«Пошелъ онъ туда въ комнаты. Разбудили они этого. «— Какъ, говоритъ, вы смѣли мою племянницу безпокоить, милосливый государь?
«Онъ ее, ежели, бывало, случай какой, все племянницей... Ну только сродственники ли они али нѣтъ, про то я сказать ие могу.
«Проснулся озаршікъ-атъ, глядитъ: трухнулъ, видно— выжили они его.
«А тутъ онъ, Синякинъ-то, па барыню.
«— Тебя, говоритъ, вотъ чѣмъ учить надо: — палку ей кажетъ — значитъ, для чего по бульварамъ хвосты-то треплешь, а хорошихъ людей не умѣешь беречь. Былъ, говоритъ, у тебя человѣкъ (это онъ про горбатаго): чего тебѣ еще? чорта съ рогами?
«Она ему не перечитъ. Очень они навсегда Сииякину уважали, Юлія-то Петровна.
«— Я бы, говоритъ, съ моимъ удовольствіемъ, да онъ ужь таиерича не хочетъ.
«Мнѣ, сударь, изъ кухни-то все слышно.
«— Я, говоритъ, васъ смирю, только ты у меня смотри: чтобъ ие было опять этихъ колѣнцевъ, а то и вовсе отъ тебя отопрусь, а донреждь, все, говоритъ, эвтимъ поглажу.
«Это онъ, значитъ, про налку-съ.
«— Миленькій, говоритъ, голубчикъ, — Юлія-то Петровна—я для васъ, говоритъ, будьте увѣрены, за
всегда на все согласна и всякое удовольствіе могу сдѣлать. ..
«— Ну, ну, говоритъ, ладно: молчи.
« И точно смирилъ онъ ихъ. Привезъ горбатаго барина. Опять по старому пошло. Везетъ этотъ, тащитъ. Не житье, а масляница.
«Повадилась къ намъ, къ барынѣ то-есть, какъ съ пріѣзду, Нѣмка одна. Нѣмки, сударь, хитрыя, извѣ
стное дѣло. Нацыя такая ихъ. «Вы бы, говоритъ, то, вы бы, говоритъ, это.» Сбиваетъ, значитъ, нашу-то, что горбатаго нечего любить: можно, какъ есть, лучше найдти. Натолковала она ей, выходитъ: «Ну, говоритъ, тащи, кто тамъ у тебя есть.»
«Видно, у Нѣмки и впрямь было подготовлено,— пріѣзжаетъ она съ однимъ помѣщикомъ. Я имъ отворяла. Гляжу: Фу ты, противный какой! Худой преху
дой, и изъ лица ну равно мертвый. «Эхъ, думаю себѣ; какое намъ счастіе: уродъ на уродѣ.»
«Только тутъ у нихъ камерція пошла настоящая.
«Нѣмка, значитъ, этого барина подзадориваетъ, да и наша-то, видно, пондравилась,—сталъ онъ ей предло1-. ж сніе дѣлать.
«Она за Синякипымъ.
«— Вотъ, говоритъ, какія дѣла.
«—Тебѣ, говоритъ, опять охота хвостомъ-то вертѣть? — Сипякинъ-то ей.
«Ну барыня, значитъ, докладываютъ, что тутъ большой можетъ быть антересъ: помѣщикъ богатѣющій, и обезпеченіе дѣлаетъ — на время.
«—Такъ ты, говоритъ, ему скажи: условіе пусть напишетъ, когда такъ — бумагу. Да я, говоритъ, тебѣ самъ напишу.
«Написалъ это Сипякииъ бумагу — эдакій онъ тебѣ на всѣ дѣла знающій, и-и-и! — пріѣзжаетъ опять этотъ помѣщикъ, барыня ему кажетъ бумагу.
«—Вотъ, говоритъ, когда вы согласны, такъ бумагу, говоритъ, отъ себя дайте.
«—Согласенъ, говоритъ.
«А тутъ нашъ-отъ, коренной, то-есть который горбатый. Надо, значитъ, ему сказать.
