— Охъ, Архипъ Петровичъ, я ужь и не знаю... — Чего не знаешь-то? — Да нужно ли...
— Говорятъ нужно, чего же еще толкуешь! — Да я право не знаю какъ и начать...
— Какъ! Поѣхала къ французинкѣ въ магазинъ, она те во какъ отшлифуетъ. Вотъ-те и воя недолга.
— Да совѣстно какъ-то, зазорно.
— Дура, больше ничего. Нечего съ тобой языкомъ зубы-то околачивать, собирайся сейчасъ, ѣдемъ.
— Архипъ Петровичъ...
— Ну! сказало.
Хорошо зная, не любящаго противорѣчій, своего супруга, Ѳекла Семеновна собралась и Мутовкины поѣхали.
Всю дорогу до Кузнецкаго моста Ѳеклѣ Семеновнѣ было «какъ-то не по себѣ». Опа и боялась чего-то, и чего то конфузилась и вообще рада бы была выскочить изъ экипажа и убѣжать домой. Наконецъ Архипъ Петровичъ остановилъ экипажъ у богатаго моднаго магазина.
— Что вамъ угодно? встрѣтила ихъ прикащица.
— А вотъ, манзель, хозяйку нашу надоть ублетворить по модному.
— Что? переспросила прикащица.
—Супругу, говорю, одѣть желаю но модному.
— Что же вамъ угодно? отнеслась магазинщица къ Ѳеклѣ Семеновнѣ.
— Да мнѣ право ничего не надоть... конфузливо отвѣтила та.
— ІІІто вы, манзель, съ ей говорите, исшто она можетъ понятіе какое имѣть, замѣтилъ Мутовкинъ,— сыми бурнусъ,—отнесся онъ къ женѣ.
Ѳекла Семеновна сняла пальто.
— Видите, манзель, говорилъ Мутовкинъ, на што она похожа —тупба какъ есть. Такъ вы, примѣрно, платья
три-четыре, ай пятокъ съ перехватомъ устройте и шлифъ этотъ самый пущай позади болтается. Поняли?
— Поняла, извольте.
— Опять шлыкъ этотъ съ головы ей—долой, пущай шиньенъ надѣнетъ.
— У пасъ шиньеновъ нѣтъ, это надо въ парикмахерской.
— Это все равно, а вы совѣтомъ ублетворите. Иащетъ расходу не скисняйтесь, пущай мнѣ счета подадутъ отъ кель надобно. Одно слово обдѣлайте мнѣ хозяйку но модному.
Видя крайнее смущеніе Ѳеклы Семеновны, прикащица явилась ей на выручку.
— Я понимаю, что вы хотите, обратилась она къ Мутовкину,—но вы позвольте намъ съ вашей супругой
запяться этимъ вдвоемъ—мущины плохіе знатоки въ дамскомъ туалетѣ.
— На кой мнѣ шутъ разбирать ваши тряпки, у меня дѣловъ постоей этого довольно есть. Одно слово, манзель,—дѣйствуйте, а нащетъ благодарности я не по
стою. Таперь я хозяйку свою вамъ оставлю, а вы ужь тово...
И оставивъ жену въ магазинѣ, Архипъ Петровичъ уѣхалъ.
Магазинщица не положила охулки на руку и какъ просилъ Архипъ Петровичъ, «обдѣлала по модному» Ѳеклу Семеновну. Затянула ее въ корсетъ, одѣла въ платье съ отдѣлкою и длиннымъ шлейфомъ, обула въ щегольскія гамаши, на голову нацѣпила ей шиньенъ, на руки надѣла перчатки.
— Ну, ну, Ѳекла Семеновна, говорилъ, осматривая жену, Архипъ Петровичъ,—тебя таперь голыми руками не хватай—барыня какъ есть. Вишь ты дура не хотѣла меня слушаться, а вѣдь этакъ-то много лучше.
Одѣвшись «по модному», Ѳекла Семеновна нажила себѣ пропасть хлопотъ. Па другой же день послѣ того, какъ гардеробъ ея былъ наполненъ, она вышла къ утреннему чаю въ своемъ прежнемъ платьи.
— Ты што-жь пе по модному? спросилъ Мутовкинъ.
— Да капотъ еще изъ магазина не привезли, а въ этомъ платьи какъ будто послободнѣе.
— Окромя капота есть чай платья-то модныя.
— Да туго очинно въ нихъ, Архипъ Петровичъ. — Ничего, привыкнешь. Ступай одѣнься. — Архипъ Петровичъ...
— ІІу! Сказано по модному одѣнься и нечего толковать, безъ того не смѣй и чай пить.
Ѳекла Семеновна пошла одѣваться, Архипъ Петровичъ въ ожиданіи ея, ходилъ по столовой. Долго пе выходила Ѳекла Семеновна. Оказалось, что ни она сдма, пи слу
жившая у Мутовкиныхъ горничная, пи нянька, не могли сладить съ корсетомъ, платьемъ и шиньеномъ. Несча
стныя женщины, боясь не угодить «самому», такъ и
этакъ вертѣли принадлежности моднаго туалета, но всѣ усилія не приводили пи къ чему. Наконецъ, боясь выдти къ мужу одѣтой пе но модиому, Ѳекла Семеновна собрала всѣ принадлежности туалета, велѣла потихоньку заложить лошадь и помчалась къ магазинщицѣ.
Часа черезъ полтора опа явилась.
— Эй, Ѳекла Семеновна, встрѣтилъ ее мужъ,—што-жь важный день одѣваться-то и будешь на Кузнецкій мостъ ѣздить? Это, братецъ мой, пе модель.
