атаманъ, наберу товарищей, а другіе будутъ солдаты, станутъ пасъ ловить, а мы ихъ отбивать.
— Ладно, давай., а чѣмъ будемъ палить?... спросили его.
— Наберемъ камней, кирпичей, а чтобъ было па ружье похоже, возьмемъ спицъ: чирикнетъ— хлопъ.. огонь сверкнетъ и сѣрой завоняетъ...
И Васька, вытащивъ изъ кармана шароваръ коробокъ спицъ, зажегъ одну изъ нихъ и бросилъ въ стоявшаго передъ нимъ мальчугана. Вся ватага ребятъ захохотала и запрыгала отъ восторга.—Тятя съ мамой не велѣли сницами-то баловать, замѣтилъ тотъ, въ кого попала брошенная Васькой спичка.
— Ну вотъ еще!... никто не узнаетъ: поиграемъ, а коли кто но улицѣ поѣдетъ, спицы спрячемъ... успокоивалъ его Васька.
По его совѣту мальчики побѣжали на розыски спицъ, а такъ какъ но деревепской небрежности,
коробочки съ горючимъ ыатерьяломъ валялись либо на полкѣ, либо на печкѣ, а то и просто на столѣ, то вскорѣ всѣ шалуны возвратились съ огнестрѣльнымъ оружіемъ въ карманахъ. Раздѣливъ ихъ на двѣ партіи, Васька съ десяткомъ товарищей представлялъ шайку разбойниковъ, а остальные играли роли сотскихъ подъ начальствомъ становаго. Во время погони и ловли раз
бойниковъ, Васька, увертываясь отъ нападавшихъ, ловко палилъ въ нихъ каменьями да зажженный спицами. Наконецъ его таки окружили; это было какъ разъ напро
тивъ избы его матери, опъ мигомъ вскарабкался на кучу моха и давай оттуда отстрѣливаться.
Вдругъ заскрипѣла телѣга. — «Эпъ наши съ сѣномъ домой ѣдутъ»! крикнулъ одинъ мальчикъ; Васька, шмы
гавшій въ эту минуту спичкой о коробку, вздрогнулъ и оглянулся; спичка съ огнемъ слишкомъ близко коснулась до фосфорныхъ головокъ, торчавшихъ изъ кармана и опи мгновенно вспыхнули. Почуствовавъ сильный запахъ сѣры и обжегъ пальцевъ, Васька отшвырнулъ отъ себя загорѣвшійся коробокъ, а онъ попалъ въ мохъ. Мохъ зачадилъ, порывомъ вѣтра его раздуло и вспыхнулъ огонекъ.
Въ одно мгновеніе сухой мохъ занялся: Ваську окружили извивавшіяся, быстро умножавшіяся змѣйки; под
нимая свои красные языки, онѣ льнули къ ногамъ мальчика и цѣплялись за его рубашку. Васька съ ужасомъ вскрикнулъ и соскочилъ съ кучи, которая разсыпалась, разметалась, унося съ собой оспенныхъ змѣекъ., подхвачен
ныя вѣтромъ, онѣ перелетали па сосѣднія кучки моха,
на соломенныя крышки и заносили страшнаго врага на строенія, высушенныя жарами и бездожіемъ. Не прошло и получаса, какъ вмѣсто слабой искры отъ фосфорный спички, разлился огненный потокъ, съ трескомъ и ши
пѣніемъ охватывавшій всю деревню своими могучими объятіями. Набѣжавшіе съ поля жители, среди этого хаоса пламени и дыма, теряли разсудокъ и бѣгали и вопили и лѣзли въ чужіе дворы, пе узнавая свои обезображенныя пожаромъ жилища.
Ыатрепа кинулась въ свою избу и, схвативъ большую укладку, гдѣ хранила деньги и одежду, поволокла къ двери эту тяжелую ношу, съ лихорадочной силой; вы
тащивъ укладку на крылечко, опа крикнула: —Дуняшка! подь подсоби!... моченьки не хватаетъ... Охъ жарко!... Дуняшка, стоя на улицѣ, видѣла сквозь отворенную калитку свою мать, по не пошла къ ней на помощь, а еще закричала: — Матушка! шубейка-то моя новая въ горницѣ виситъ... сгоритъ вѣдь...