«Пріѣхалъ. Повертѣлась опа, повертѣлась: и ко мнѣто выйдетъ, и на него-то посмотритъ. Хочешь не хочешь: надо сказать.
«—Мнѣ, говоритъ, Вася (Васильемъ Петровичемъ звать ихъ, горбуяа-то-съ), счастье выходитъ.
«—Что такое?
«А она ему бумагу. Тысячи, значитъ, прописаны большія.
«Подумалъ онъ, подумалъ, вынулъ бумажникъ, отсчиталъ, ужь не могу сказать, много ли мало ли, а эту самую бумагу взялъ да разорвалъ.
«Не вытерпѣла Юлія Петровна, выбѣжала ко мнѣ, кажетъ руку: въ рукѣ-то все бумажки, бумажки.
«—Гляди, говоритъ, Марина.
«Гляжу я.
«— Вижу, молъ, сударыня; слава тебѣ, Господи!
«Ну тутъ они опять запировали съ горбуномъ. Гостинцевъ ужь что отъ него было, такъ я и нс знаю какъ сказать.
«Пріѣзжалъ тотъ баринъ, что бумагу-то отъ себя далъ, — не велѣли принимать.
«Нѣмка приходитъ, что привезла его которая. Нашего-то не было, — и вышло опять сомнѣніе. Тому-то, должно, тоже отстать не хочется.
«Выбрала Юлія Петровна время стало-быть, пріѣзжаетъ опять тотъ, что но Нѣмкѣ-то. Имѣли они тутъ разговоръ, — опять онъ, значитъ, бумагу написалъ.
«Василій Петровичъ пріѣзжаютъ. Плакала барыня. «Какъ, говоритъ, Вася, я безъ тебя жить буду»,—ну только до третьяго разу, рѣшились они съ помѣщи
комъ совсѣмъ. Съѣздили въ Петербургъ, Какъ сказать, на недѣлю, а тутъ воротились. Мебель всю хозяину сдали; тутъ и въ деревню поѣхали, въ Р — ую губернію, и меня съ собой взяли.
«Вотчина у этого у самого барина, что говорить, царю не стыдно. Фруктовъ однихъ.... счету не знаютъ. Домина большущій, покои богатые. Рыбу когда
«Онъ ее, ежели, бывало, случай какой, все племянницей... Ну только сродственники ли они али нѣтъ, про то я сказать ие могу.
«Проснулся озаршікъ-атъ, глядитъ: трухнулъ, видно— выжили они его.
«А тутъ онъ, Синякинъ-то, па барыню.
«— Тебя, говоритъ, вотъ чѣмъ учить надо: — палку ей кажетъ — значитъ, для чего по бульварамъ хвосты-то треплешь, а хорошихъ людей не умѣешь беречь. Былъ, говоритъ, у тебя человѣкъ (это онъ про горбатаго): чего тебѣ еще? чорта съ рогами?
«Она ему не перечитъ. Очень они навсегда Сииякину уважали, Юлія-то Петровна.
«— Я бы, говоритъ, съ моимъ удовольствіемъ, да онъ ужь таиерича не хочетъ.
«Мнѣ, сударь, изъ кухни-то все слышно.
«— Я, говоритъ, васъ смирю, только ты у меня смотри: чтобъ ие было опять этихъ колѣнцевъ, а то и вовсе отъ тебя отопрусь, а донреждь, все, говоритъ, эвтимъ поглажу.
«Это онъ, значитъ, про налку-съ.
«— Миленькій, говоритъ, голубчикъ, — Юлія-то Петровна—я для васъ, говоритъ, будьте увѣрены, за
всегда на все согласна и всякое удовольствіе могу сдѣлать. ..
«— Ну, ну, говоритъ, ладно: молчи.
« И точно смирилъ онъ ихъ. Привезъ горбатаго барина. Опять по старому пошло. Везетъ этотъ, тащитъ. Не житье, а масляница.
«Повадилась къ намъ, къ барынѣ то-есть, какъ съ пріѣзду, Нѣмка одна. Нѣмки, сударь, хитрыя, извѣ
стное дѣло. Нацыя такая ихъ. «Вы бы, говоритъ, то, вы бы, говоритъ, это.» Сбиваетъ, значитъ, нашу-то, что горбатаго нечего любить: можно, какъ есть, лучше найдти. Натолковала она ей, выходитъ: «Ну, говоритъ, тащи, кто тамъ у тебя есть.»
