своей стороны не дремала и не болѣе какъ чрезъ мѣсяцъ, Тихопинъ былъ женатъ.
Прошелъ медовый мѣсяцъ и Никита Васильевичъ уразумѣлъ, что женидьба издали представлялась ему въ болѣе привлекательномъ видѣ, нежели оказалось на са
момъ дѣлѣ. Во первыхъ деньги пять тысячъ, такъ и остались въ банкѣ, въ которомъ лежали раньше, только па билетахъ фамилію Вѣры Петровны перемѣнили съ Пры
гуновой на Тихонину. Затѣмъ родные жены не давали минуты спокойной Никитѣ Васильевичу.
Захочетъ Никита Васильевичъ ѣхать съ женой въ гости. Та согласна.
— Куда это вы собираетесь? спрашиваетъ теща. Тихонииъ отвѣчаетъ.
— И, чтой-то за охота въ такой морозъ тащиться въ гости.
— Зимой обыкновенно морозъ, отъ чего же не съѣздить.
— Все таки можно потеплѣе день выбрать, Вѣрочкѣ холодно будетъ.

— Да вѣдь она согласна.

— Что-жь что согласна, она молода, у пея еще вѣтеръ въ головѣ.
Входитъ въ комнату бабушка.
— О чемъ это вы тутъ спорите? шепелявитъ опа. — Да вотъ, Никита Васильевичъ задумалъ въ морозъ такой, тащить Вѣрочку въ гости. Бабушка качаетъ головой.
— Чего ни выдумаютъ...
— Ужъ и я тоже говорю, да вѣдь развѣ можно послушаться, говоритъ теща.
— Какъ же это не послушаться, если дѣло говорятъ, вторитъ бабушка. Вѣрочка, неужто ты поѣдешь? относится она ко внучкѣ.

— Да отчего же не ѣхать, бабушка?

— Полно, другъ мой, что ты, опять въ холодъ этакій ѣхать.
— Ничего, бабушка...
— Какъ это ничего, тебѣ все ничего. Нѣтъ, нѣтъ, останься, мой дружокъ.
Вѣрочка соглашается остаться. Никита Васильевичъ дуется и наконецъ рѣшаетъ ѣхать безъ жены.
— Вотъ это хорошо, вотъ это можно къ чести приписать, укоряетъ бабушка.
— Что можетъ быть лучше, жена дома сиди, да скучай, а мужъ по гостямъ рыскать будетъ, поддерживаетъ теща.
— Кто же запрещаетъ женѣ ѣхать со мною, замѣчаетъ Тихонипъ,—опа сама не хочетъ, я зову, мнѣ съ нею еще пріятнѣе.
— Какъ кто запрещаетъ, да неужели à — Ну, а я морозу не боюсь и потому ѣду.
— Да вѣдь вамъ что, вамъ все равно, есть ли у васъ жена, нѣтъ ли ее, вамъ только-бы изъ дому вырваться.
— Кажется невелико преступленіе съѣздить въ гости. — Ну останься, въ другой разъ съѣздимъ, говоритъ Вѣрочка.
Никита Васильевичъ молча уходитъ въ свой маленькій кабинетъ и садится читать газеты.
Разсужденія въ гостиной продолжаются.
— Ишь ты вѣдь характеръ какой, замѣчаетъ теща,— нельзя ѣхать, такъ я вотъ дуться буду.
— Какъ же можно не дуться—жену уважилъ, говоритъ бабушка.
— Да онъ вовсе пе дуется, онъ читаетъ, вмѣшивается Вѣрочка.
— Пожалуйста, другъ мой, не защищай своего благовѣрнаго, перебиваетъ бабушка.
— Нѣтъ, это ужь характеръ такой, опредѣляетъ теща. — А съ этого характера спѣсь то сбить нужно, грозитъ бабушка,—не Богъ знаетъ фря какая...

— Оставьте, бабушка, проситъ Вѣрочка.

— Что такое оставить? Что оставить? Я у себя дома слова стало-быть сказать не смѣю? Поди ты—ну благодѣяніе какое оказалъ, что женился на тебѣ, другой бы...
— Оставьте меня пожалуйста въ покоѣ; громко заявляетъ Никита Васильевичъ, что вамъ отъ меня нужно? — Не храпи, батюшка, не храпи, не великъ баринъ.
— Великъ ли, малъ ли—не вамъ судить, я прошу только оставить меня въ покоѣ и не надоѣдать мнѣ.
— Ишь ты поди-жь ты! Командиръ какой проявился, у насъ же въ домѣ, да насъ же въ струнѣ держать хочетъ .
— Не прикажете ли намъ спрашиваться когда можпо слово сказать, когда—нѣтъ?
— По вашей дудочкѣ пе плясать ли?
— Не мы ли къ вамъ па житье пришли?
Вѣрочка, которой крайне непріятны были эти сцены, уходила обыкновенно въ спальную и сидѣла тамъ, не принимая участія въ пререканіяхъ мужа съ матерью и бабушкой.
Сцены, подобныя описанной, повторялись почти каждый день, Тихонинъ не зналъ куда дѣваться отъ пихъ, предлагалъ женѣ уѣхать отъ бабушки и тещи и жить отдѣльно.
— Да какъ же это сдѣлать, онѣ не пустятъ, говорила Вѣрочка.
— Развѣ онѣ смѣютъ не пустить!