— Да напутано больно много, Архипъ Петровичъ, но
умѣю я еще одѣваться то.
— Говорятъ нужно, чего же еще толкуешь! — Да я право не знаю какъ и начать...
— Какъ! Поѣхала къ французинкѣ въ магазинъ, она те во какъ отшлифуетъ. Вотъ-те и воя недолга.
— Да совѣстно какъ-то, зазорно.
— Дура, больше ничего. Нечего съ тобой языкомъ зубы-то околачивать, собирайся сейчасъ, ѣдемъ.
— Архипъ Петровичъ...
— Ну! сказало.
Хорошо зная, не любящаго противорѣчій, своего супруга, Ѳекла Семеновна собралась и Мутовкины поѣхали.
Всю дорогу до Кузнецкаго моста Ѳеклѣ Семеновнѣ было «какъ-то не по себѣ». Опа и боялась чего-то, и чего то конфузилась и вообще рада бы была выскочить изъ экипажа и убѣжать домой. Наконецъ Архипъ Петровичъ остановилъ экипажъ у богатаго моднаго магазина.
— Что вамъ угодно? встрѣтила ихъ прикащица.
— А вотъ, манзель, хозяйку нашу надоть ублетворить по модному.
— Что? переспросила прикащица.
—Супругу, говорю, одѣть желаю но модному.
— Что же вамъ угодно? отнеслась магазинщица къ Ѳеклѣ Семеновнѣ.
— Да мнѣ право ничего не надоть... конфузливо отвѣтила та.
— ІІІто вы, манзель, съ ей говорите, исшто она можетъ понятіе какое имѣть, замѣтилъ Мутовкинъ,— сыми бурнусъ,—отнесся онъ къ женѣ.
Ѳекла Семеновна сняла пальто.
— Видите, манзель, говорилъ Мутовкинъ, на што она похожа —тупба какъ есть. Такъ вы, примѣрно, платья
три-четыре, ай пятокъ съ перехватомъ устройте и шлифъ этотъ самый пущай позади болтается. Поняли?
— Поняла, извольте.
— Опять шлыкъ этотъ съ головы ей—долой, пущай шиньенъ надѣнетъ.
— У пасъ шиньеновъ нѣтъ, это надо въ парикмахерской.
— Это все равно, а вы совѣтомъ ублетворите. Иащетъ расходу не скисняйтесь, пущай мнѣ счета подадутъ отъ кель надобно. Одно слово обдѣлайте мнѣ хозяйку но модному.
Видя крайнее смущеніе Ѳеклы Семеновны, прикащица явилась ей на выручку.
— Я понимаю, что вы хотите, обратилась она къ Мутовкину,—но вы позвольте намъ съ вашей супругой
запяться этимъ вдвоемъ—мущины плохіе знатоки въ дамскомъ туалетѣ.
— На кой мнѣ шутъ разбирать ваши тряпки, у меня дѣловъ постоей этого довольно есть. Одно слово, манзель,—дѣйствуйте, а нащетъ благодарности я не по
стою. Таперь я хозяйку свою вамъ оставлю, а вы ужь тово...
И оставивъ жену въ магазинѣ, Архипъ Петровичъ уѣхалъ.
Магазинщица не положила охулки на руку и какъ просилъ Архипъ Петровичъ, «обдѣлала по модному» Ѳеклу Семеновну. Затянула ее въ корсетъ, одѣла въ платье съ отдѣлкою и длиннымъ шлейфомъ, обула въ щегольскія гамаши, на голову нацѣпила ей шиньенъ, на руки надѣла перчатки.
— Ну, ну, Ѳекла Семеновна, говорилъ, осматривая жену, Архипъ Петровичъ,—тебя таперь голыми руками не хватай—барыня какъ есть. Вишь ты дура не хотѣла меня слушаться, а вѣдь этакъ-то много лучше.
Одѣвшись «по модному», Ѳекла Семеновна нажила себѣ пропасть хлопотъ. Па другой же день послѣ того, какъ гардеробъ ея былъ наполненъ, она вышла къ утреннему чаю въ своемъ прежнемъ платьи.
— Ты што-жь пе по модному? спросилъ Мутовкинъ.
— Да капотъ еще изъ магазина не привезли, а въ этомъ платьи какъ будто послободнѣе.
— Окромя капота есть чай платья-то модныя.
— Да туго очинно въ нихъ, Архипъ Петровичъ. — Ничего, привыкнешь. Ступай одѣнься. — Архипъ Петровичъ...
— ІІу! Сказано по модному одѣнься и нечего толковать, безъ того не смѣй и чай пить.
Ѳекла Семеновна пошла одѣваться, Архипъ Петровичъ въ ожиданіи ея, ходилъ по столовой. Долго пе выходила Ѳекла Семеновна. Оказалось, что ни она сдма, пи слу
жившая у Мутовкиныхъ горничная, пи нянька, не могли сладить съ корсетомъ, платьемъ и шиньеномъ. Несча
стныя женщины, боясь не угодить «самому», такъ и
этакъ вертѣли принадлежности моднаго туалета, но всѣ усилія не приводили пи къ чему. Наконецъ, боясь выдти къ мужу одѣтой пе но модиому, Ѳекла Семеновна собрала всѣ принадлежности туалета, велѣла потихоньку заложить лошадь и помчалась къ магазинщицѣ.
Часа черезъ полтора опа явилась.
— Эй, Ѳекла Семеновна, встрѣтилъ ее мужъ,—што-жь важный день одѣваться-то и будешь на Кузнецкій мостъ ѣздить? Это, братецъ мой, пе модель.
— Да напутано больно много, Архипъ Петровичъ, но
умѣю я еще одѣваться то.