и шляпки. У Петра Ивановича появилась дорогая енотовая шуба, а у Аграфены Сергѣевны золотыя вещи.
Вотъ что значитъ пріютить бѣдную сиротку. Господь невидимо наградитъ за доброе дѣло.
Капитанъ Кукъ.
ПО ОДЕЖКҌ ТЯНИ НОЖКИ. О, судьба, судьба слѣпая!
Надѣляя
Многихъ щедрою рукою,
Надо мною
Ты гкестоко подтрунила,
Надѣлила, Вмѣсто благъ всѣхъ въ мірѣ этомъ,
Лишь совѣтомъ: Помни, милый, по одежкѣ — Тяни ножки.
Покоряясь по неволѣ
Этой долѣ,
Я испытывалъ сначала
Бѣдъ не мало;
Но теперь, иное дѣло,
Молвлю смѣло: Къ людямъ завистью не боленъ —
Всѣмъ доволенъ.
Вся задача: по одежкѣ— Тяни ножки.
Строютъ пышныя палаты
За свои они защиты
Знамениты. Имъ языкъ ихъ, какъ лопата
Гребетъ злато; Я-жь веду въ судахъ дѣлишки
За рублишки—
И—доволенъ: но одежкѣ Тяни ножки.
Боги, боги! Въ свой карманъ тамъ прячутъ члены,
Джентльмены Ежегодно, — всѣ то вмѣстѣ,—
Милліонъ двѣсти. Я-же, грѣшный, какъ умѣю
Руки грѣю,
Гдѣ удастся—по одежкѣ Тяни ножки.
Или вотъ —особа съ вѣсомъ:
Вѣдь, какъ прессомъ, Она стиснуть, при желаньи,
Въ состояньи. И хоть чорное будь дѣло—
Станетъ бѣло... Но я властенъ передъ нею
Не гнуть шею. Такъ и ладно: по одежкѣ Тяни ножки.
Хоть подобныхъ благъ не мало
Людямъ пало, Но, когда взглянуть построже,
Я вѣдь все-же Не безъ счастья: мою совѣсть
Жизни повѣсть Не сконфузитъ такъ жестоко:
Волей рока Я весь вѣкъ свой по одежкѣ Тяну ножки.
Разсказъ.
Марья Поішкарповна Пупокъ была очень ревнива.
Ревность неограниченная, незнающая предѣловъ, пожирала ее страшнымъ огнемъ! Она, Марья ІІоликарповна, а не ревность, была очень не красива собой и на пере
коръ общему мнѣнію, сознавала это, а потому ревновала своего супруга, надворнаго совѣтника и кавалера Вавилу Евстигнѣевича Пупка къ кухаркѣ, къ прачкѣ, къ домовой хозяйкѣ, къ нищей, которая ходила къ нимъ, даже кажется къ службѣ, потому что служба женскаго рода.
Сколько нибудь основательныхъ причинъ для ревности положительно не было.
Во первыхъ господину Пупку было 50 лѣтъ съ хвостикомъ; во вторыхъ онъ былъ,—не скажу, чтобъ неоскор
бить его,—уродъ, а далеко не красавецъ. Вообразите себѣ толстенькаго, маленькаго человѣчка на короткихъ ножкахъ, немного кривыхъ, немного съ признаками подагры; затѣмъ большая голова, совершенно лысая, лысая, какъ колѣно и красное, постоянно потное лицо, съ круглыми безцвѣтными глазами, заплывшими жиркомъ. Не похожъ былъ добрѣйшій Пупокъ на Донъ-Жуана и
врядъ-ли бы въ него кто нибудь могъ влюбиться и отбить у супруги. Кухарка, которую Марья ІІоликарповна не
Вотъ что значитъ пріютить бѣдную сиротку. Господь невидимо наградитъ за доброе дѣло.
Капитанъ Кукъ.
ПО ОДЕЖКҌ ТЯНИ НОЖКИ. О, судьба, судьба слѣпая!
Надѣляя
Многихъ щедрою рукою,
Надо мною
Ты гкестоко подтрунила,
Надѣлила, Вмѣсто благъ всѣхъ въ мірѣ этомъ,
Лишь совѣтомъ: Помни, милый, по одежкѣ — Тяни ножки.
Покоряясь по неволѣ
Этой долѣ,
Я испытывалъ сначала
Бѣдъ не мало;
Но теперь, иное дѣло,
Молвлю смѣло: Къ людямъ завистью не боленъ —
Всѣмъ доволенъ.
Вся задача: по одежкѣ— Тяни ножки.
Строютъ пышныя палаты
Адвокаты.
За свои они защиты
Знамениты. Имъ языкъ ихъ, какъ лопата
Гребетъ злато; Я-жь веду въ судахъ дѣлишки
За рублишки—
И—доволенъ: но одежкѣ Тяни ножки.
А желѣзныя дороги!...
Боги, боги! Въ свой карманъ тамъ прячутъ члены,
Джентльмены Ежегодно, — всѣ то вмѣстѣ,—
Милліонъ двѣсти. Я-же, грѣшный, какъ умѣю
Руки грѣю,
Гдѣ удастся—по одежкѣ Тяни ножки.
Или вотъ —особа съ вѣсомъ:
Вѣдь, какъ прессомъ, Она стиснуть, при желаньи,
Въ состояньи. И хоть чорное будь дѣло—
Станетъ бѣло... Но я властенъ передъ нею
Не гнуть шею. Такъ и ладно: по одежкѣ Тяни ножки.
Хоть подобныхъ благъ не мало
Людямъ пало, Но, когда взглянуть построже,
Я вѣдь все-же Не безъ счастья: мою совѣсть
Жизни повѣсть Не сконфузитъ такъ жестоко:
Волей рока Я весь вѣкъ свой по одежкѣ Тяну ножки.
А. В. Урокъ РЕВНИВЫМЪ ЖЕНАМЪ,
Разсказъ.
Марья Поішкарповна Пупокъ была очень ревнива.
Ревность неограниченная, незнающая предѣловъ, пожирала ее страшнымъ огнемъ! Она, Марья ІІоликарповна, а не ревность, была очень не красива собой и на пере
коръ общему мнѣнію, сознавала это, а потому ревновала своего супруга, надворнаго совѣтника и кавалера Вавилу Евстигнѣевича Пупка къ кухаркѣ, къ прачкѣ, къ домовой хозяйкѣ, къ нищей, которая ходила къ нимъ, даже кажется къ службѣ, потому что служба женскаго рода.
Сколько нибудь основательныхъ причинъ для ревности положительно не было.
Во первыхъ господину Пупку было 50 лѣтъ съ хвостикомъ; во вторыхъ онъ былъ,—не скажу, чтобъ неоскор
бить его,—уродъ, а далеко не красавецъ. Вообразите себѣ толстенькаго, маленькаго человѣчка на короткихъ ножкахъ, немного кривыхъ, немного съ признаками подагры; затѣмъ большая голова, совершенно лысая, лысая, какъ колѣно и красное, постоянно потное лицо, съ круглыми безцвѣтными глазами, заплывшими жиркомъ. Не похожъ былъ добрѣйшій Пупокъ на Донъ-Жуана и
врядъ-ли бы въ него кто нибудь могъ влюбиться и отбить у супруги. Кухарка, которую Марья ІІоликарповна не