бражение это было синтетично, давало больше, чем один миг. Летящий галоп, в конце-концов, и дает синтез двух мгновений бега лошади. Оста
нется спросить, как достижимо это в фотографии? Богатый опыт трех выставок „Искусства движения убеждает, что синтез этот возможен.
Нет никакого сомнения прежде всего, что в движении — в любом его виде — есть моменты, которые более показательны в порядке буду
щей насыщенности, чем иные. Те узловые точки танца, о которых мы говорили, как раз подтверждают это. Перед фотографом становится задание — выделить и уловить аппаратом именно этот момент, „чреватый последствиями . Самая история трех выставок ГАХН очень любопытна в этом отношении. Впервые выставка была задумана исключительно как подсобная к работам хореологической лаборатории. Она должна была иллюстрировать изучение танца. Оказалось, однако, на первой же вы
ставке, что наилучшей фотографией, дававшей впечатление движения — почти полета по своей „насыщенности , — был снимок физкультурного содержания. „Искусству движения пришлось уступить первенство „искус
ству передачи движения. ГАХН не может не видеть, что самая грань между танцовальным зрелищем и зрелищем акробатического или спортивного порядка очень зыбка. Особенно в теперешнее время сближе
ния танца с физкультурой! Хореологическая лаборатория расширила свое внимание на изучение движения во всех видах, на выставках видное место заняли фотографии трудовых и машинных движений. Оказалось, что „синтез , о котором шла речь, может быть достигнут разными путями.
На первой выставке „Искусства движения (1925), упоминали мы, наиболее показательным и интересным оказался снимок спортивного дви
художественной светописи, как Н. И. Власьевский, А. Д. Гринберг, Ю. П. Еремин, В. Р. Живаго, М. С. Наппельбаум, С. В. Рыбин, Н. И. Свищов, оказалось возможным сделать еще ряд наблюдений. Так, снимок В. Р. Живаго
показал, как интересно подчеркивает движение человека какой-нибудь композиционно включенный в снимок шарф, дополняющая линия. Работы С. В. Рыбина как на этой, второй (1926 г.) выставке, так и на третьей выставке 1927 г. интересны были иным приемом искания синтеза — отбрасыванием ненужных деталей. Снимок движения на светлом фоне, например, оказывался удачнее, чем снимок на темном. Третья выставка была особо богатой опытами комбинативных фотографий, исканиями сложных и условных способов передачи движения. Мы имеем здесь возможность только слегка коснуться всех сделанных нами наблюдений, оставляя до будущей, более ответственной работы подробный анализ
нется спросить, как достижимо это в фотографии? Богатый опыт трех выставок „Искусства движения убеждает, что синтез этот возможен.
Нет никакого сомнения прежде всего, что в движении — в любом его виде — есть моменты, которые более показательны в порядке буду
щей насыщенности, чем иные. Те узловые точки танца, о которых мы говорили, как раз подтверждают это. Перед фотографом становится задание — выделить и уловить аппаратом именно этот момент, „чреватый последствиями . Самая история трех выставок ГАХН очень любопытна в этом отношении. Впервые выставка была задумана исключительно как подсобная к работам хореологической лаборатории. Она должна была иллюстрировать изучение танца. Оказалось, однако, на первой же вы
ставке, что наилучшей фотографией, дававшей впечатление движения — почти полета по своей „насыщенности , — был снимок физкультурного содержания. „Искусству движения пришлось уступить первенство „искус
ству передачи движения. ГАХН не может не видеть, что самая грань между танцовальным зрелищем и зрелищем акробатического или спортивного порядка очень зыбка. Особенно в теперешнее время сближе
ния танца с физкультурой! Хореологическая лаборатория расширила свое внимание на изучение движения во всех видах, на выставках видное место заняли фотографии трудовых и машинных движений. Оказалось, что „синтез , о котором шла речь, может быть достигнут разными путями.
На первой выставке „Искусства движения (1925), упоминали мы, наиболее показательным и интересным оказался снимок спортивного дви
жения (Е. О. Пиотрковского). На второй в ряде опытов таких мастеров
художественной светописи, как Н. И. Власьевский, А. Д. Гринберг, Ю. П. Еремин, В. Р. Живаго, М. С. Наппельбаум, С. В. Рыбин, Н. И. Свищов, оказалось возможным сделать еще ряд наблюдений. Так, снимок В. Р. Живаго
показал, как интересно подчеркивает движение человека какой-нибудь композиционно включенный в снимок шарф, дополняющая линия. Работы С. В. Рыбина как на этой, второй (1926 г.) выставке, так и на третьей выставке 1927 г. интересны были иным приемом искания синтеза — отбрасыванием ненужных деталей. Снимок движения на светлом фоне, например, оказывался удачнее, чем снимок на темном. Третья выставка была особо богатой опытами комбинативных фотографий, исканиями сложных и условных способов передачи движения. Мы имеем здесь возможность только слегка коснуться всех сделанных нами наблюдений, оставляя до будущей, более ответственной работы подробный анализ