приготовленіями, оцъ ушелъ въ другую комнату, служившую кабинетомъ и украшенную, стараніями город
ничаго, приличною мебелью и кисейными занавѣсками. - Въ пріемной остался я, да гувернеръ съ маленькимъ губернаторскимъ сыномъ.
— Какъ мнѣ жалко этого мужика! сказалъ мнѣ мальчикъ. — Вы не должны жалѣть негодяевъ, строго замѣтилъ гувернеръ. Онъ виноватъ,—и долженъ быть наказанъ.
— Но въ чемъ же виноватъ онъ? спросилъ я. Сцена, происшедшая на дорогѣ, взволновала меня ужасно, и я не могъ хладнокровно слышать словъ гувернера.
— Какъ въ чемъ?—Вы меня удивляете! бойко заговорилъ сухощавый Швейцарецъ; этотъ каналья пьяный ѣхалъ по дорогѣ и могъ быть причиною несчастія!
— Причиною несчастія, если бы оно и случилось, былъ бы ямщикъ вашъ, а не мужикъ, потому что ямщикъ долженъ былъ сдержать лошадей, отвѣтилъ я.
— Ба! вы хотите, чтобы для всякаго канальи, которому вздумается уснуть па дорогѣ, дормезъ генерала останавливался? — это невозможно! — Ямщикъ кричалъ ему, кричалъ много и громко,—но онъ не хотѣлъ слушать.
— Онъ не слыхалъ, а но не хотѣлъ слушать,—это двѣ вещи разныя.
— А вотъ когда его накажутъ, онъ будетъ умѣть слушать.
— Это будетъ совершенно справедливо,—горячо замѣтилъ я,— выпороть человѣка за то, что изломали у иего телѣгу, и самого его опрокинули въ грязь!
— Это будетъ ему урокомъ впередъ, важно сказалъ гувернеръ.
— А что, если бы вмѣсто мужика этого ѣхалъ такой же генералъ, какъ нашъ губернаторъ, или даже кто-ни
будь выше его? думаете ли вы, что за изломанный у него эщпажъ, стали бы сѣчь его ямщика или вашего?
— Какія сравненія! — это, mon cher, совсѣмъ не идетъ сюда;................................— развѣ тутъ есть чтонибудь общее?
— Я не хочу дѣлать никакихъ сравненій, отвѣчалъ я; хочу только сказать, что человѣка, виновнаго толь
ко вь томъ, что глупый ямщикъ не сумѣлъ удержать лошадей и разбилъ его телѣгу,—нѣтъ повода сажать въ тюрьму и сѣчь, какъ преступника! Я хочу сказать, что это беззаконно, несправедливо! Я теперь__
Бъ эту минуту губернаторскій сынокъ, внимательно слушавшій нашъ разговоръ, вдругъ посмотрѣлъ въ сто
рону, и перевелъ потомъ глаза на меня; я оглянулся и увидѣлъ, что дверь губернаторскаго кабинета была полуотворена и изъ-за ися виднѣлся золотой погонъ гене
ральскаго полукафтана; его превосходительство стоялъ бокомъ, смотрѣлъ въ окно и курилъ сигару. Я замол
чалъ, и дверь тотчасъ затворилась; черезъ нѣсколько минутъ въ кабинетѣ послышался звонокъ.
— Печать и сургучъ! сказалъ губернаторъ.—Позвать ко мнѣ чиновника, проговорилъ онъ, когда человѣкъ принесъ требуемое. Я вошелъ.
— Отправляйтесь сейчасъ же назадъ, сказалъ отрывисто его превосходительство, кусая усы,—и передайте вотъ этотъ пакетъ правителю канцеляріи. Прощайте.
Я взялъ пакетъ, поклонился и вышелъ.
Черезъ полчаса я скакалъ уже на почтовой телѣгѣ въ свой родной городъ, имѣвъ утѣшеніе видѣть, какъ несчастнаго мужика выпустили, по приказанію губер
натора, изъ тюрьмы, при чемъ городничій, вѣроятно по собственному усмотрѣнію, сказалъ ему напутствіе.
