Далѣе, согласно съ основнымъ уравненіемъ при Р=1, получимъ:
Принимая затѣмъ, что объемъ воздуха въ 4,76 разъ больше объема содержащагося въ немъ кислорода и что, при горѣніи, одинъ объемъ послѣдняго—образуетъ одинъ-же объемъ углекислоты и два объема окиси углерода получимъ:
Но, при полномъ горѣніи, весь углеродъ долженъ образовать углекислоту; поэтому, необходимый теоретически, объемъ воздуха будетъ:
Поэтому объемъ воздуха, притекавшаго на 1 ф. сгорѣвшаго углерода, будетъ:
Если-же сгорѣло P фунт. топлива, то, всего, было доставлено воздуха:
Наконецъ все количество тепла, оставшееся въ нагрѣвательномъ приборѣ:
Подобнымъ-же образомъ составляются и болѣе сложныя (1—8) уравненія, относя, гдѣ это требуется, полученные результаты сна
чала къ 1 ф. углерода, а, затѣмъ, къ 1 ф. сгорѣвшаго топлива и, на сколько это возможно, производя потребныя, надъ коэффиціен
тами, дѣйствія, для того, чтобы, при пользованіи уравненіями, оставалось къ производству меньшее число арифметическихъ дѣйствій.
Тов. С. Лукашевичъ и Комп. Теорія и проектированіе стропилъ.
Вмѣсто предисловія.
Науки вообще суть явленія неодностороннія, т. е. онѣ удовлетворяютъ не однимъ только высшимъ философскимъ стремле
ніямъ человѣка, а, при извѣстныхъ требованіяхъ его — съ одной стороны — и при извѣстномъ его развитіи и обладаніи ими, — съ другой — онѣ служатъ ему главными и совершенно надежными двигателями — рычагами и въ практической его жизни.
Изучить какую либо отрасль знаній или какой либо предметъ вообще съ научной точки зрѣнія — значитъ совершенно овладѣть имъ.
Теорія есть результатъ наблюденій и опытныхъ данныхъ наукъ. Хотя нѣкоторыя положенія и ставятся иногда а priori, но это только чисто внѣшняя — казовая сторона дѣла; въ сущности же всѣ апріорныя положенія въ головѣ того или другаго мыслителя сложились уже на основаніи цѣлаго ряда систематизированныхъ фактовъ изъ наблюденій и провѣренныхъ опытами.
Стало быть — изложить теорію какой либо отрасли знаній человѣка значитъ, на основаніи строгихъ разсужденій надъ цѣлымъ
рядомъ фактовъ, къ разсматриваемому предмету знаній относящихся, вывести тѣ положенія, которыя должны служить человѣку и въ практическихъ примѣненіяхъ этихъ знаній. Если нерѣдко слу
чается, что многіе не могутъ усмотрѣть для себя ясной, вполнѣ опредѣленной связи между практическими указаніями, опытными данными и теоріей разсматриваемаго вопроса, то въ этомъ вина не науки, не теоріи, а вина со стороны того неподготовленнаго
лица, которое, ограничившись только нѣкоторыми поверхностными научными свѣдѣніями и общей поверхностной подготовкой, беретъ на себя смѣлость касаться совершенно чуждаго ему вопроса. Вся
кій разъ, когда въ основаніе рѣшенія какого либо вопроса по
лагается теорія, послѣдній рѣшается такъ, какъ онъ долженъ быть рѣшенъ практика же безъ теоріи можетъ рѣшать вопросы вообще
такъ, какъ рѣшались они раньше, и весьма часто съ массой тѣхъ грубыхъ пробѣловъ, ошибокъ, которые, по требованіямъ настоящаго времени, въ большинствѣ случаевъ, положительно нетерпимы. «Для практика новое поле дѣятельности», говоритъ Игльстонъ, «рав
тика, новое поле дѣятельности представляется только другимъ фазисомъ задачи, съ которой онъ болѣе или менѣе знакомъ, а если онъ и вовсе не знакомъ съ нимъ, то умственная подготовка, кото
рую онъ получилъ, даетъ ему полную возможность совладать съ новой задачей».
