свернуть съ дороги и дать мѣсто экипажу, важной особы.
Быстро промелькнули тридцать верстъ, отдѣлявшія маленькій, грязный городишко С. отъ нашего губерн
скаго города; мы подъѣзжали къ городу, когда я, поль
зуясь тѣмъ, что ямщикъ сдергкалъ лошадей, высупулоя изъ коляски, и сталъ смотрѣть по сторонамъ. Передъ городомъ находилась огромная и крутая гора, по ко
торой дорога шла внизъ, извиваясь грязной полосою среди вспаханныхъ полей; губернаторскій дормезъ быстро началъ спускаться подъ гору, моя коляска слѣ
довала за нимъ въ почтительномъ отдаленіи; далеко впереди, почти подъ горою, виднѣлся обозъ, а сзади его, блигке къ намъ, тащилась телѣга, въ которой легкалъ мужичекъ и, вѣроятно, по обычаю русскому, спалъ.
— Эй, держи лѣѣѣе! лѣвѣй держи___ крикнулъ губернаторскій ямщикъ, изо всѣхъ силъ тянувшій возжи своей четверни, которую толкалъ впередъ тяягелый дор
мезъ. Держи, дергки лѣвѣе! повторялъ онъ все громче, когда экипагкъ подвигался къ телѣгѣ, и ругнулъ при этомъ мужика.
Не смотря на повторительные крики, телѣга плелась своимъ путемъ, и только послѣ неистоваго вопля ям
щика, пришедшаго въ совершенную ярость, поднялся изъ нея мужичекъ, посмотрѣлъ назадъ и схватился за возжи, торопливо задергавъ ими, но было поздно: дор
мезъ со всего размаха налетѣлъ на несчастную телѣгу; раздался трескъ, крики и ругательства, и дормезъ оста
новился. Ударъ былъ такъ силенъ, что телѣга разбилась въ дребезги; заднія колеса ея лежали въ грязи изло
манныя, а съ передними тощая лошаденка очутилась во рву, который тянулся подлѣ дороги; мегкду остат
ками телѣги барахтался владѣлецъ ея—маленькій, сухо
щавый мужичонка съ сѣдой бородою, одѣтый въ ветхую поддевку, шляпа его валялась въ лужѣ шагахъ въ десяти.
Его превосходительство стоялъ подлѣ мужика, уже успѣвшаго подняться изъ-подъ телѣги, когда я, выскочивъ изъ коляски, подбѣжалъ къ мѣсту столкновенія.
— Какъ же ты, каналья, не даешь дороги? говорилъ гнѣвно его превосходительство.
— Не успѣлъ, батюшка, ей-Богу .... отвѣчалъ испуганный и разбитый паденіемъ муясичекъ дрожащимъ голосомъ.
— Какъ ты смѣлъ тіо давать дороги, а? какъ ты смѣлъ?
— Виноватъ, батюшка, не дослышалъ; право не дослышалъ! бормоталъ мужикъ.
— Я тебя, бестія ты этакая, выучу ѣздитьпо дорогамъ! продолжалъ разгорячившійся губернаторъ.
— Батюшка, ваше сіятельство, простите! Спалъ, ей- Богу, спалъ и не дослышалъ! просилъ мужикъ, кланя
ясь генералу въ ноги, причемъ къ сѣдымъ волосамъ его липла дорожная грязь.
— А! ты спалъ? Ты спалъ отъ того, что въ кабакѣ былъ; пьянствовалъ! Ты пьянствовалъ, а по твоей ми
лости я могъ сломать шею?—Губернаторъ разсердился еще болѣе, вѣроятно отъ мысли, что могъ сломить шею по милости пьянаго мужика.
— Ничего не пилъ, отсохни языкъ, не пилъ, говорилъ мужикъ, упавъ на колѣни и кланяясь; на свадьбу къ племянницѣ ѣхалъ, да вотъ и вздремнулъ маленько. Прости, Христа ради, батюшка, никогда впередъ не буду.
Взять его сейчасъ гке и отвести къ городничему, сказалъ онъ казаку, который вдругъ очутился подлѣ экипажа, какъ будто изъ земли выросъ ; а издали уже мчался и городничій во весь духъ пары пожарныхъ лошадей.