«Если ты, каналья, еще разъ попадешься, заключилъ онъ свою прощальную рѣчь, такъ я съ тебя двѣ шкуры спущу, живаго въ могилу закопаю!» Мужикъ только кланялся и повторялъ: «по буду, никогда не буду!»
Правитель канцеляріи былъ очень изумленъ моимъ внезапнымъ возвращеніемъ.
— Что это? зачѣмъ вы здѣсь, мсьё Перелетаевъ? спрашивалъ онъ, подавая мнѣ руку, увы! уже въ послѣдній разъ !
Я подалъ ему пакетъ. Правитель быстро распечаталъ роковой пакетъ и еще быстрѣе пробѣжалъ губернаторскую записку.
— Генералъ приказываетъ прислать другаго чиновника къ нему, а васъ оставить здѣсь! Что вы тамъ надѣлали? спрашивалъ уже испуганный начальникъ.
— Я ничего не надѣлалъ; а вѣроятно онъ разсердился за разговоръ, который я имѣлъ съ гувернеромъ. Я передалъ содержаніе разговора.
— Ну, вотъ послѣ этого и рекомендуй людей, и оказывай имъ покровительство! сказалъ правитель, выслу
шавъ мой разсказъ. Эхъ вы! произнесъ онъ съ видомъ
глубокаго презрѣнія, туда же... Извольте отправляться домой, вы мнѣ болѣе не нужны.—Это было сказано уже строго.
На другой день вся канцелярія знала о моей дерзости, какъ говорили чиновники, и вся канцелярія была
занята разговорами объ этомъ происшествіи; я былъ, конечно, виноватъ. Журналистъ мнѣ сказалъ: «ну, те
перь на себя пеняйте ! не умѣли своего счастія ловить, —такъ не на кого жаловаться!» а товарищъ но гимна
зіи только усмѣхнулся горько и промолвилъ: «дернула же тебя нелегкая!».
Съ тѣхъ поръ правитель канцеляріи пересталъ подавать мнѣ два пальца и не называлъ меня мсьё, и я ничѣмъ уже не отличался отъ рядовыхъ чиновниковъ, развѣ только тѣмъ, что меня обходили при общихъ наградахъ___
Таковъ былъ мой первый служебный дебютъ.
Павелъ Луговинъ.
ничаго, приличною мебелью и кисейными занавѣсками. - Въ пріемной остался я, да гувернеръ съ маленькимъ губернаторскимъ сыномъ.
— Какъ мнѣ жалко этого мужика! сказалъ мнѣ мальчикъ. — Вы не должны жалѣть негодяевъ, строго замѣтилъ гувернеръ. Онъ виноватъ,—и долженъ быть наказанъ.
— Но въ чемъ же виноватъ онъ? спросилъ я. Сцена, происшедшая на дорогѣ, взволновала меня ужасно, и я не могъ хладнокровно слышать словъ гувернера.
— Какъ въ чемъ?—Вы меня удивляете! бойко заговорилъ сухощавый Швейцарецъ; этотъ каналья пьяный ѣхалъ по дорогѣ и могъ быть причиною несчастія!
— Причиною несчастія, если бы оно и случилось, былъ бы ямщикъ вашъ, а не мужикъ, потому что ямщикъ долженъ былъ сдержать лошадей, отвѣтилъ я.
— Ба! вы хотите, чтобы для всякаго канальи, которому вздумается уснуть па дорогѣ, дормезъ генерала останавливался? — это невозможно! — Ямщикъ кричалъ ему, кричалъ много и громко,—но онъ не хотѣлъ слушать.
— Онъ не слыхалъ, а но не хотѣлъ слушать,—это двѣ вещи разныя.
— А вотъ когда его накажутъ, онъ будетъ умѣть слушать.
— Это будетъ совершенно справедливо,—горячо замѣтилъ я,— выпороть человѣка за то, что изломали у иего телѣгу, и самого его опрокинули въ грязь!
— Это будетъ ему урокомъ впередъ, важно сказалъ гувернеръ.
— А что, если бы вмѣсто мужика этого ѣхалъ такой же генералъ, какъ нашъ губернаторъ, или даже кто-ни
будь выше его? думаете ли вы, что за изломанный у него эщпажъ, стали бы сѣчь его ямщика или вашего?