Отсюда слѣдуетъ, что теорія должна ложиться въ основу всякихъ знаній и примѣненій ихъ въ жизни. На самомъ дѣлѣ—что можетъ сдѣлать человѣкъ, хотя обладающій громаднымъ запасомъ практическихъ свѣдѣній безъ того, что эти свѣдѣнія уложились въ его головѣ въ формѣ теоретическихъ положеній, и безъ теоре
тической подготовки? ... Онъ является слѣпцомъ, бродящимъ по полю фактовъ и своихъ практическихъ свѣдѣній безъ всякаго освѣщенія! . . .
Практика никогда не можетъ расходиться съ теоріей уже потому, что теорія, какъ мы сказали, есть результатъ или выводъ, полученный строго логическимъ путемъ изъ практическихъ свѣдѣній и опытныхъ данныхъ. Напротивъ того, теорія, хорошо зна
комая лицу, такъ сказать, окрыляетъ его, т. е. даетъ ему больше средствъ, больше возможности шире взглянуть на пред
метъ, на дѣло, и само лицо становится болѣе чувствительнымъ во всѣхъ частяхъ, во всѣхъ, такъ сказать, тонкостяхъ его, и стоитъ ему достаточно оріентироваться въ дѣлѣ, какъ оно становится уже по силамъ ему. Приводить примѣры, факты, въ подтвержденіе только что сказаннаго нами, излишне: веякій развитой человѣкъ самъ въ состояніи насчитать ихъ бездну.
Поэтому свой предметъ мы будетъ изучатъ сперва съ теоретической точки зрѣнія, и затѣмъ постараемся сообщить и нѣкоторыя практическія указанія.
дала бы техника отъ необходимости помнить различныя конструкціи стропилъ въ томъ общемъ безпорядкѣ, какъ онѣ встрѣчаются въ печати. Вообще, ради краткости передачи той нашей мысли, ко
торою хотѣлось бы намъ подѣлиться здѣсь съ читателемъ, мы должны сказать, что, при изложеніи теоріи или ученія о стропилахъ, все дѣло сводится къ указанію типовъ стропильныхъ фермъ и къ пе
речисленію тѣхъ частей, которыя совокупно образуютъ эти фермы;
далѣе идетъ разборъ характеровъ тѣхъ усилій, которыя дѣйствуютъ на эти отдѣльныя части, и затѣмъ расчетъ послѣднихъ, и нигдѣ мы не встрѣчаемъ той руководящей мысли, которая полагалась бы въ основу критическихъ сужденій не только существующихъ или предлагаемыхъ стропилъ, но, главное, при проектированіи тако
выхъ вновь. Такого рода пробѣлы въ литературѣ по архитектурѣ вообще, и гражданской — въ частности, не могутъ существовать безъ естественныхъ послѣдствій: не только нерѣдко, но положительно, можно сказать, часто встрѣчаются случаи, когда устроен
ныя на томъ или на другомъ зданіи стропила или заключаютъ въ себѣ излишнія, ничѣмъ необъяснимыя и пассивно, если такъ можно выразиться, относящіяся къ общей конструкціи части, или размѣры этихъ частей не надлежащія и т. д., или и то и другое и проч. вмѣстѣ,—словомъ—весьма часто случается, что устраиваемыя стро
пила или вообще, или же, что чаще всегда случается, въ частяхъ своихъ являются весьма непроизводительно и безцѣльно дорогими и, конечно, на столько же грузными.
