— Вы—дантистъ?
— Это только по паспорту, а въ дѣйствительности я биржевой заяцъ.
— Препону неположили-бы...
— Они-то?.. Да они сами не дождутся сихъ дней и тоже только теперь дышать да оживать начинаютъ!..
И приказчики стали веселы, да и много такихъ веселыхъ теперь по Москвѣ, незадолго до ярмарки. .
Се Муа.

По-модному.

(Набросокъ съ натуры).
Широчайшая стеклянная терраса солидной купеческой дачи. „Сама“, пудовъ восьми съ хвостикомъ, среднихъ лѣтъ, въ какомъ-то балахонѣ, чиститъ, сортируетъ и отбираетъ горы клубники. Передъ ней три громадныхъ миски; въ первой самая спѣлая и крупная ягода—для себя; во второй средняя—для гостей и въ третьей мятая, съ пятнами, вообще бракъ,-—для „подарочнаго“ варенья бѣднымъ родственникамъ, захожимъ странницамъ и т. д.
„Сам?.“ поминутно вздыхаетъ на всю террасу...
На террасъ показывается сосѣдка, тоже женщина сырая, приблизительно такого-же вѣса.
„Сама“ поднялась ей на-встрѣчу:
— Наталья Марковна, драгоцѣнная ты моя, тебя-ли я вижу? Охъ, какъ ты въ пору-то!
— Что такъ? Аль что приключилось? Занеможилось? Сейчасъ поможемъ—разсказывай !
— Здоровье-то ничего и апекитъ какъ слѣдуетъ, только вотъ тоска какая-то заѣла... Ну, вотъ сосетъ и сосетъ, просто страсть!..
— Эка невидаль—тоска! Это у меня часто бываетъ, такъ я что дѣлаю: какъ засосетъ, такъ я сейчасъ сяду да и поѣмъ какъ слѣдуетъ, хоть безо времени и что ни попадется,—колбаса, такъ колбасу, телятина, такъ телятину, потомъ залью это все сверху чаемъ, и всю тоску какъ рукой сниметъ... Попробуй!
— Охъ, не поможетъ,—у меня тоска-то домашняя: „самъ“ опять дуритъ... У него вѣдь все, чтобы но-модному, что у другихъ, то и у него. Наглядѣлся тутъ какъ-то на летателей и давай это сейчасъ дворнѣ ероплантъ разъяснять; посадилъ ихъ въ кухнѣ, по
ставилъ имъ ведро пива, чтобы только его слушали, а самъ глушитъ водку да разсказываетъ, для чего ероплантъ придумали... Только по его словамъ выходитъ, что только за тѣмъ ероплантъ и придумали, чтобы къ „Яру“ летать, ежели дорога грязна и не проѣдешь... Съ недѣлю такъ промаячилъ.
— Ну, а теперь что-же?
- И не говори, прямо стыдно сказать—съ бабами якшаться началъ...
— Вотъ тебѣ разъ! Ужь, кажется, это на него совсѣмъ непохоже...
— Не то, милая, совсѣмъ не то ! Попалъ онъ на-дняхъ въ „Эрмитажъ“, гдѣ бабы борются, насмотрѣлся и вотъ теперь, какъ выпьетъ, такъ сейчасъ кухарку Маланью да коровницу Олимпіаду въ гостинную, дворню соберетъ, колокольчикъ въ руки и кричитъ: „адле, борись!“. А тѣ и рады, потому каждой за борьбу по цѣлковому, да которая поборетъ, той еще цѣлковый, а остальнымъ угощеніе... Думаю сегодня уѣхать къ тетушкѣ Глафирѣ на это время въ Таганку, а то житья нѣтъ,—какъ увидитъ, сейчасъ крикъ: „мать! Алле, борись!“.
Гдѣ-то вдали послышались грузные, невѣрные шаги...
—- „Самъ“ ! —шепнула „сама“, и обѣ женщины, несмотря на свою толщину, съ легкостью горныхъ газелей проскочили садомъ на дачу къ сосѣдкѣ.
На порогѣ появился „самъ“, уже достаточно нагрузившійся.
Мать, алл... Н-никого... II пон-иять не м-м-могу, гдѣ этта нація?
Колокольчикъ.
Изданіе Т-ва Н. И. Пастухова.
Редакторъ Ѳ. К. Ивановъ.