Аграфена Сергѣевна занималась хозяйствомъ, то есть ходила за провизіей, помогала кухаркѣ стряпать, раз
ливала чай, да мало ли обязанностей лежало на ея плечахъ, а изъ прислугъ держала только одну кухарку. Часть свободнаго времени она даже посвящала музыкѣ,
считалась въ городѣ музыкантшей и не рѣдко «производила какофонію» въ мѣстномъ клубѣ. Супруги являли рѣдкую противоположность въ характерахъ. Аграфена Сергѣевна была болтлива и въ высшей степени любопытна, Петръ Ивановичъ-же больше молчалъ и высматривалъ.
Въ одинъ прекрасный вечеръ, Аграфена Сергѣевна явилась въ клубъ съ цѣлію разсказать пріятельницамъ, что къ ней привезли бѣдную, очень бѣдную дѣвушку, дальшою родственницу, которую она оставила у себя учить у му-разуму.
— Согласитесь, mesdames, что я не дурно сдѣлала. Конечно, мы имѣемъ своихъ дѣтей и средства наши весьма ограниченны, но я увѣрена, что на каждую долю Богъ пошлетъ.
— О да, Богъ пошлетъ непремѣнно,—соглашались сострадательныя дамы и выслушавъ печальную біографію бѣдной сиротки, поднесли Аграфенѣ Сергѣевны титулъ: милѣйшей и добрѣйшей.
— А мой мужъ развѣ не добрый? Вѣдь онъ внушилъ мнѣ взять сиротку,—прибавила Аграфена Сергѣевна, очевидно желая, чтобы и супруга ея не обидѣли похвалами.
— И Петръ Ивановичъ добрѣйшій и милѣйшій,— прибавили дамы.
— О-ча-ро-ва тельный,—протянула низенькая востроносепькая дамочка, интимная пріятельница Аграфены Сергѣевны.
Аграфена Сергѣевна даже прослезилась отъ умилительныхъ похвалъ пріятельницъ и ей показалось, что она въ самомъ дѣлѣ совершаетъ подвигъ, достойный всемірнаго уваженія, принимая къ себѣ бѣдную дѣвушку, но мы посмотримъ обратную сторону медали.
II.
Виновница торжества Аграфены Сергѣевны, или лучше сказать сиротка, доставившая ей титулъ добродѣтельной особы, была 16-ти лѣтняя, худенькая, черноволосая дѣ
вушка, пріѣхала она съ какимъ-то пожилымъ человѣкомъ, который сдалъ ее съ рукъ на руки и убрался во свояси, наказавъ предварительно дѣвушкѣ слушаться Аграфены
Сергѣевны и почитать ее. Вотъ та тэма, на которую Аграфена Сергѣевна сочинила а-тоГныя варіаціи и разыграла ихъ передъ своими пріятельницами. Вернувшись домой на разсвѣтѣ, она прежде чѣмъ лечь спать, пошла посмотрѣть, гдѣ ея гостья. Свернувшись клубочкомъ, дѣвушка спала на сундукѣ въ передней.
— Маша,—разбудила ее Аграфена Сергѣевна,—поди въ чуланъ, возьми старый тюфякъ, положи его на кро
вать, которая стоитъ въ дѣтской, и спи тамъ всегда.
Дѣти просыпаются ночью, безпокоятъ меня, теперь ты будешь за ними ходить.
Маша притащила грязный тюфякъ, съ большимъ трудомъ втиснула его въ узкую, короткую кровать и улеглась на это «пропрустово ложе». Едва она успѣла за
снуть, какъ ее разбудилъ пискъ тоненькихъ дѣтскихъ голосовъ: — «Я хочу идти въ сѣни! Я хочу ѣсть! Я хочУ
умываться! Мнѣ нить!» Милые дѣточки заявляли свои требованія тотчасъ по пробужденіи; напрасно дѣвушка уговаривала ихъ не кричать, потому что мамаша вер
нулась домой поздно, что она почиваетъ, дѣточки орали, какъ только позволяли ихъ дѣтскія легкія.