Принимая затѣмъ, что объемъ воздуха въ 4,76 разъ больше объема содержащагося въ немъ кислорода и что, при горѣніи, одинъ объемъ послѣдняго—образуетъ одинъ-же объемъ углекислоты и два объема окиси углерода получимъ:
Но, при полномъ горѣніи, весь углеродъ долженъ образовать углекислоту; поэтому, необходимый теоретически, объемъ воздуха будетъ:
Сообразно съ этимъ:
Полученный выше объема V соотвѣтствуетъ п куб. ф. углекислоты и п″ куб. ф. окиси углерода; при этомъ сгоритъ послѣдняго элемента:
Поэтому объемъ воздуха, притекавшаго на 1 ф. сгорѣвшаго углерода, будетъ:
Одному-же фунту сгорѣвшаго топлива будетъ соотвѣтствовать:
Если-же сгорѣло P фунт. топлива, то, всего, было доставлено воздуха:
Наконецъ все количество тепла, оставшееся въ нагрѣвательномъ приборѣ:
Подобнымъ-же образомъ составляются и болѣе сложныя (1—8) уравненія, относя, гдѣ это требуется, полученные результаты сна
чала къ 1 ф. углерода, а, затѣмъ, къ 1 ф. сгорѣвшаго топлива и, на сколько это возможно, производя потребныя, надъ коэффиціен
тами, дѣйствія, для того, чтобы, при пользованіи уравненіями, оставалось къ производству меньшее число арифметическихъ дѣйствій.
Тов. С. Лукашевичъ и Комп. Теорія и проектированіе стропилъ.
Вмѣсто предисловія.
Науки вообще суть явленія неодностороннія, т. е. онѣ удовлетворяютъ не однимъ только высшимъ философскимъ стремле
ніямъ человѣка, а, при извѣстныхъ требованіяхъ его — съ одной стороны — и при извѣстномъ его развитіи и обладаніи ими, — съ другой — онѣ служатъ ему главными и совершенно надежными двигателями — рычагами и въ практической его жизни.
Изучить какую либо отрасль знаній или какой либо предметъ вообще съ научной точки зрѣнія — значитъ совершенно овладѣть имъ.
Теорія есть результатъ наблюденій и опытныхъ данныхъ наукъ. Хотя нѣкоторыя положенія и ставятся иногда а priori, но это только чисто внѣшняя — казовая сторона дѣла; въ сущности же всѣ апріорныя положенія въ головѣ того или другаго мыслителя сложились уже на основаніи цѣлаго ряда систематизированныхъ фактовъ изъ наблюденій и провѣренныхъ опытами.
Стало быть — изложить теорію какой либо отрасли знаній человѣка значитъ, на основаніи строгихъ разсужденій надъ цѣлымъ
рядомъ фактовъ, къ разсматриваемому предмету знаній относящихся, вывести тѣ положенія, которыя должны служить человѣку и въ практическихъ примѣненіяхъ этихъ знаній. Если нерѣдко слу
чается, что многіе не могутъ усмотрѣть для себя ясной, вполнѣ опредѣленной связи между практическими указаніями, опытными данными и теоріей разсматриваемаго вопроса, то въ этомъ вина не науки, не теоріи, а вина со стороны того неподготовленнаго
лица, которое, ограничившись только нѣкоторыми поверхностными научными свѣдѣніями и общей поверхностной подготовкой, беретъ на себя смѣлость касаться совершенно чуждаго ему вопроса. Вся
кій разъ, когда въ основаніе рѣшенія какого либо вопроса по
лагается теорія, послѣдній рѣшается такъ, какъ онъ долженъ быть рѣшенъ практика же безъ теоріи можетъ рѣшать вопросы вообще
такъ, какъ рѣшались они раньше, и весьма часто съ массой тѣхъ грубыхъ пробѣловъ, ошибокъ, которые, по требованіямъ настоящаго времени, въ большинствѣ случаевъ, положительно нетерпимы. «Для практика новое поле дѣятельности», говоритъ Игльстонъ, «рав
няется новому открытію, которое какъ бы никогда для него не существовало, между тѣмъ какъ для человѣка школы, т. е. теоре
тика, новое поле дѣятельности представляется только другимъ фазисомъ задачи, съ которой онъ болѣе или менѣе знакомъ, а если онъ и вовсе не знакомъ съ нимъ, то умственная подготовка, кото
рую онъ получилъ, даетъ ему полную возможность совладать съ новой задачей».
