черью. Надѣюсь, вы уважите просьбу отца и не заставите...
— Довольно, Платонъ Михайловичъ, съ неменьшей энергіей отвѣчалъ ему Фламманштейнъ,—Ни слова болѣе. Я догадываюсь объ остальномъ смыслѣ вашихъ словъ. Не оскорбляйте меня... Помните: судьба и счастіе вашей дочери въ моихъ рукахъ. Adieu, Маргарита!...
Пославъ воздушный поцѣлуй дѣвушкѣ, Фламманштейнъ низко поклонился и вышелъ.
VII.
Богъ вѣсть, какими судьбами, но на другой день весь Песковскъ узналъ, что Фламманштейнъ женатый чело
вѣкъ, влюбился въ Родіонову и уѣхалъ въ Петербургъ хлопотать о разводѣ съ первою женою и о новомъ бракѣ съ Маргаритою.
Фламманштейнъ остановился въ Петербургѣ разумѣется, не въ домѣ своего тестя, а въ одной изъ лучшихъ гостинницъ. Князь Мерчинскій былъ очень огор
ченъ, узнавъ о его цѣли пріѣзда; но онъ не сталъ противиться разводу, упрекнувъ лишь Фламманштейна,
что онъ предупреждалъ его о несчастной болѣзни своей дочери и то, что онъ отвѣчалъ ему на это. Гораздо большаго труда стоило уговорить на разводъ Климентицу. Она сильно страдала, но Фламманштейну послѣ длиннаго интимнаго разговора съ нею, удалось согласить ее под
писать разводъ. Можно было бы предположить, что дѣло кончено; но процедура полученія формальныхъ докумен
товъ па разводъ длилась болѣе полу года. Фламманштейнъ жилъ въ Петербургѣ, пріѣзжалъ и въ Песковскъ, но въ домѣ Родіонова не былъ принятъ. Съ Заварыкинымъ онъ избѣгалъ встрѣть и разговоровъ. Между тѣмъ, когда дѣло о разводѣ клонилось уже къ полному концу,
князь Мерчинскій замѣтилъ странную перемѣну въ своей несчастной дочери... Она находилась въ интересномъ положеніи отъ своего мужа, хлопотавшаго о разводѣ съ нею.
Оказалось, что Фламманштейнъ, наскучивъ въ Петербургѣ одиночествомъ и признавая красоту жены, под
купилъ прислугу князя и имѣлъ тайныя свиданія съ своею больною женою...
Изумленію и негодованію князя Константина Антоновича не было границъ.
Онъ тотчасъ же подалъ жалобу на Фламманштейна, сталъ хлопотать о прекращеніи дѣла о разводѣ и въ самыхъ ѣдкихъ и жесткихъ выраженіяхъ извѣстилъ Платона Михайловича Родіонова о поступкѣ своего зятя. Разводъ не состоялся и Фламманштейнъ былъ арестованъ.
Въ Иесковскѣ въ семействѣ Родіонова тоже произошла катастрофа. Платонъ Михайловичъ объявилъ своей дочери, что если бы Фламманштейнъ и былъ свободенъ, то онъ и тогда бы ни за что не отдалъ за такого негодяя свою
дочь, предпочитая лучше смерть ея. Сама Маргарита была возмущена поступкомъ своего жениха противъ жены и самой себя. Она ни слова не возразила въ защиту его. При такомъ настроеніи дѣвушки, Платону Михайловичу не трудно было представить, въ противуположность Фламманштейну, честнаго и благороднаго Заварыкина, про
должавшаго любить ее по прежнему, если не болѣе. Маргарита согласилась и вновь подала на обдуманный, но не сердечный планъ руку. Въ Петербургѣ тоже дѣла шли своимъ чередомъ. Климентипа умерла отъ преждевременныхъ родовъ мертвымъ ребенкомъ. Князь Мерчин
скій, похоронивъ дочь, уѣхалъ за границу, оставивъ преслѣдованіе своего врага. Фламманштейнъ былъ осво
божденъ изъ подъ ареста и отправленъ обратно къ мѣсту нахожденія своего N—скаго уланскаго полка въ Песковскъ.
