— Это,—-говорю,—остатокъ трагизма. — Ну, когда онъ у васъ совсѣмъ пройдетъ, тогда и приходите. „Сорвалось!“
26 августа.
Что мнѣ заложить? Плащъ или старое пальто, которое мнѣ служитъ одѣяломъ? Думаю—пальто, въ плащѣ я выгляжу все-таки героемъ.
Ходилъ въ ломбардъ; оцѣнщикъ осмотрѣлъ пальто и молча возвратилъ.
— Что-же?—спрашиваю.
— Ничего,—отвѣчаетъ.—Проходите, не задерживайте.
Вышелъ изъ ломбарда, несолоно похлебавши... Вышелъ, остановился у подъѣзда и невольно спросилъ себя: „быть или не быть?“.
30 августа.
Зашелъ въ трактиръ. Нарочно завернулся въ плащъ какъ можно картиннѣе, но никакого впечатлѣнія. Оглядѣлся,—и икого зн акомыхъ.
Трактиръ купеческій, а между, тѣмъ никто не обратилъ вниманія.
Какой упадокъ, какой страшный упадокъ! Прежде, бывало, купцы въ трагика, какъ раки въ утопленника, впивались, а теперь? Нуль вниманія и куль презрѣнія.
Вчера спустилъ визитку, хожу въ одномъ альмавивѣ.
1 сентября.
Предлагалъ себя на амплуа комика.
— Переполнено, — говорятъ. — Нынче комиками хоть прудъ пруди...
— Да я,—говорю,—ѣсть хочу... — Идите въ театральное бюро... Въ „бюро“ сказали:
— Вы не членъ, мы помогаемъ только членамъ...
Пошелъ изъ театральнаго „бюро“ въ „бюро“ похоронныхъ про
цессій.
— Почему это у тебя такая жидкая бороденка, Мойша?
— Ахъ, это потому, Абрамъ Соломоновичъ, что я беру очень хорошіе пруценты съ горячихъ и вспыльчивыхъ молодыхъ господъ!..
*** Радуемся за нашего балетмейстера г. Горскаго. Ему поручено будетъ поставить балетъ въ Петербургѣ... Виватъ !
Теперь и сѣвера столица убѣдится,
Что никуда нашъ Горскій ие годится.
*** Начальникъ репертуара петербургскихъ театровъ г. Котляревскій на вопросъ о „кризисѣ“ драматургій высказался:
— Помилуйте, какой кризисъ, если наши драматурги круглый годъ разрѣшаются пьесами плохого качества!.. Теперь пьесы—фабричнаго производства, которое идетъ вразрѣзъ съ здравымъ смысломъ.
Г. Котляревскій въ концѣ заявилъ:
— Не могу понять мотивовъ такой плодовитости.
Ахъ, если-бы наши управляющіе театрами могли понимать, можетъ-быть, и фабричнаго производства не было-бы.
15 августа.
Остался безъ ангажемента... Гм!.. Надо переходить на амплуа „благородныхъ отцовъ“,—трагики не въ модѣ...
Да! Понизились вкусы, значительно понизились.
Трагикъ—и вдругъ безъ мѣста. Печально, очень печально... „Карету мнѣ, карету!“
25 августа.
Предложилъ себя на амплуа „благородныхъ отцовъ“. Дали репетицію, послѣ репетиціи сказали:
— Этотъ номеръ у васъ не пройдетъ. — Почему?
— Да очень вы рявкаете... Помилуйте ! Говорите: „дочь моя, будь счастлива“, а сами гремите голосомъ, какъ Филономъ желѣзнымъ листомъ въ первомъ актѣ „Прекрасной Елены“.
— Вы не за билетомъ-ли въ Большой театръ па сегодняшній спектакль?
— Да...
— Но ходите, батюшка,—со вчерашняго утра нѣтъ уже ни одного билета!
— Да развѣ сегодня поетъ Шаляпинъ?