Вспомнивъ про только что справленную шубу своей дочери, Матрена, ославивъ сундукъ на крыльцѣ, воро
тилась въ пристроенную къ избѣ холодпую горницу, которая еще не загорѣлась. Спявъ съ гвоздя дорогую одежу, Матрена тщательно обернула ее большимъ плат
комъ и снова вышла па дворъ. Весь дворъ уже пылалъ; увидавъ, что на оставленный сундукъ валится съ крыши горѣлая солома, Матрена вмѣсто того, чтобы бѣжать
въ калитку, устремилась къ сундуку; вдругъ юбка на ней вспыхнула...
Дворъ обвалился и покрылъ головпями Матрену, сундукъ и узелъ съ шубейкою...
Сваха Акулина, вытащивъ своего ребенка изъ горѣвшей избы, отнесла его какъ можно далѣе и посадила на большую копну сѣна:—Стереги братца, наказала она старшей дѣвочкѣ лѣтъ десяти, а сама побѣжала таскать свое добро изъ избы...
Вотъ летитъ головпя и прямо къ копнамъ, вспыхнула одна, другая и перекинуло на ту, гдѣ сидѣлъ ре
бенокъ... напрасно сестренка его кричала и звала па помощь... Ея вопли пропадали въ общемъ гулѣ.
— Воды!... тащите кадки, ведры!.. кричатъ наѣхавшіе съ сельскими пожарными трубами сосѣди мужики; а
воды вдоволь и близка, рукой можно достать, да нечѣмъ зачерпнуть: ни ведра, ни кадушки, ни ковша не най
дешь въ этой сутолокѣ; а когда пожаръ усилился, то и тушить стало невозможно, вытасканное на улицу имущество загоралось, трубы но дѣйствовали, едва ихъто вывезли изъ огпя, такъ гдѣ ужь тутъ спасать; когда буря реветъ да мечетъ и гонитъ пламя вдоль деревни до самого конца... только самихъ-то тушителей унеси Господи. А озеро сверкаетъ и плещется, словно поддраз
нивая своей студеной влагою; охотно поборолось-бы оно съ своимъ заклятымъ врагомъ—огнемъ, да не выскочитъ изъ зеленыхъ беретовъ . Знаетъ это огонь и тѣшится себѣ падъ безсиліемъ такой массы воды, кото
— Ладно, давай., а чѣмъ будемъ палить?... спросили его.
— Наберемъ камней, кирпичей, а чтобъ было па ружье похоже, возьмемъ спицъ: чирикнетъ— хлопъ.. огонь сверкнетъ и сѣрой завоняетъ...
И Васька, вытащивъ изъ кармана шароваръ коробокъ спицъ, зажегъ одну изъ нихъ и бросилъ въ стоявшаго передъ нимъ мальчугана. Вся ватага ребятъ захохотала и запрыгала отъ восторга.—Тятя съ мамой не велѣли сницами-то баловать, замѣтилъ тотъ, въ кого попала брошенная Васькой спичка.
— Ну вотъ еще!... никто не узнаетъ: поиграемъ, а коли кто но улицѣ поѣдетъ, спицы спрячемъ... успокоивалъ его Васька.
По его совѣту мальчики побѣжали на розыски спицъ, а такъ какъ но деревепской небрежности,
коробочки съ горючимъ ыатерьяломъ валялись либо на полкѣ, либо на печкѣ, а то и просто на столѣ, то вскорѣ всѣ шалуны возвратились съ огнестрѣльнымъ оружіемъ въ карманахъ. Раздѣливъ ихъ на двѣ партіи, Васька съ десяткомъ товарищей представлялъ шайку разбойниковъ, а остальные играли роли сотскихъ подъ начальствомъ становаго. Во время погони и ловли раз
бойниковъ, Васька, увертываясь отъ нападавшихъ, ловко палилъ въ нихъ каменьями да зажженный спицами. Наконецъ его таки окружили; это было какъ разъ напро
тивъ избы его матери, опъ мигомъ вскарабкался на кучу моха и давай оттуда отстрѣливаться.