«Видно, у Нѣмки и впрямь было подготовлено,— пріѣзжаетъ она съ однимъ помѣщикомъ. Я имъ отворяла. Гляжу: Фу ты, противный какой! Худой преху
дой, и изъ лица ну равно мертвый. «Эхъ, думаю себѣ; какое намъ счастіе: уродъ на уродѣ.»
«Только тутъ у нихъ камерція пошла настоящая.
«Нѣмка, значитъ, этого барина подзадориваетъ, да и наша-то, видно, пондравилась,—сталъ онъ ей предло1-. ж сніе дѣлать.
«Она за Синякипымъ.
«— Вотъ, говоритъ, какія дѣла.
«—Тебѣ, говоритъ, опять охота хвостомъ-то вертѣть? — Сипякинъ-то ей.
«Ну барыня, значитъ, докладываютъ, что тутъ большой можетъ быть антересъ: помѣщикъ богатѣющій, и обезпеченіе дѣлаетъ — на время.
«—Такъ ты, говоритъ, ему скажи: условіе пусть напишетъ, когда такъ — бумагу. Да я, говоритъ, тебѣ самъ напишу.
«Написалъ это Сипякииъ бумагу — эдакій онъ тебѣ на всѣ дѣла знающій, и-и-и! — пріѣзжаетъ опять этотъ помѣщикъ, барыня ему кажетъ бумагу.
«—Вотъ, говоритъ, когда вы согласны, такъ бумагу, говоритъ, отъ себя дайте.
«—Согласенъ, говоритъ.
«А тутъ нашъ-отъ, коренной, то-есть который горбатый. Надо, значитъ, ему сказать.
«Пріѣхалъ. Повертѣлась опа, повертѣлась: и ко мнѣто выйдетъ, и на него-то посмотритъ. Хочешь не хочешь: надо сказать.
«—Мнѣ, говоритъ, Вася (Васильемъ Петровичемъ звать ихъ, горбуяа-то-съ), счастье выходитъ.
«—Что такое?
«А она ему бумагу. Тысячи, значитъ, прописаны большія.
«Подумалъ онъ, подумалъ, вынулъ бумажникъ, отсчиталъ, ужь не могу сказать, много ли мало ли, а эту самую бумагу взялъ да разорвалъ.
«Не вытерпѣла Юлія Петровна, выбѣжала ко мнѣ, кажетъ руку: въ рукѣ-то все бумажки, бумажки.
«—Гляди, говоритъ, Марина.
«Гляжу я.
«— Вижу, молъ, сударыня; слава тебѣ, Господи!
«Ну тутъ они опять запировали съ горбуномъ. Гостинцевъ ужь что отъ него было, такъ я и нс знаю какъ сказать.
«Пріѣзжалъ тотъ баринъ, что бумагу-то отъ себя далъ, — не велѣли принимать.
«Нѣмка приходитъ, что привезла его которая. Нашего-то не было, — и вышло опять сомнѣніе. Тому-то, должно, тоже отстать не хочется.
«Выбрала Юлія Петровна время стало-быть, пріѣзжаетъ опять тотъ, что но Нѣмкѣ-то. Имѣли они тутъ разговоръ, — опять онъ, значитъ, бумагу написалъ.
«Василій Петровичъ пріѣзжаютъ. Плакала барыня. «Какъ, говоритъ, Вася, я безъ тебя жить буду»,—ну только до третьяго разу, рѣшились они съ помѣщи
комъ совсѣмъ. Съѣздили въ Петербургъ, Какъ сказать, на недѣлю, а тутъ воротились. Мебель всю хозяину сдали; тутъ и въ деревню поѣхали, въ Р — ую губернію, и меня съ собой взяли.
«Вотчина у этого у самого барина, что говорить, царю не стыдно. Фруктовъ однихъ.... счету не знаютъ. Домина большущій, покои богатые. Рыбу когда