— Маша, уймешь ли ты этихъ пострѣлятъ,—сердилась изъ другой комнаты Аграфена Сергѣевна.
— Маша, вычисти мнѣ сапоги,—приказывалъ Петръ Ивановичъ.
Дѣвушка бросалась во всѣ стороны, не зная, за что приняться, а дѣти орали до тѣхъ норъ, пока Аграфена Сергѣевна не приказала дать имъ по куску хлѣба и кружкѣ молока. Насытившись, они пожелали гулять.
— Веди ихъ въ садъ, Маша,—распорядилась Аграфена Сергѣевна.
Утро было прелестное. Яркіе лучи весенняго солнца заливали весь садъ, отражались въ каждомъ цвѣткѣ, на которомъ блестѣла утренняя роса. Пока дѣти бѣгали и кружились по дорожкамъ, Маша усѣлась на скамеечку и принялась расчесывать свои длинныя косы, которыя она не успѣла расчесать въ комнатѣ, какъ изъ окна послышался рѣзкій голосъ Аграфены Сергѣевны:
— Скажите! она туалетомъ вздумала заниматься, лучше шла бы въ кухню чистить сапоги.
Маша кое-какъ свернула косу и отправилась въ кухшо. Между ею и кухаркой завязался разговоръ, изъ котораго послѣдняя узнала, что у дѣвушки есть отецъ.
— Зачѣмъ же онъ отдалъ тебя сюда? — спросила кухарка.
— Поучиться маленько.
— ІІешто ты грамоту не знаешь?
— Знаю, да плохо пишу, папаша на фабрикѣ цѣлый день при дѣлѣ, ему некогда со мной заниматься
— Жаль мнѣ тебя, дѣвка! «Вывчиться» ты не «вывчишься», а только будешь башмаки трепать бѣгамши, за дѣтьми.
Какъ не мало далъ Господь соображенія Машѣ, однако она спросила кухарку:
— «Сама», а мнѣ врядъ съ кухней, да съ коровой
ливала чай, да мало ли обязанностей лежало на ея плечахъ, а изъ прислугъ держала только одну кухарку. Часть свободнаго времени она даже посвящала музыкѣ,
считалась въ городѣ музыкантшей и не рѣдко «производила какофонію» въ мѣстномъ клубѣ. Супруги являли рѣдкую противоположность въ характерахъ. Аграфена Сергѣевна была болтлива и въ высшей степени любопытна, Петръ Ивановичъ-же больше молчалъ и высматривалъ.
Въ одинъ прекрасный вечеръ, Аграфена Сергѣевна явилась въ клубъ съ цѣлію разсказать пріятельницамъ, что къ ней привезли бѣдную, очень бѣдную дѣвушку, дальшою родственницу, которую она оставила у себя учить у му-разуму.
— Согласитесь, mesdames, что я не дурно сдѣлала. Конечно, мы имѣемъ своихъ дѣтей и средства наши весьма ограниченны, но я увѣрена, что на каждую долю Богъ пошлетъ.
— О да, Богъ пошлетъ непремѣнно,—соглашались сострадательныя дамы и выслушавъ печальную біографію бѣдной сиротки, поднесли Аграфенѣ Сергѣевны титулъ: милѣйшей и добрѣйшей.
— А мой мужъ развѣ не добрый? Вѣдь онъ внушилъ мнѣ взять сиротку,—прибавила Аграфена Сергѣевна, очевидно желая, чтобы и супруга ея не обидѣли похвалами.
— И Петръ Ивановичъ добрѣйшій и милѣйшій,— прибавили дамы.
— О-ча-ро-ва тельный,—протянула низенькая востроносепькая дамочка, интимная пріятельница Аграфены Сергѣевны.
Аграфена Сергѣевна даже прослезилась отъ умилительныхъ похвалъ пріятельницъ и ей показалось, что она въ самомъ дѣлѣ совершаетъ подвигъ, достойный всемірнаго уваженія, принимая къ себѣ бѣдную дѣвушку, но мы посмотримъ обратную сторону медали.
