проступками по службѣ былъ переведенъ въ армію. Дуэль не имѣла печальныхъ послѣдствій и кончилась для соперниковъ обоюдными царапинами.
Прибывъ въ Песковскъ, Фламманштейнъ быстро ознакомился съ тамошнимъ обществомъ и держалъ себя какъ свободный, холостой человѣкъ. Князь Мерчинскій упро
силъ его оставить Климентипу въ Петербургѣ, обѣщая ходатайствовать о прощеніи Фламманштейпа; послѣдній не настаивалъ, можетъ быть даже былъ радъ, и поѣхалъ одинъ.
Ближе всѣхъ изъ своихъ товарищей по службѣ Фламмапштейиъ сошелся съ штабъ-ротмистромъ Заварыкинымъ, человѣкомъ серіознымъ и совершенно противопо
ложнаго характера. Заварыкинъ былъ флегматикъ, угрюмъ и скупъ на слова; по эти-то качества и привлекли къ нему вѣтреннаго Фламманштейна. Съ перваго дня зна
комства угрюмый Заварыкинъ далъ кличку гвардейцу «шальной». Это было сказано въ кругу офицеровъ;
Фламманштейнъ узналъ объ этомъ, но вмѣсто того, чтобы обидѣться и попросить отъ штабъ-ротмистра извиненія, какъ всѣ ожидали, Фламманштейнъ расхохотался и самъ поѣхалъ къ Заварыкину.
— Да, вы отгадали, сказалъ онъ ему весело, протягивая руку, благодарю васъ за вѣрное опредѣленіе меня: я дѣйствительно шальной!... Выпьемъ же за это...
Эта не злобливость молодаго человѣка и веселость поправилась суровому штабъ-ротмистру, онъ крѣпко сжалъ руку Фламманштейна и серіозно проговорилъ, наклоняя голову.
— Простите меня... Я былъ очень не остороженъ. Вы имѣете право требовать отъ меня удовлетворенія...
— Э!... Беззаботно воскликнулъ поручикъ,—полноте объ этомъ... Я не имѣю привычки сердиться за правду...
Можетъ быть у насъ случатся такія важныя причины, что намъ необходимо будетъ пустить другъ другу пулю въ лобъ или сердце, и тогда мы это сдѣлаемъ, а пока, выпьемъ.
Дружба подъ этимъ условіемъ была заключена и имѣла роковыя послѣдствія.
V.
Штабъ-ротмистръ Заварыкинъ пользовался въ кружкѣ офицеровъ и въ ІІесковскомъ обществѣ полнымъ ува
женіемъ, какъ служака и человѣкъ прямаго, честнаго характера и образа мыслей; при этомъ Заварыкинъ былъ безукоризненнаго поведенія и имѣлъ хорошія жизнен
ныя средства. Въ Песковскѣ онъ былъ самый завидный женихъ. Помѣщикъ Платонъ Михайловичъ Родіоновъ, имѣвшій обширныя помѣстья близь Песковска и служившій, года за два до происшествія, мѣстнымъ предводителемъ дворянства, зналъ покойнаго отца Заварыкина
и его самого съ самаго дѣтства. Онъ былъ старше Заварыкина всего на десять лѣтъ. Они были почти това
рищи, учась въ одной гимназіи: Родіоновъ оканчивалъ курсъ въ 7 классѣ, когда Заварыкинъ находился въ первомъ классѣ; кромѣ того, они были сосѣди по имѣ
ніямъ. Дочь Родіонова, эту раненую красавицу дѣвушку, Маргариту Платоновну, Заварыкинъ, будучи юнкеромъ, послѣ окончанія курса въ гимназіи, нянчилъ на своихъ рукахъ и въ шутку надъ нимъ смѣялись, что она его
невѣста. Смерть жены заставила Родіонова помѣстить десятилѣтнюю Маргариту въ институтъ, гдѣ она про
была 6 лѣтъ. Заварыкшгъ все время не видалъ её, а потому былъ поражонъ и изумленъ, встрѣтя её по возвращеніи къ отцу вполнѣ развившейся и сформировав
шейся дѣвушкою. Въ домѣ Родіоновыхъ Заварыкинъ былъ принятъ какъ свой. Штабъ-ротмистръ страстно влюбился въ Маргариту; назойливая мысль жениться на ней не давала ему покоя, но онъ видѣлъ, что своею особою не производитъ никакого впечатлѣнія на дѣвушку.