— Прости, батюшка, отецъ родной, не погуби! кричалъ угке дрожащій всѣмъ тѣломъ мужикъ, учащая свои земные поклоны. Ей-Богу, не дослышалъ... никогда не буду!
— Папа, прости его, началъ было говорить сынокъ его превосходительства, глядѣвшій изъ окна дормеза па эту сцену; по громкое: Taisez-vous! раздавшееся изъ угла кареты, въ которомъ помѣщался гувернёръ, заставило его замолчать.
— Задержать этого негодяя! снова приказалъ его превосходительство, выслушавъ рапортъ городничаго о благополучномъ состояніи города, и полѣзъ въ карету.
— Слушаю, ваше превосходительство! подобострастно отвѣтилъ городничій.
— Батюшка! прости... завопилъ-было мужичекъ, по дормезъ умчался, а за нимъ полетѣлъ и городничій.
Мужикъ тоскливо посмотрѣлъ во слѣдъ экипагкей, и приподнялся на ноги.
— Эхъ ты, Господи, Богке мой! говорилъ онъ, разводя руками; какая напасть со мною случилась!.. Въ тюрьму посадятъ, держать тамъ будутъ ни вѣсть сколько, а сего-дна вѣдь свадьба, племянница за-мужъ выходитъ, меня дожидаются!
— Вотъ какъ тебя, стараго чорта, выдерутъ хорошенько, такъ и будетъ тебѣ свадьба! замѣтилъ сурово казакъ. Собирай свои гиилушки-то, да пойдемъ живѣе; мы тебя угостимъ тамъ.
Мугкигь грустно поникнулъ головою, и сталъ собирать остатки телѣги, громко вздыхая и повторяя но временамъ: эко горе, Господи,., эка напасть со мною случилась...
Губернаторскій лакей, сидѣвшій на козлахъ моей коляски, напомнилъ, что его превосходительство уже далеко, и мы отправились вслѣдъ за дормезомъ.
По пріѣздѣ въ городъ, его превосходительство прегкде всего пожелалъ кушать чай; предложивъ намъ заняться
Быстро промелькнули тридцать верстъ, отдѣлявшія маленькій, грязный городишко С. отъ нашего губерн
скаго города; мы подъѣзжали къ городу, когда я, поль
зуясь тѣмъ, что ямщикъ сдергкалъ лошадей, высупулоя изъ коляски, и сталъ смотрѣть по сторонамъ. Передъ городомъ находилась огромная и крутая гора, по ко
торой дорога шла внизъ, извиваясь грязной полосою среди вспаханныхъ полей; губернаторскій дормезъ быстро началъ спускаться подъ гору, моя коляска слѣ
довала за нимъ въ почтительномъ отдаленіи; далеко впереди, почти подъ горою, виднѣлся обозъ, а сзади его, блигке къ намъ, тащилась телѣга, въ которой легкалъ мужичекъ и, вѣроятно, по обычаю русскому, спалъ.
— Эй, держи лѣѣѣе! лѣвѣй держи___ крикнулъ губернаторскій ямщикъ, изо всѣхъ силъ тянувшій возжи своей четверни, которую толкалъ впередъ тяягелый дор
мезъ. Держи, дергки лѣвѣе! повторялъ онъ все громче, когда экипагкъ подвигался къ телѣгѣ, и ругнулъ при этомъ мужика.
Не смотря на повторительные крики, телѣга плелась своимъ путемъ, и только послѣ неистоваго вопля ям
щика, пришедшаго въ совершенную ярость, поднялся изъ нея мужичекъ, посмотрѣлъ назадъ и схватился за возжи, торопливо задергавъ ими, но было поздно: дор
мезъ со всего размаха налетѣлъ на несчастную телѣгу; раздался трескъ, крики и ругательства, и дормезъ оста
новился. Ударъ былъ такъ силенъ, что телѣга разбилась въ дребезги; заднія колеса ея лежали въ грязи изло
манныя, а съ передними тощая лошаденка очутилась во рву, который тянулся подлѣ дороги; мегкду остат
ками телѣги барахтался владѣлецъ ея—маленькій, сухо
щавый мужичонка съ сѣдой бородою, одѣтый въ ветхую поддевку, шляпа его валялась въ лужѣ шагахъ въ десяти.