Здѣсь онъ узналъ о возобновленіи Заварыкинымъ своего сватовства на Маргаритѣ...
VIII.
Прошло недѣли двѣ по возвращеніи Фламманштейна изъ Петербурга. Онъ показывался въ обществахъ и на гуляньяхъ, но въ домѣ Родіонова не бывалъ и, повидимому, не искалъ никакого сближенія, давая возмож
ность предполагать, что онъ считаетъ свое сватовство на Маргаритѣ конченнымъ и не имѣетъ никакой претензіи на бракъ ея съ Заварыкинымъ.
IX.
Въ ночь на роковое 24 апрѣля, часовъ около двѣнадцати, штабъ-ротмистръ Заварыкииъ расхаживалъ по своему скромному кабинету, обдумывая на завтра свой
разговоръ съ Родіоновымъ и Маргаритой. Возвращеніе Фламманштейна крайне тревожило его. Заварыкииъ опа
сался, чтобы его соперникъ не предпринялъ противъ него чего недобраго... Зачѣмъ онъ не перепросился въ другой полкъ?... Сверхъ того, онъ замѣтилъ, что съ его воз
вращеніемъ измѣнилась Маргарита. Прежде она смотрѣла больною, убитою горемъ; теперь же она хотя стала за
думчивѣе, за то глаза ея блестѣли лихорадочнымъ огнемъ и щеки пылали яркимъ румянцемъ. Заварыкину каза
лось болѣе всего удобнымъ, уѣхать Родіонову съ дочерью до свадьбы въ деревню. Объ этомъ онъ думалъ просить Платона Михайловича и пріискивалъ выраженія, которыя не могли бы быть оскорбительны, въ смыслѣ подозрѣній, для Маргариты. Мысли его были прерваны стукомъ въ окно съ улицы. Заварыкииъ занималъ квартиру въ двѣ ком
наты съ передней, въ низенькомъ, почти ушедшимъ въ землю, одноэтажномъ домикѣ. Онъ отворилъ окно и увидѣлъ блѣдное лицо Фламманштейна.
— Довольно, Платонъ Михайловичъ, съ неменьшей энергіей отвѣчалъ ему Фламманштейнъ,—Ни слова болѣе. Я догадываюсь объ остальномъ смыслѣ вашихъ словъ. Не оскорбляйте меня... Помните: судьба и счастіе вашей дочери въ моихъ рукахъ. Adieu, Маргарита!...
Пославъ воздушный поцѣлуй дѣвушкѣ, Фламманштейнъ низко поклонился и вышелъ.
VII.
Богъ вѣсть, какими судьбами, но на другой день весь Песковскъ узналъ, что Фламманштейнъ женатый чело
вѣкъ, влюбился въ Родіонову и уѣхалъ въ Петербургъ хлопотать о разводѣ съ первою женою и о новомъ бракѣ съ Маргаритою.
Фламманштейнъ остановился въ Петербургѣ разумѣется, не въ домѣ своего тестя, а въ одной изъ лучшихъ гостинницъ. Князь Мерчинскій былъ очень огор
ченъ, узнавъ о его цѣли пріѣзда; но онъ не сталъ противиться разводу, упрекнувъ лишь Фламманштейна,
что онъ предупреждалъ его о несчастной болѣзни своей дочери и то, что онъ отвѣчалъ ему на это. Гораздо большаго труда стоило уговорить на разводъ Климентицу. Она сильно страдала, но Фламманштейну послѣ длиннаго интимнаго разговора съ нею, удалось согласить ее под
писать разводъ. Можно было бы предположить, что дѣло кончено; но процедура полученія формальныхъ докумен
товъ па разводъ длилась болѣе полу года. Фламманштейнъ жилъ въ Петербургѣ, пріѣзжалъ и въ Песковскъ, но въ домѣ Родіонова не былъ принятъ. Съ Заварыкинымъ онъ избѣгалъ встрѣть и разговоровъ. Между тѣмъ, когда дѣло о разводѣ клонилось уже къ полному концу,
князь Мерчинскій замѣтилъ странную перемѣну въ своей несчастной дочери... Она находилась въ интересномъ положеніи отъ своего мужа, хлопотавшаго о разводѣ съ нею.