— Какія сравненія! — это, mon cher, совсѣмъ не идетъ сюда;................................— развѣ тутъ есть чтонибудь общее?
— Я не хочу дѣлать никакихъ сравненій, отвѣчалъ я; хочу только сказать, что человѣка, виновнаго толь
ко вь томъ, что глупый ямщикъ не сумѣлъ удержать лошадей и разбилъ его телѣгу,—нѣтъ повода сажать въ тюрьму и сѣчь, какъ преступника! Я хочу сказать, что это беззаконно, несправедливо! Я теперь__
Бъ эту минуту губернаторскій сынокъ, внимательно слушавшій нашъ разговоръ, вдругъ посмотрѣлъ въ сто
рону, и перевелъ потомъ глаза на меня; я оглянулся и увидѣлъ, что дверь губернаторскаго кабинета была полуотворена и изъ-за ися виднѣлся золотой погонъ гене
ральскаго полукафтана; его превосходительство стоялъ бокомъ, смотрѣлъ въ окно и курилъ сигару. Я замол
чалъ, и дверь тотчасъ затворилась; черезъ нѣсколько минутъ въ кабинетѣ послышался звонокъ.
— Печать и сургучъ! сказалъ губернаторъ.—Позвать ко мнѣ чиновника, проговорилъ онъ, когда человѣкъ принесъ требуемое. Я вошелъ.
— Отправляйтесь сейчасъ же назадъ, сказалъ отрывисто его превосходительство, кусая усы,—и передайте вотъ этотъ пакетъ правителю канцеляріи. Прощайте.
Я взялъ пакетъ, поклонился и вышелъ.
Черезъ полчаса я скакалъ уже на почтовой телѣгѣ въ свой родной городъ, имѣвъ утѣшеніе видѣть, какъ несчастнаго мужика выпустили, по приказанію губер
натора, изъ тюрьмы, при чемъ городничій, вѣроятно по собственному усмотрѣнію, сказалъ ему напутствіе.
«Если ты, каналья, еще разъ попадешься, заключилъ онъ свою прощальную рѣчь, такъ я съ тебя двѣ шкуры спущу, живаго въ могилу закопаю!» Мужикъ только кланялся и повторялъ: «по буду, никогда не буду!»
Правитель канцеляріи былъ очень изумленъ моимъ внезапнымъ возвращеніемъ.
— Что это? зачѣмъ вы здѣсь, мсьё Перелетаевъ? спрашивалъ онъ, подавая мнѣ руку, увы! уже въ послѣдній разъ !
Я подалъ ему пакетъ. Правитель быстро распечаталъ роковой пакетъ и еще быстрѣе пробѣжалъ губернаторскую записку.
— Генералъ приказываетъ прислать другаго чиновника къ нему, а васъ оставить здѣсь! Что вы тамъ надѣлали? спрашивалъ уже испуганный начальникъ.
— Я ничего не надѣлалъ; а вѣроятно онъ разсердился за разговоръ, который я имѣлъ съ гувернеромъ. Я передалъ содержаніе разговора.
— Ну, вотъ послѣ этого и рекомендуй людей, и оказывай имъ покровительство! сказалъ правитель, выслу
шавъ мой разсказъ. Эхъ вы! произнесъ онъ съ видомъ
глубокаго презрѣнія, туда же... Извольте отправляться домой, вы мнѣ болѣе не нужны.—Это было сказано уже строго.
На другой день вся канцелярія знала о моей дерзости, какъ говорили чиновники, и вся канцелярія была
занята разговорами объ этомъ происшествіи; я былъ, конечно, виноватъ. Журналистъ мнѣ сказалъ: «ну, те
перь на себя пеняйте ! не умѣли своего счастія ловить, —такъ не на кого жаловаться!» а товарищъ но гимна
зіи только усмѣхнулся горько и промолвилъ: «дернула же тебя нелегкая!».
Съ тѣхъ поръ правитель канцеляріи пересталъ подавать мнѣ два пальца и не называлъ меня мсьё, и я ничѣмъ уже не отличался отъ рядовыхъ чиновниковъ, развѣ только тѣмъ, что меня обходили при общихъ наградахъ___
Таковъ былъ мой первый служебный дебютъ.
Павелъ Луговинъ.