II.
Виновница торжества Аграфены Сергѣевны, или лучше сказать сиротка, доставившая ей титулъ добродѣтельной особы, была 16-ти лѣтняя, худенькая, черноволосая дѣ
вушка, пріѣхала она съ какимъ-то пожилымъ человѣкомъ, который сдалъ ее съ рукъ на руки и убрался во свояси, наказавъ предварительно дѣвушкѣ слушаться Аграфены
Сергѣевны и почитать ее. Вотъ та тэма, на которую Аграфена Сергѣевна сочинила а-тоГныя варіаціи и разыграла ихъ передъ своими пріятельницами. Вернувшись домой на разсвѣтѣ, она прежде чѣмъ лечь спать, пошла посмотрѣть, гдѣ ея гостья. Свернувшись клубочкомъ, дѣвушка спала на сундукѣ въ передней.
— Маша,—разбудила ее Аграфена Сергѣевна,—поди въ чуланъ, возьми старый тюфякъ, положи его на кро
вать, которая стоитъ въ дѣтской, и спи тамъ всегда.
Дѣти просыпаются ночью, безпокоятъ меня, теперь ты будешь за ними ходить.
Маша притащила грязный тюфякъ, съ большимъ трудомъ втиснула его въ узкую, короткую кровать и улеглась на это «пропрустово ложе». Едва она успѣла за
снуть, какъ ее разбудилъ пискъ тоненькихъ дѣтскихъ голосовъ: — «Я хочу идти въ сѣни! Я хочу ѣсть! Я хочУ
умываться! Мнѣ нить!» Милые дѣточки заявляли свои требованія тотчасъ по пробужденіи; напрасно дѣвушка уговаривала ихъ не кричать, потому что мамаша вер
нулась домой поздно, что она почиваетъ, дѣточки орали, какъ только позволяли ихъ дѣтскія легкія.
— Маша, уймешь ли ты этихъ пострѣлятъ,—сердилась изъ другой комнаты Аграфена Сергѣевна.
— Маша, вычисти мнѣ сапоги,—приказывалъ Петръ Ивановичъ.
Дѣвушка бросалась во всѣ стороны, не зная, за что приняться, а дѣти орали до тѣхъ норъ, пока Аграфена Сергѣевна не приказала дать имъ по куску хлѣба и кружкѣ молока. Насытившись, они пожелали гулять.
— Веди ихъ въ садъ, Маша,—распорядилась Аграфена Сергѣевна.
Утро было прелестное. Яркіе лучи весенняго солнца заливали весь садъ, отражались въ каждомъ цвѣткѣ, на которомъ блестѣла утренняя роса. Пока дѣти бѣгали и кружились по дорожкамъ, Маша усѣлась на скамеечку и принялась расчесывать свои длинныя косы, которыя она не успѣла расчесать въ комнатѣ, какъ изъ окна послышался рѣзкій голосъ Аграфены Сергѣевны:
— Скажите! она туалетомъ вздумала заниматься, лучше шла бы въ кухню чистить сапоги.
Маша кое-какъ свернула косу и отправилась въ кухшо. Между ею и кухаркой завязался разговоръ, изъ котораго послѣдняя узнала, что у дѣвушки есть отецъ.
— Зачѣмъ же онъ отдалъ тебя сюда? — спросила кухарка.
— Поучиться маленько.
— ІІешто ты грамоту не знаешь?
— Знаю, да плохо пишу, папаша на фабрикѣ цѣлый день при дѣлѣ, ему некогда со мной заниматься
— Жаль мнѣ тебя, дѣвка! «Вывчиться» ты не «вывчишься», а только будешь башмаки трепать бѣгамши, за дѣтьми.
Какъ не мало далъ Господь соображенія Машѣ, однако она спросила кухарку:
— Кто же прежде меня смотрѣлъ за дѣтьми?
— «Сама», а мнѣ врядъ съ кухней, да съ коровой