— Счастіе не Машуткѣ, а намъ, сказалъ таинственно Петръ Ивановичъ. — Какъ намъ?
— Очень просто намъ, только надо умѣючи взяться за дѣло...
— А ты мнѣ все не скажешь, кто письмо то принесъ, приставала Аграфена Сергѣевна... Ей нетерпѣливо
хотѣлось повидаться съ посланнымъ и выспросить у него всю подноготную...
— Принесъ мужикъ съ фабрики... — А гдѣ онъ?
— Въ кухнѣ...
— Такъ я пойду распрошу его... надо же знать, какъ онъ умеръ, отъ чего, кто былъ при немъ...
— Стой! прикрикнулъ на нее Петръ Ивановичъ... успѣешь языкъ набить... положимъ Маша глупа, разсуждалъ онъ какъ бы самъ съ собой...
— Безпокойся, найдется и умъ, какъ такое наслѣдство получитъ, перебила его Аграфена Сергѣевна.
— Дураки будемъ мы, если выпустимъ это наслѣдство изъ рукъ.

— Да вѣдь у ней отецъ...

— Что отецъ? Она совершеннолѣтняя, опекуновъ и попечителей ей не нужно, наконецъ, онъ намъ предоставляетъ хлопотать...
— Думай... соображай... какъ лучше, у насъ дѣти замѣтила Аграфена Сергѣевна.
— Подумаемъ, сообразимъ, сказалъ Петръ Ивановичъ и долго ходилъ по комнатѣ... Позови-ка Машу обратился онъ вдругъ къ женѣ.
Аграфена Сергѣевна вышла на терассу и закричала: — Маша! Машурочка.
Дѣвушка показалась на дорожкѣ сопровождаемая дѣтьми, которымъ родительница строго наказала остаться въ саду, а Машу позвала въ комнаты.
— Маша, началъ торжественно Петръ Ивановичъ, тебѣ вышло неожиданное счастіе, а намъ горе, большое горе...
— Дяденька-то померъ? Богъ съ нимъ, онъ старикъ былъ, сказала Маша...
— Не въ томъ дѣло, Машенька. Твой отецъ пишетъ, что покойный Афанасій Матвѣевичъ по духовпому завѣщанію оставилъ тебѣ все состояніе...
— У тебя будетъ много денегъ, и ты оставишь насъ, захныкала Аграфена Сергѣевна... А мы привыкли къ тебѣ какъ къ родной дочери...
— Именно какъ къ родной дочери, поддакнулъ Петръ Ивановичъ...
— Стало быть дяденька мнѣ деньги оставилъ? спросила Маша.
— Тебѣ, тебѣ, душенька, все тебѣ...
— Да вѣдь мнѣ не дадутъ ихъ въ руки?
— Кто же смѣетъ не дать? Ты совершеннолѣтняя, можешь взять и сдѣлать какое угодно употребленіе изъ нихъ,—растолковалъ ей Петръ Ивановичъ...
— Пожалуй выйдешь замужъ и уѣдешь отъ насъ, сказала Аграфена Сергѣевна.
— Какая невидаль замужество. Съ деньгами можно и безъ замужества хорошо жить, сказала неожиданно Маша и этимъ замѣчаніемъ привела въ изумленіе своихъ благодѣтелей.
— Слышишь, какъ она поговариваетъ, тихо замѣтила Аграфена Сергѣевна.
— Мы тебя любимъ какъ дочь, Машенька, мягко и вкрадчиво заговорилъ Петръ Ивановичъ, и ты навѣрно къ намъ привыкла. Вѣдь привыкла? да?

— Привыкла, отвѣчала машинально дѣвушка.

— Вотъ сама говоришь, что привыкла, слѣдовательно и живи у насъ. Мы дворяне, ты должна гордиться, что живешь у дворянъ, родственниковъ.
— Я тебѣ тетка, покойная мамаша твоя была мнѣ родная сестра, чего же лучше жить у тетки.
Маша въ первый разъ узнала степень родства между ею и Аграфеной Сергѣевной и убѣжденная ласковыми увѣщаніями родственниковъ сказала:
— Хорошо, я пожалуй останусь жить у васъ.
Обрадованные супруги бросились обнимать дѣвушку и па другой-же день позаботились выписать изъ Москвы круглую соломенную шляпу и зонтикъ, предметы, о ко
торыхъ Маша давно мечтала. По чувству «родства и долга» Петръ Ивановичъ дѣятельно и энергично отстаивалъ интересы «племянницы». Онъ даже нанялъ адво
ката, поручилъ ему между прочимъ развѣдать, нѣтъ ли у Маши конкурентовъ на наслѣдство дяди. Гдѣ-то въ деревнѣ нашлась бѣдная старуха, родная сестра покой
наго, (онъ былъ изъ простаго званія) но она никогда не осмѣлилась бы предъявлять свои права на на
слѣдство и оспаривать его у барина; такимъ образомъ Маша получила все сполна. Кухарка Бобчиискихъ, къ которой дѣвушка была расположена и пользовалась ея взаимностью, вздумала поздравить ее съ полученіемъ наслѣдства, и прибавила:
— Ты чай уѣдешь отъ насъ? Деньги-то цѣлѣе будутъ... — Ахъ, нѣтъ, отвѣчала дѣвушка. Дяденька Петръ Ивановичъ сказалъ, что если я уѣду, они застрѣлятся.
— Вишь, какъ тебя вдругъ полюбили, улыбнулась кухарка.
— Да, они меня очень любятъ, согласилась Маша и живетъ у родственниковъ и до сихъ поръ. Черной работы не дѣлаетъ, носитъ шерстяныя, кисейныя платья