именами труженицъ, и эти надписи болѣе всего ясно рисуютЪ намЪ внутреннїй интимнЫй мїръ женщины и ихЪ глубокую религїозность.
ШитЬе, вЪ вЫсшихЪ его отрасляхъ восходившее до искусства, было наиважнѢйшимЪ предметомъ въ воспитанїи древнерусской женщинЬг, и та или другая степенЬ усвоенїя этого мастерства служила лучшимЪ признакомъ хорошаго воспитанїя и образованїя вЪ женскомЪ быту. «Каждая достаточная государЫня и добрая домоводица, — гово
ритъ глубокїй знатокЪ нашего древнерусскаго бЫта И. Е. ЗабѢлинЪ, — была главной руководительницей и искусницей, а золотошвейное искусство было лучшимЪ украшенїемЪ хозяйскихЪ добродѣтелей древнерусской женщинЫ» (ЗабѢлинЪ. «Домашнїй бЫтЪ царицЪ») и настолЬко цѢнилосЬ, что составляло всегда предметъ особой гордости для того или другого дома.
ТотЪ же И. Е. ЗабѢлинЪ приводитъ вЪ примѢрЪ околЬничаго В. Волынскаго, который при посредственномъ умѣ и способностяхъ сдѢлалЪ блестящую карЬеру при дворѣ царя Алексѣя Михайловича, получивЪ вЪ управленїе ПосолЬскїи приказЪ, именно благодаря «супруги
своей всехвалЬному вЪ Москвѣ вЪ тѢ времена всякаго златомЪ и сребромЪ дорогого шитЬя вЪ своемЪ домѣ художеству».
Вмѣстѣ сЪ тѢмЪ эти художественныя золотошвейныя работЫ вводили русскую женщину вЪ высшїй мїрЪ чистаго искусства, при
ближали ее кЪ изящному вЪ жизни и доставляли ей тихїе восторги творчества и любованїя красотой.
ВЪ нихЪ древнерусская женщина являлась настоящей художницей и какЪ иконописецЪ, сЪ помощЬю иглЫ, которая ей замѣняла кистЬ живописца, посредствомъ разноцвѢтныхЪ щелковыхЪ, золотыхЪ и серебряныхЪ нитей, дававшихЪ игру цвѢтовЪ и свѣтотѣни, созидала иконы, изображенїя святЫхЪ и цѢлыя композицїи.
Обычно вЪ этихЪ женскихЪ работахъ рисунокЪ для шитЬя вЪ видѣ штрихового контура намѣчался по атласу бѣлилами или на особомЪ листѣ бумаги иконописцемЪ. Но, слѣдуя этому рисунку мастерица-швея сохраняла свою индивидуальность и то, что «знаме
нилЪ» ей иконописецЪ, она выполняла шелками и золотомъ, прилагая свой домыселЪ вЪ комбинированїи красокЪ и цвѢтовЪ и, выявляя рисунокЪ художника своимЪ матерїаломъ, придавала всему свой художе
ственный вкусЪ и своеобразную прелестЬ, значительная доля которыхЪ заключалась и вЪ свойствахъ матерїала. Древнерусская вышивалЬщица сЪ иглой вЪ рукахЪ, сЪ цѣвками золотыхЪ и серебряныхЪ
нитей и разноцвѣтнаго шелка вЪ этихЪ работахъ говорила своимЪ художественнЫмЪ языкомЪ, языкомЪ своего мастерства. Хотя художникъ иконописецЪ, чертившїй свой рисунокЪ орнамента или изображенїя для мастерицы и сообщалъ ему извѣстную характерную стилЬностЬ, свойственную тому или другому времени, но тѢмЪ не менѣе вышивалЬщица при выполненїи этого рисунка вкладывала такЪ
ШитЬе, вЪ вЫсшихЪ его отрасляхъ восходившее до искусства, было наиважнѢйшимЪ предметомъ въ воспитанїи древнерусской женщинЬг, и та или другая степенЬ усвоенїя этого мастерства служила лучшимЪ признакомъ хорошаго воспитанїя и образованїя вЪ женскомЪ быту. «Каждая достаточная государЫня и добрая домоводица, — гово
ритъ глубокїй знатокЪ нашего древнерусскаго бЫта И. Е. ЗабѢлинЪ, — была главной руководительницей и искусницей, а золотошвейное искусство было лучшимЪ украшенїемЪ хозяйскихЪ добродѣтелей древнерусской женщинЫ» (ЗабѢлинЪ. «Домашнїй бЫтЪ царицЪ») и настолЬко цѢнилосЬ, что составляло всегда предметъ особой гордости для того или другого дома.
ТотЪ же И. Е. ЗабѢлинЪ приводитъ вЪ примѢрЪ околЬничаго В. Волынскаго, который при посредственномъ умѣ и способностяхъ сдѢлалЪ блестящую карЬеру при дворѣ царя Алексѣя Михайловича, получивЪ вЪ управленїе ПосолЬскїи приказЪ, именно благодаря «супруги
своей всехвалЬному вЪ Москвѣ вЪ тѢ времена всякаго златомЪ и сребромЪ дорогого шитЬя вЪ своемЪ домѣ художеству».
Вмѣстѣ сЪ тѢмЪ эти художественныя золотошвейныя работЫ вводили русскую женщину вЪ высшїй мїрЪ чистаго искусства, при
ближали ее кЪ изящному вЪ жизни и доставляли ей тихїе восторги творчества и любованїя красотой.
ВЪ нихЪ древнерусская женщина являлась настоящей художницей и какЪ иконописецЪ, сЪ помощЬю иглЫ, которая ей замѣняла кистЬ живописца, посредствомъ разноцвѢтныхЪ щелковыхЪ, золотыхЪ и серебряныхЪ нитей, дававшихЪ игру цвѢтовЪ и свѣтотѣни, созидала иконы, изображенїя святЫхЪ и цѢлыя композицїи.
Обычно вЪ этихЪ женскихЪ работахъ рисунокЪ для шитЬя вЪ видѣ штрихового контура намѣчался по атласу бѣлилами или на особомЪ листѣ бумаги иконописцемЪ. Но, слѣдуя этому рисунку мастерица-швея сохраняла свою индивидуальность и то, что «знаме
нилЪ» ей иконописецЪ, она выполняла шелками и золотомъ, прилагая свой домыселЪ вЪ комбинированїи красокЪ и цвѢтовЪ и, выявляя рисунокЪ художника своимЪ матерїаломъ, придавала всему свой художе
ственный вкусЪ и своеобразную прелестЬ, значительная доля которыхЪ заключалась и вЪ свойствахъ матерїала. Древнерусская вышивалЬщица сЪ иглой вЪ рукахЪ, сЪ цѣвками золотыхЪ и серебряныхЪ
нитей и разноцвѣтнаго шелка вЪ этихЪ работахъ говорила своимЪ художественнЫмЪ языкомЪ, языкомЪ своего мастерства. Хотя художникъ иконописецЪ, чертившїй свой рисунокЪ орнамента или изображенїя для мастерицы и сообщалъ ему извѣстную характерную стилЬностЬ, свойственную тому или другому времени, но тѢмЪ не менѣе вышивалЬщица при выполненїи этого рисунка вкладывала такЪ