Жена поэта. Докторъ запретилъ мужу всякую серьезную работу, но писать стихи дозволилъ... значитъ—работа поэта не считается серьезнымъ занятіемъ.


Приходи!


(Студенческій романсъ).
Сердце бьется въ груди, И волнуюся я...
Приходи, приходи О, модистка моя,


Приходи, приходи!


Нѣжно склонишь главу Ты ко мнѣ, въ неглиже... Пусть на Бронной живу Я въ шестомъ этажѣ...
Приходи, приходи! Пусть ребята орутъ,
Какъ ослы, за стѣной...
Сколько сладкихъ минутъ Испытаемъ съ тобой,


Приходи, приходи! Всю тебя я люблю,


Блескъ пикантной красы... Я на ужинъ куплю
Съ чеснокомъ колбасы!..
Приходи, приходи! Рай у насъ впереди
И блаженство вполнѣ... Поскорѣй приходи, Дорогая, ко мнѣ.


Приходи, приходи!




Гри-Гри.


Слова: „Ѣшь хлѣбъ въ нотѣ лица твоего“ многіе объясняютъ такъ: „ѣшь хлѣбъ, пока не вспотѣешь“.
На одномъ выпускномъ экзаменѣ, въ одной изъ женскихъ гимназій, директоръ заведенія почему-то замѣтилъ: „но вѣдь нѣтъ правила безъ исключенія“. —„Ошибаетесь, г-нъ директоръ, въ русскомъ языкѣ есть одно правило, не допускающее исключенія“,—возразила какая-то шустрая дѣвица.—„Какое же?“—„Послѣ точки всегда пишутъ съ большой буквы“. Директоръ, какъ слышно, доволенъ этимъ отвѣтомъ не остался.
Можно убить человѣка, ненавидѣть, обворовать, заиереть въ тюрьму и все таки называться образованнымъ; но ѣсть мясо просто руками безъ вилки—назовутъ дикаремъ.
На ярмаркѣ приглашаютъ пріятеля покупать скотъ.
— Что касается лошадей, то это не по моей части, а въ ослахъ я во всей окрестности первый!
Еврей подходитъ къ почтовому чиновнику.
— Жвините, тутъ, кажется, письмецо мнѣ есть изъ заграницы нефранкированное? — Вотъ оно.
— Будьте любежны, прочтите мнѣ его, я неграмотный. Письмо распечатано и прочитано.
— Мерси вамъ,—говоритъ еврей и уходитъ,—больше мнѣ и не надо было.
Въ одной древней восточной исторіи разсказывается слѣдующее:
Однажды мулла Мусерадпнъ, взойдя на кафедру и обратясь къ слушателямъ, спросилъ:
— Правовѣрные! знаете ли, что я хочу сказать вамъ? Тѣ отвѣчали:
Нѣтъ, не знаемъ!
— Хорошо, возразилъ мулла, поэтому не стоитъ терять время съ такимъ глупымъ народомъ,—и при этихъ словахъ онъ сошелъ съ кафедры и велѣлъ всѣмъ разойтись по домамъ.
На слѣдующій день онъ снова явился къ народу и спросилъ:


— Знаете ли, что я хочу сказать вамъ? Тѣ опять отвѣчали, что не знаютъ.


Мулла повторилъ то же, что и вчера, и удалился изъ мечети.
Въ третій разъ слушатели хотѣли его провести и па обыкновенный вопросъ муллы, отвѣчали:
— Нѣкоторые изъ насъ знаютъ, нѣкоторые нѣтъ...
— Ну, такъ пусть тѣ, которые знаютъ, скажутъ не знающимъ!—отвѣчалъ Мусерадинъ и преспокойно удалился изъ мечети.
Нѣкій стихотворецъ изрекъ такой комплиментъ дамѣ: считаю себя счастливымъ услышать похвалу изъ такого достойнаго и великаго рта!—Дама обидѣлась.
Лордъ Честерфильдъ былъ разъ въ Парижѣ въ обществѣ Вольтера. Этотъ послѣдній, видя сосредоточеи юе вниманіе лорда, обращенное на женщинъ, сильно раскра