— Нѣтъ, но кто-то пустилъ слухъ, что будетъ другой скандалъ...
26 августа.
Что мнѣ заложить? Плащъ или старое пальто, которое мнѣ служитъ одѣяломъ? Думаю—пальто, въ плащѣ я выгляжу все-таки героемъ.
Ходилъ въ ломбардъ; оцѣнщикъ осмотрѣлъ пальто и молча возвратилъ.
— Что-же?—спрашиваю.
— Ничего,—отвѣчаетъ.—Проходите, не задерживайте.
Вышелъ изъ ломбарда, несолоно похлебавши... Вышелъ, остановился у подъѣзда и невольно спросилъ себя: „быть или не быть?“.
30 августа.
Зашелъ въ трактиръ. Нарочно завернулся въ плащъ какъ можно картиннѣе, но никакого впечатлѣнія. Оглядѣлся,—и икого зн акомыхъ.
Трактиръ купеческій, а между, тѣмъ никто не обратилъ вниманія.
Какой упадокъ, какой страшный упадокъ! Прежде, бывало, купцы въ трагика, какъ раки въ утопленника, впивались, а теперь? Нуль вниманія и куль презрѣнія.
Вчера спустилъ визитку, хожу въ одномъ альмавивѣ.
1 сентября.
Предлагалъ себя на амплуа комика.
— Переполнено, — говорятъ. — Нынче комиками хоть прудъ пруди...
— Да я,—говорю,—ѣсть хочу... — Идите въ театральное бюро... Въ „бюро“ сказали:
— Вы не членъ, мы помогаемъ только членамъ...
Пошелъ изъ театральнаго „бюро“ въ „бюро“ похоронныхъ про
цессій.
— Почему это у тебя такая жидкая бороденка, Мойша?
— Ахъ, это потому, Абрамъ Соломоновичъ, что я беру очень хорошіе пруценты съ горячихъ и вспыльчивыхъ молодыхъ господъ!..
*** Радуемся за нашего балетмейстера г. Горскаго. Ему поручено будетъ поставить балетъ въ Петербургѣ... Виватъ !
Теперь и сѣвера столица убѣдится,
Что никуда нашъ Горскій ие годится.
*** Начальникъ репертуара петербургскихъ театровъ г. Котляревскій на вопросъ о „кризисѣ“ драматургій высказался:
— Помилуйте, какой кризисъ, если наши драматурги круглый годъ разрѣшаются пьесами плохого качества!.. Теперь пьесы—фабричнаго производства, которое идетъ вразрѣзъ съ здравымъ смысломъ.
Г. Котляревскій въ концѣ заявилъ:
— Не могу понять мотивовъ такой плодовитости.
Ахъ, если-бы наши управляющіе театрами могли понимать, можетъ-быть, и фабричнаго производства не было-бы.
Поприщинъ № 2-й. Изъ дневника безработнаго артиста.
15 августа.
Остался безъ ангажемента... Гм!.. Надо переходить на амплуа „благородныхъ отцовъ“,—трагики не въ модѣ...
Да! Понизились вкусы, значительно понизились.
Трагикъ—и вдругъ безъ мѣста. Печально, очень печально... „Карету мнѣ, карету!“
25 августа.
Предложилъ себя на амплуа „благородныхъ отцовъ“. Дали репетицію, послѣ репетиціи сказали:
— Этотъ номеръ у васъ не пройдетъ. — Почему?
— Да очень вы рявкаете... Помилуйте ! Говорите: „дочь моя, будь счастлива“, а сами гремите голосомъ, какъ Филономъ желѣзнымъ листомъ въ первомъ актѣ „Прекрасной Елены“.
— Вы не за билетомъ-ли въ Большой театръ па сегодняшній спектакль?
— Да...
— Но ходите, батюшка,—со вчерашняго утра нѣтъ уже ни одного билета!
— Да развѣ сегодня поетъ Шаляпинъ?
— Нѣтъ, но кто-то пустилъ слухъ, что будетъ другой скандалъ...