Его превосходительство стоялъ подлѣ мужика, уже успѣвшаго подняться изъ-подъ телѣги, когда я, выскочивъ изъ коляски, подбѣжалъ къ мѣсту столкновенія.
— Какъ же ты, каналья, не даешь дороги? говорилъ гнѣвно его превосходительство.
— Не успѣлъ, батюшка, ей-Богу .... отвѣчалъ испуганный и разбитый паденіемъ муясичекъ дрожащимъ голосомъ.
— Какъ ты смѣлъ тіо давать дороги, а? какъ ты смѣлъ?
— Виноватъ, батюшка, не дослышалъ; право не дослышалъ! бормоталъ мужикъ.
— Я тебя, бестія ты этакая, выучу ѣздитьпо дорогамъ! продолжалъ разгорячившійся губернаторъ.
— Батюшка, ваше сіятельство, простите! Спалъ, ей- Богу, спалъ и не дослышалъ! просилъ мужикъ, кланя
ясь генералу въ ноги, причемъ къ сѣдымъ волосамъ его липла дорожная грязь.
— А! ты спалъ? Ты спалъ отъ того, что въ кабакѣ былъ; пьянствовалъ! Ты пьянствовалъ, а по твоей ми
лости я могъ сломать шею?—Губернаторъ разсердился еще болѣе, вѣроятно отъ мысли, что могъ сломить шею по милости пьянаго мужика.
— Ничего не пилъ, отсохни языкъ, не пилъ, говорилъ мужикъ, упавъ на колѣни и кланяясь; на свадьбу къ племянницѣ ѣхалъ, да вотъ и вздремнулъ маленько. Прости, Христа ради, батюшка, никогда впередъ не буду.
Взять его сейчасъ гке и отвести къ городничему, сказалъ онъ казаку, который вдругъ очутился подлѣ экипажа, какъ будто изъ земли выросъ ; а издали уже мчался и городничій во весь духъ пары пожарныхъ лошадей.
— Прости, батюшка, отецъ родной, не погуби! кричалъ угке дрожащій всѣмъ тѣломъ мужикъ, учащая свои земные поклоны. Ей-Богу, не дослышалъ... никогда не буду!
— Папа, прости его, началъ было говорить сынокъ его превосходительства, глядѣвшій изъ окна дормеза па эту сцену; по громкое: Taisez-vous! раздавшееся изъ угла кареты, въ которомъ помѣщался гувернёръ, заставило его замолчать.
— Задержать этого негодяя! снова приказалъ его превосходительство, выслушавъ рапортъ городничаго о благополучномъ состояніи города, и полѣзъ въ карету.
— Слушаю, ваше превосходительство! подобострастно отвѣтилъ городничій.
— Батюшка! прости... завопилъ-было мужичекъ, по дормезъ умчался, а за нимъ полетѣлъ и городничій.
Мужикъ тоскливо посмотрѣлъ во слѣдъ экипагкей, и приподнялся на ноги.
— Эхъ ты, Господи, Богке мой! говорилъ онъ, разводя руками; какая напасть со мною случилась!.. Въ тюрьму посадятъ, держать тамъ будутъ ни вѣсть сколько, а сего-дна вѣдь свадьба, племянница за-мужъ выходитъ, меня дожидаются!
— Вотъ какъ тебя, стараго чорта, выдерутъ хорошенько, такъ и будетъ тебѣ свадьба! замѣтилъ сурово казакъ. Собирай свои гиилушки-то, да пойдемъ живѣе; мы тебя угостимъ тамъ.
Мугкигь грустно поникнулъ головою, и сталъ собирать остатки телѣги, громко вздыхая и повторяя но временамъ: эко горе, Господи,., эка напасть со мною случилась...
Губернаторскій лакей, сидѣвшій на козлахъ моей коляски, напомнилъ, что его превосходительство уже далеко, и мы отправились вслѣдъ за дормезомъ.
По пріѣздѣ въ городъ, его превосходительство прегкде всего пожелалъ кушать чай; предложивъ намъ заняться