Тотчасъ по пріѣздѣ Маргарита узнала его и установила самыя неблагопріятныя, для влюбленнаго человѣка сред
нихъ лѣтъ и обыкновенной физіономіи, отношенія, а именно: она стала называть его такъ, какъ въ дѣтствѣ: «дядя, Петруша, Дмитріевичъ»... Она почитала, уважала его, желала всего хорошаго, въ томъ числѣ пре
красную невѣсту, была искренно расположена къ нему, по объ увлеченіи и страсти—не было и помину... бѣдный штабъ-ротмистръ мучился и терзался, проводя без
сонныя ночи... Но за него былъ отецъ дѣвушки. Онъ видѣлъ, что происходитъ въ сердцѣ Заварыкина и на
ходилъ счастье своею дочери въ замужествѣ за нимъ. Позвавъ однажды штабсъ-ротмистра въ кабинетъ, Ро
діоновъ самъ предложилъ ему руку своей дочери. Заварыкинъ былъ на седьмомъ небѣ, а особенно послѣ того, какъ черезъ день Платонъ Михайловичъ прислалъ къ пему письмо о согласіи дочери на этотъ бракъ. Мар
не то, чтобы всѣ жребіи были для нея равны, но она никого не любила, не испытала этого чувства еще, не имѣла ничего противъ Заварыкина дурнаго, а лишь хо
рошее... Притомъ боялась отказомъ огорчить отца. Она и согласилась...
VI.
«Па всякаго мудреца довольно простоты», говоритъ пословица. Она назидательна была для Заварыкина. Вмѣсто того, чтобы поторопиться сватьбою, какъ на
стаивалъ отецъ, онъ, ставъ въ новыя отношенія къ Маргаритѣ, желая ей понравиться и заслужить любовь ея,—отложилъ добровольно сватьбу на нѣсколько мѣсяцевъ. Положимъ, это со стороны Заварыкина и честно,
Прибывъ въ Песковскъ, Фламманштейнъ быстро ознакомился съ тамошнимъ обществомъ и держалъ себя какъ свободный, холостой человѣкъ. Князь Мерчинскій упро
силъ его оставить Климентипу въ Петербургѣ, обѣщая ходатайствовать о прощеніи Фламманштейпа; послѣдній не настаивалъ, можетъ быть даже былъ радъ, и поѣхалъ одинъ.
Ближе всѣхъ изъ своихъ товарищей по службѣ Фламмапштейиъ сошелся съ штабъ-ротмистромъ Заварыкинымъ, человѣкомъ серіознымъ и совершенно противопо
ложнаго характера. Заварыкинъ былъ флегматикъ, угрюмъ и скупъ на слова; по эти-то качества и привлекли къ нему вѣтреннаго Фламманштейна. Съ перваго дня зна
комства угрюмый Заварыкинъ далъ кличку гвардейцу «шальной». Это было сказано въ кругу офицеровъ;
Фламманштейнъ узналъ объ этомъ, но вмѣсто того, чтобы обидѣться и попросить отъ штабъ-ротмистра извиненія, какъ всѣ ожидали, Фламманштейнъ расхохотался и самъ поѣхалъ къ Заварыкину.
— Да, вы отгадали, сказалъ онъ ему весело, протягивая руку, благодарю васъ за вѣрное опредѣленіе меня: я дѣйствительно шальной!... Выпьемъ же за это...
Эта не злобливость молодаго человѣка и веселость поправилась суровому штабъ-ротмистру, онъ крѣпко сжалъ руку Фламманштейна и серіозно проговорилъ, наклоняя голову.
— Простите меня... Я былъ очень не остороженъ. Вы имѣете право требовать отъ меня удовлетворенія...
— Э!... Беззаботно воскликнулъ поручикъ,—полноте объ этомъ... Я не имѣю привычки сердиться за правду...
Можетъ быть у насъ случатся такія важныя причины, что намъ необходимо будетъ пустить другъ другу пулю въ лобъ или сердце, и тогда мы это сдѣлаемъ, а пока, выпьемъ.
