— Не дай Богъ. Это и для меня было-бы очень досадно.
Къ вечеру князь получилъ городскую депешу отъ Окаринова, «нужно видѣть князя по дѣлу*.
Князь прискакалъ сейчасъ, предчувствуя что-то недоброе.
— Читайте письмо, которое я сейчасъ получилъ отъ Маріи ІІетровпы.
Князь взялъ письмо, руки его дрожали.


Добрѣйшій Левъ Александровичъ!


«Сейчасъ слышала навѣрное, что князь Распривадзе далеко пенадеждпый, что онъ долженъ по векселямъ около 200,000 р. и вовсе не пользуется кредитомъ.
Удивляюсь, какъ это вы ничего этого не знаете. Боюсь дать ему денегъ. Откажите на отрѣзъ.
Готовая къ вашимъ услугамъ


Marie Р».


Князь былъ убитъ духомъ.
— Значитъ: никакой надежды? — Какъ видите.


— А я отдалъ по вашей депешѣ сто рублей С®, вотъ росписка...




— Позвольте ее и дайте приписать эти сто къ той роспискѣ въ 600 р.


Когда Окариповъ приписалъ сто рублей еще въ своей роспискѣ, и получилъ росписку отъ портнаго С*, князь вышелъ изъ оцѣпененія.
— Такъ позвольте получить обратно мои 700 руб. — Съ удовольствіемъ-бы отдалъ ихъ сейчасъ, да они уже сплыли. Я проигрался въ проклятомъ Орлѣ.
— Но, послушайте, это наводитъ меня на сомнѣніе... — Въ чемъ?
— Вы меня просто дурачили. Я обращусь къ прокурору...
— Какъ вамъ угодно, если не хотите потерпѣть. — Не пожалѣйте потомъ. Я васъ не пощажу... — Какъ вамъ угодно.
Князь вылетѣлъ изъ квартиры Окаринова какъ угорѣлый и поскакалъ прямо къ прокурору, предъявивъ ему росписку Окаринова.
— Заимообразная росписка, не болѣе того, рѣшилъ прокуроръ. Опа подлежитъ гражданскому иску и только.
— Но дѣло было такъ и такъ,—расказываетъ прокурору князь. Это чистое мошенничество.
— Доказательства есть?
— Какія тутъ могутъ быть доказательства!
— Ну такъ и толковатьнечего. Ищите гражданскимъ путемъ.
Не удовольствуясь этимъ, князь поскакалъ къ оберъполиціймейстсру. Тамъ ему сказали—тоже. Мало того,
тамъ ему объяснили, что для князя очень неловко направлять дѣло уголовнымъ порядкомъ, такъ какъ изъ дѣла видно будетъ, что и самъ онъ хотѣлъ взять 20,000 «подходцемъ» и влетѣлъ на 700 р. самъ, потому нашла коса на камень.


Князь и повѣсилъ голову.


«Дѣйствительно, ловко обдулъ меня дурака, рѣшилъ князь. Сколько разъ мнѣ удавалось дурачить другихъ.
Наскочилъ же на такого распротокапалію. Что съ него возьмешь?—разсуждалъ князь. Вотъ ужъ подлинно наскочила коса на камень».
В. Пелешевскій.
ЧУВСТВИТЕЛЬНѢЙШІЙ ЧЕЛОВѢКЪ.
(риѳмованная исповѣдь одного изъ многихъ).
I.
Мнѣ не дались науки и искусства,
И только жизнь отецъ мнѣ далъ въ надѣлъ, По съ юныхъ лѣтъ развивъ въ себѣ всѣ чувства, Я тѣмъ отвелъ грозившій мнѣ удѣлъ...
Теперь во всемъ какъ должно обезпеченъ, Я безъ заботъ свой коротаю вѣкъ,
Средь младшихъ чтимъ, и старшими замѣченъ... Пусть въ жизни я не вовсе безупреченъ, - Но какъ же быть? Я тоже человѣкъ!...
II.
Теперь я старъ. Притуплеиное зрѣнье Нуждается въ усиленныхъ очкахъ...


А были дни, когда безъ затрудненья,


Лишь приложивъ старанье, да терпѣнье,
Я подмѣчалъ за многимъ и въ потьмахъ. Все высмотришь—и гдѣ и что мнѣ надо;
Присмотришься—какъ съ кѣмъ себя держать: Полезенъ кто—съ того не сводишь взгляда, Стараяся и вреднаго то гада
Тѣмъ временемъ съ глазъ то же пе спускать.
III.
А слухъ мой былъ!.. Не то, чтобъ музыкальный, А, такъ сказать, практичнѣй во сто разъ... Какъ часто онъ, въ дни юности печальной, Когда я былъ забитый и опальный,
Служилъ мнѣ тамъ, гдѣ безполезенъ глазъ. И у дверей людей ясновельможныхъ, И межъ своихъ, и просто по пути,
Набравъ запасъ секретовъ всѣхъ возможныхъ, Я избѣжалъ и случаевъ тревожныхъ,
И могъ разсчесть, гдѣ какъ себя вести...