Отсюда слѣдуетъ, что теорія должна ложиться въ основу всякихъ знаній и примѣненій ихъ въ жизни. На самомъ дѣлѣ—что можетъ сдѣлать человѣкъ, хотя обладающій громаднымъ запасомъ практическихъ свѣдѣній безъ того, что эти свѣдѣнія уложились въ его головѣ въ формѣ теоретическихъ положеній, и безъ теоре
тической подготовки? ... Онъ является слѣпцомъ, бродящимъ по полю фактовъ и своихъ практическихъ свѣдѣній безъ всякаго освѣщенія! . . .
Практика никогда не можетъ расходиться съ теоріей уже потому, что теорія, какъ мы сказали, есть результатъ или выводъ, полученный строго логическимъ путемъ изъ практическихъ свѣдѣній и опытныхъ данныхъ. Напротивъ того, теорія, хорошо зна
комая лицу, такъ сказать, окрыляетъ его, т. е. даетъ ему больше средствъ, больше возможности шире взглянуть на пред
метъ, на дѣло, и само лицо становится болѣе чувствительнымъ во всѣхъ частяхъ, во всѣхъ, такъ сказать, тонкостяхъ его, и стоитъ ему достаточно оріентироваться въ дѣлѣ, какъ оно становится уже по силамъ ему. Приводить примѣры, факты, въ подтвержденіе только что сказаннаго нами, излишне: веякій развитой человѣкъ самъ въ состояніи насчитать ихъ бездну.
Поэтому свой предметъ мы будетъ изучатъ сперва съ теоретической точки зрѣнія, и затѣмъ постараемся сообщить и нѣкоторыя практическія указанія.
Ни въ одномъ изъ сочиненій по архитектурѣ, извѣстныхъ въ нашей и иностранной литературѣ, мы не встрѣчаемъ такой формы изложенія теоріи стропилъ и проектированіи ихъ, которая освобож
дала бы техника отъ необходимости помнить различныя конструкціи стропилъ въ томъ общемъ безпорядкѣ, какъ онѣ встрѣчаются въ печати. Вообще, ради краткости передачи той нашей мысли, ко
торою хотѣлось бы намъ подѣлиться здѣсь съ читателемъ, мы должны сказать, что, при изложеніи теоріи или ученія о стропилахъ, все дѣло сводится къ указанію типовъ стропильныхъ фермъ и къ пе
речисленію тѣхъ частей, которыя совокупно образуютъ эти фермы;
далѣе идетъ разборъ характеровъ тѣхъ усилій, которыя дѣйствуютъ на эти отдѣльныя части, и затѣмъ расчетъ послѣднихъ, и нигдѣ мы не встрѣчаемъ той руководящей мысли, которая полагалась бы въ основу критическихъ сужденій не только существующихъ или предлагаемыхъ стропилъ, но, главное, при проектированіи тако
выхъ вновь. Такого рода пробѣлы въ литературѣ по архитектурѣ вообще, и гражданской — въ частности, не могутъ существовать безъ естественныхъ послѣдствій: не только нерѣдко, но положительно, можно сказать, часто встрѣчаются случаи, когда устроен
ныя на томъ или на другомъ зданіи стропила или заключаютъ въ себѣ излишнія, ничѣмъ необъяснимыя и пассивно, если такъ можно выразиться, относящіяся къ общей конструкціи части, или размѣры этихъ частей не надлежащія и т. д., или и то и другое и проч. вмѣстѣ,—словомъ—весьма часто случается, что устраиваемыя стро
пила или вообще, или же, что чаще всегда случается, въ частяхъ своихъ являются весьма непроизводительно и безцѣльно дорогими и, конечно, на столько же грузными.