— Какое-же „дѣльце“ на второй день праздника Пасхи?—въ одинъ голосъ спросили и супруга, и теща.
— У коммерческаго человѣка дѣльце всегда найдется,—внушительно отвѣтилъ онъ,-—Это которые праздные люди, у тѣхъ дѣдовъ не бываетъ, а у насъ завсегда дѣла...
Дамы его не удерживали и остались играть въ карты, тѣмъ болѣе, что довольно поутомились и въ манежъ ихъ не особенно тянуло.
Козьма Нпконовичъ вышелъ изъ дома тещи, надвинулъ свой блестящій новенькій цилиндръ на правое ухо и пошелъ пѣшкомъ, приказавъ кучеру ждать хозяйки.
Шелъ онъ до перваго ресторана, гдѣ стоятъ лихачи на дутыхъ шинахъ, и нанялъ тутъ одного изъ таковыхъ, порядивъ его „по часамъ“.
— Въ манежъ!—приказалъ Козьма Никоновичъ, усаживаясь ьъ пролетку.
Теперешнія манежныя гулянья далеко ужь не тѣ. чѣмъ они были въ недавнюю старину, но тѣмъ не менѣе Козьма Никоновичъ, какъ настоящій московскій обыватель, вѣрный традиціямъ, не могъ не побывать на пасхальномъ гуляньѣ въ манежѣ и сдѣлалъ честь этому гулянью.
Въ манежѣ сейчасъ-же нашлось нѣсколько такихъ-же вѣрныхъ традиціямъ пріятелей, и съ однимъ изъ нихъ Козьма Никоновичъ усѣлся въ буфетѣ распить бутылочку красненькаго.
— Ты, Никонычъ, куда отсюда?—спросилъ пріятель,—Домой, что-ли?..
— Да какъ-же это „домой“, ежели сейчасъ дни праздничные?
— Это правильно,—дни теперь самые надлежащіе, и домой дѣйствительно какъ-будто-бы незачѣмъ... И поѣхали за черту города.
За чертой города „чертили“, какъ потомъ острилъ Козьма Никоновичъ.
Вернулся Козьма Никоновичъ домой въ шестомъ часу утра и на вопросъ супруги, гдѣ онъ былъ до сей поры, отвѣчалъ неопредѣленно и уклончиво,

НА СВЯТОЙ НЕДѢЛѢ.

— Много роздали на чай на Пасхѣ, Иванъ Максимовичъ?
— Ну, что, пустяки все это, а скверно вотъ, что самого меня главный нашъ покупатель „на чай пригласилъ!..
(Картинка).
На четвертый день Пасхи онъ уже усталъ.
Онъ, Козьма Никоновичъ Гребешковъ,—московскій обыватель, настоящій московскій обыватель, со всѣми особенностями этого
обывателя, вѣрный стариннымъ традиціямъ и свято исполняющій все то, что полагается исполнять обывателю.
Великимъ постомъ онъ постился, не очень ужь сильно постился, бывали этакіе „проскачки“, какъ онъ выражается, но тѣмъ не менѣе постился. Въ дни „вербъ“ гулялъ на Красной площади, а въ два послѣдніе дня катался тамъ „съ фамиліей“, показывая Москвѣ жирныхъ, лоснящихся лошадей своихъ, показывая новое ландо, показывая новыя шляпы и туалеты жены и дочки.
Страстную недѣлю онъ ужь постился по-настоящему и если посѣщалъ трактиръ, такъ для того только, чтобы поговорить о дѣлахъ и большею частью кушалъ тамъ только чай съ изюмцемъ и съ
миндальнымъ молокомъ, а если, взалкавъ, и принималъ пищу, такъ лишь грибную; водочки выпивалъ передъ обѣдомъ „по единой“.
Свѣтлую заутреню и обѣдню отстоялъ въ приходскомъ храмѣ своемъ, явившись туда „во всемъ парадѣ“-—съ орденомъ Святыя Анны въ ігетлйцѣ и съ двумя медалями, потомъ честь честью
разговѣлся дома, часика три поспалъ, потомъ принялъ явившихся поздравить съ праздникомъ подчиненныхъ, роздалъ кому слѣдуетъ наградныя и чаевыя и поѣхалъ дѣлать визиты.
Дѣлалъ онъ визиты до самаго вечера, потомъ скушалъ домашній обѣдъ свой и отошелъ ко сну гораздо раньше обыкновеннаго.
Ну, а со второго дня праздника и пошло все но программѣ.
Утромъ пришлось сдѣлать еще нѣсколько визитовъ, изъ числа тѣхъ, которые „попроще“.
Обѣдалъ онъ съ супругою у тещи и „обѣдалъ не слишкомъ чтобы очень“, какъ онъ объяснялъ потомъ.
Послѣ обѣда супруга предложила-было ему поѣхать въ манежъ, но онъ сказалъ, что не можетъ, что въ манежъ поѣдетъ на третій день, а что сегодня ему предстоитъ одно „дѣльце“.
— Вы просите руки моей племянницы, но извѣстно-ли вамъ, что она бѣдная дѣвушка?
— Меня интересуетъ болѣе то, что у нея богатый дядюшка-съ!..