Вдругъ заскрипѣла телѣга. — «Эпъ наши съ сѣномъ домой ѣдутъ»! крикнулъ одинъ мальчикъ; Васька, шмы
гавшій въ эту минуту спичкой о коробку, вздрогнулъ и оглянулся; спичка съ огнемъ слишкомъ близко коснулась до фосфорныхъ головокъ, торчавшихъ изъ кармана и опи мгновенно вспыхнули. Почуствовавъ сильный запахъ сѣры и обжегъ пальцевъ, Васька отшвырнулъ отъ себя загорѣвшійся коробокъ, а онъ попалъ въ мохъ. Мохъ зачадилъ, порывомъ вѣтра его раздуло и вспыхнулъ огонекъ.
Въ одно мгновеніе сухой мохъ занялся: Ваську окружили извивавшіяся, быстро умножавшіяся змѣйки; под
нимая свои красные языки, онѣ льнули къ ногамъ мальчика и цѣплялись за его рубашку. Васька съ ужасомъ вскрикнулъ и соскочилъ съ кучи, которая разсыпалась, разметалась, унося съ собой оспенныхъ змѣекъ., подхвачен
ныя вѣтромъ, онѣ перелетали па сосѣднія кучки моха,
на соломенныя крышки и заносили страшнаго врага на строенія, высушенныя жарами и бездожіемъ. Не прошло и получаса, какъ вмѣсто слабой искры отъ фосфорный спички, разлился огненный потокъ, съ трескомъ и ши
пѣніемъ охватывавшій всю деревню своими могучими объятіями. Набѣжавшіе съ поля жители, среди этого хаоса пламени и дыма, теряли разсудокъ и бѣгали и вопили и лѣзли въ чужіе дворы, пе узнавая свои обезображенныя пожаромъ жилища.
Ыатрепа кинулась въ свою избу и, схвативъ большую укладку, гдѣ хранила деньги и одежду, поволокла къ двери эту тяжелую ношу, съ лихорадочной силой; вы
тащивъ укладку на крылечко, опа крикнула: —Дуняшка! подь подсоби!... моченьки не хватаетъ... Охъ жарко!... Дуняшка, стоя на улицѣ, видѣла сквозь отворенную калитку свою мать, по не пошла къ ней на помощь, а еще закричала: — Матушка! шубейка-то моя новая въ горницѣ виситъ... сгоритъ вѣдь...
Вспомнивъ про только что справленную шубу своей дочери, Матрена, ославивъ сундукъ на крыльцѣ, воро
тилась въ пристроенную къ избѣ холодпую горницу, которая еще не загорѣлась. Спявъ съ гвоздя дорогую одежу, Матрена тщательно обернула ее большимъ плат
комъ и снова вышла па дворъ. Весь дворъ уже пылалъ; увидавъ, что на оставленный сундукъ валится съ крыши горѣлая солома, Матрена вмѣсто того, чтобы бѣжать
въ калитку, устремилась къ сундуку; вдругъ юбка на ней вспыхнула...
Дворъ обвалился и покрылъ головпями Матрену, сундукъ и узелъ съ шубейкою...
Сваха Акулина, вытащивъ своего ребенка изъ горѣвшей избы, отнесла его какъ можно далѣе и посадила на большую копну сѣна:—Стереги братца, наказала она старшей дѣвочкѣ лѣтъ десяти, а сама побѣжала таскать свое добро изъ избы...
Вотъ летитъ головпя и прямо къ копнамъ, вспыхнула одна, другая и перекинуло на ту, гдѣ сидѣлъ ре
бенокъ... напрасно сестренка его кричала и звала па помощь... Ея вопли пропадали въ общемъ гулѣ.
— Воды!... тащите кадки, ведры!.. кричатъ наѣхавшіе съ сельскими пожарными трубами сосѣди мужики; а
воды вдоволь и близка, рукой можно достать, да нечѣмъ зачерпнуть: ни ведра, ни кадушки, ни ковша не най
дешь въ этой сутолокѣ; а когда пожаръ усилился, то и тушить стало невозможно, вытасканное на улицу имущество загоралось, трубы но дѣйствовали, едва ихъто вывезли изъ огпя, такъ гдѣ ужь тутъ спасать; когда буря реветъ да мечетъ и гонитъ пламя вдоль деревни до самого конца... только самихъ-то тушителей унеси Господи. А озеро сверкаетъ и плещется, словно поддраз
нивая своей студеной влагою; охотно поборолось-бы оно съ своимъ заклятымъ врагомъ—огнемъ, да не выскочитъ изъ зеленыхъ беретовъ . Знаетъ это огонь и тѣшится себѣ падъ безсиліемъ такой массы воды, кото