Дружба подъ этимъ условіемъ была заключена и имѣла роковыя послѣдствія.
V.
Штабъ-ротмистръ Заварыкинъ пользовался въ кружкѣ офицеровъ и въ ІІесковскомъ обществѣ полнымъ ува
женіемъ, какъ служака и человѣкъ прямаго, честнаго характера и образа мыслей; при этомъ Заварыкинъ былъ безукоризненнаго поведенія и имѣлъ хорошія жизнен
ныя средства. Въ Песковскѣ онъ былъ самый завидный женихъ. Помѣщикъ Платонъ Михайловичъ Родіоновъ, имѣвшій обширныя помѣстья близь Песковска и служившій, года за два до происшествія, мѣстнымъ предводителемъ дворянства, зналъ покойнаго отца Заварыкина
и его самого съ самаго дѣтства. Онъ былъ старше Заварыкина всего на десять лѣтъ. Они были почти това
рищи, учась въ одной гимназіи: Родіоновъ оканчивалъ курсъ въ 7 классѣ, когда Заварыкинъ находился въ первомъ классѣ; кромѣ того, они были сосѣди по имѣ
ніямъ. Дочь Родіонова, эту раненую красавицу дѣвушку, Маргариту Платоновну, Заварыкинъ, будучи юнкеромъ, послѣ окончанія курса въ гимназіи, нянчилъ на своихъ рукахъ и въ шутку надъ нимъ смѣялись, что она его
невѣста. Смерть жены заставила Родіонова помѣстить десятилѣтнюю Маргариту въ институтъ, гдѣ она про
была 6 лѣтъ. Заварыкшгъ все время не видалъ её, а потому былъ поражонъ и изумленъ, встрѣтя её по возвращеніи къ отцу вполнѣ развившейся и сформировав
шейся дѣвушкою. Въ домѣ Родіоновыхъ Заварыкинъ былъ принятъ какъ свой. Штабъ-ротмистръ страстно влюбился въ Маргариту; назойливая мысль жениться на ней не давала ему покоя, но онъ видѣлъ, что своею особою не производитъ никакого впечатлѣнія на дѣвушку.
Тотчасъ по пріѣздѣ Маргарита узнала его и установила самыя неблагопріятныя, для влюбленнаго человѣка сред
нихъ лѣтъ и обыкновенной физіономіи, отношенія, а именно: она стала называть его такъ, какъ въ дѣтствѣ: «дядя, Петруша, Дмитріевичъ»... Она почитала, уважала его, желала всего хорошаго, въ томъ числѣ пре
красную невѣсту, была искренно расположена къ нему, по объ увлеченіи и страсти—не было и помину... бѣдный штабъ-ротмистръ мучился и терзался, проводя без
сонныя ночи... Но за него былъ отецъ дѣвушки. Онъ видѣлъ, что происходитъ въ сердцѣ Заварыкина и на
ходилъ счастье своею дочери въ замужествѣ за нимъ. Позвавъ однажды штабсъ-ротмистра въ кабинетъ, Ро
діоновъ самъ предложилъ ему руку своей дочери. Заварыкинъ былъ на седьмомъ небѣ, а особенно послѣ того, какъ черезъ день Платонъ Михайловичъ прислалъ къ пему письмо о согласіи дочери на этотъ бракъ. Мар
гарита была отчасти въ положеніи Пушкинской Татьяны:
не то, чтобы всѣ жребіи были для нея равны, но она никого не любила, не испытала этого чувства еще, не имѣла ничего противъ Заварыкина дурнаго, а лишь хо
рошее... Притомъ боялась отказомъ огорчить отца. Она и согласилась...
VI.
«Па всякаго мудреца довольно простоты», говоритъ пословица. Она назидательна была для Заварыкина. Вмѣсто того, чтобы поторопиться сватьбою, какъ на
стаивалъ отецъ, онъ, ставъ въ новыя отношенія къ Маргаритѣ, желая ей понравиться и заслужить любовь ея,—отложилъ добровольно сватьбу на нѣсколько мѣсяцевъ. Положимъ, это со стороны Заварыкина и честно,