей горничной, чтобы она меня не пускала. Полозкнмъ, люди вы добрые, хорошіе, не осудите, а все-же неловко... Это супенъ у васъ?
— Да, Мартынъ Савельевичъ, супъ... Изъ спаржи супъ, очень, казкется, вкусный...
— Дозвольте, драгоцѣнная, тарелочку! Со Страстной недѣли никакого супа не ѣлъ,—все только закуска да закуска, пасха да куличъ... Да-съ, визиты вещь пріятная, но въ то-же время и тяжкая.
И визитеръ принялся кушать супъ.
А. Пазухинъ