Оказалось, что Фламманштейнъ, наскучивъ въ Петербургѣ одиночествомъ и признавая красоту жены, под
купилъ прислугу князя и имѣлъ тайныя свиданія съ своею больною женою...
Изумленію и негодованію князя Константина Антоновича не было границъ.
Онъ тотчасъ же подалъ жалобу на Фламманштейна, сталъ хлопотать о прекращеніи дѣла о разводѣ и въ самыхъ ѣдкихъ и жесткихъ выраженіяхъ извѣстилъ Платона Михайловича Родіонова о поступкѣ своего зятя. Разводъ не состоялся и Фламманштейнъ былъ арестованъ.
Въ Иесковскѣ въ семействѣ Родіонова тоже произошла катастрофа. Платонъ Михайловичъ объявилъ своей дочери, что если бы Фламманштейнъ и былъ свободенъ, то онъ и тогда бы ни за что не отдалъ за такого негодяя свою
дочь, предпочитая лучше смерть ея. Сама Маргарита была возмущена поступкомъ своего жениха противъ жены и самой себя. Она ни слова не возразила въ защиту его. При такомъ настроеніи дѣвушки, Платону Михайловичу не трудно было представить, въ противуположность Фламманштейну, честнаго и благороднаго Заварыкина, про
должавшаго любить ее по прежнему, если не болѣе. Маргарита согласилась и вновь подала на обдуманный, но не сердечный планъ руку. Въ Петербургѣ тоже дѣла шли своимъ чередомъ. Климентипа умерла отъ преждевременныхъ родовъ мертвымъ ребенкомъ. Князь Мерчин
скій, похоронивъ дочь, уѣхалъ за границу, оставивъ преслѣдованіе своего врага. Фламманштейнъ былъ осво
божденъ изъ подъ ареста и отправленъ обратно къ мѣсту нахожденія своего N—скаго уланскаго полка въ Песковскъ.
Здѣсь онъ узналъ о возобновленіи Заварыкинымъ своего сватовства на Маргаритѣ...
VIII.
Прошло недѣли двѣ по возвращеніи Фламманштейна изъ Петербурга. Онъ показывался въ обществахъ и на гуляньяхъ, но въ домѣ Родіонова не бывалъ и, повидимому, не искалъ никакого сближенія, давая возмож
ность предполагать, что онъ считаетъ свое сватовство на Маргаритѣ конченнымъ и не имѣетъ никакой претензіи на бракъ ея съ Заварыкинымъ.
IX.
Въ ночь на роковое 24 апрѣля, часовъ около двѣнадцати, штабъ-ротмистръ Заварыкииъ расхаживалъ по своему скромному кабинету, обдумывая на завтра свой
разговоръ съ Родіоновымъ и Маргаритой. Возвращеніе Фламманштейна крайне тревожило его. Заварыкииъ опа
сался, чтобы его соперникъ не предпринялъ противъ него чего недобраго... Зачѣмъ онъ не перепросился въ другой полкъ?... Сверхъ того, онъ замѣтилъ, что съ его воз
вращеніемъ измѣнилась Маргарита. Прежде она смотрѣла больною, убитою горемъ; теперь же она хотя стала за
думчивѣе, за то глаза ея блестѣли лихорадочнымъ огнемъ и щеки пылали яркимъ румянцемъ. Заварыкину каза
лось болѣе всего удобнымъ, уѣхать Родіонову съ дочерью до свадьбы въ деревню. Объ этомъ онъ думалъ просить Платона Михайловича и пріискивалъ выраженія, которыя не могли бы быть оскорбительны, въ смыслѣ подозрѣній, для Маргариты. Мысли его были прерваны стукомъ въ окно съ улицы. Заварыкииъ занималъ квартиру въ двѣ ком
наты съ передней, въ низенькомъ, почти ушедшимъ въ землю, одноэтажномъ домикѣ. Онъ отворилъ окно и увидѣлъ блѣдное лицо Фламманштейна.